Валерий Замыслов - Каин: Антигерой или герой нашего времени?

— Если не стесню, был бы рад.

— Какой разговор, Василий Егорович? Приму с превеликим удовольствием, и приказчику место найдется.

— Благодарствую, Терентий Нифонтович, но мои торговые помощники в Гостином дворе поживут. Дело для них привычное.

— Как вам заблагорассудится, Василий Егорович. А сейчас не побрезгайте хлебом-солью.

С хозяйкой, Натальей Федоровной, Иван познакомился еще в прошлый раз, отметив ее доброту и рачительность к домашним делам. Старший сын Светешникова уехал по отцовским делам в Москву, а младший — как раз занимался хлебными делами в Саратове.

Единственная дочь Светешникова была выдана замуж за купца Гурьева. Так что просторный каменный дом Терентия Нифонтовича был на сей раз малолюден.

После обычных здравиц, Иван спросил о городских властях.

— Трудно сказать, но таких бесчинств, как при Павлове и Кашинциве было, пока не заметно. Никак новой императрицы опасаются. А вообще скажу, Василий Егорович, худо живется в Ярославле. Много темноты, невежества, безграмотных людей. У нас не только купцы, но и дворяне темны, а уж про купцов и говорить не приходится [133] Книжная культура всегда оставалась уделом тончайшего слоя «чудаков» даже в рядах благородного сословия. Чрезмерная грамотность, начитанность, выдавали в аристократической среде «неродословного» плебея, которому приходилось рассчитывать в жизни только на собственную голову. Гораздо более распространенным времяпрепровождением были карты, танцы, охота, для дам — музицирование. Домашнее образование русского дворянства, вверенное полуграмотным гувернерам «числом поболее, ценою подешевле», давало самые плачевные результаты. Екатерина Вторая, проводя в жизнь свои реформы, столкнулась с вопиющим фактом: провинциальные дворяне часто не способны были даже расписаться под официальным документом. (Т.В. Леденева. «Читатель в русской провинции ХУ111-Х1Х веков. «Ярославская старина». Ярославль. Выпуск 3. 1996 г.). …Вам-то далось ученье?

— Отец когда-то нанял дьячка из приходской церкви. Жутко повезло: и читать и писать научил. Правда, дальше вся моя ученость завершилось.

— Хоть так-то — и то, слава Богу.

— Кстати, Терентий Нифонтович, а ведь один из моих бурлаков с вами на Надеинское Усолье когда-то ездил.

— Да ну! Вот уж действительно неисповедимы пути Господни. И кто ж?

— Земеля. Занятный мужик.

— Хорошо помню сего бурлака. Я его, когда соль добывал, главой артели назначил. Толковый мужик.

— Толковый. Намедни беседовал с ним. Добрыми словами о тебе и твоем прадеде Наде Епифаныче отзывался. Даже любопытную историю поведал.

— Уж не о горшке ли золота?

— Угадали. Жаль, что клад оказался в руках графа Орлова-Давыдова. Каким же подлецом оказался этот граф. Живи он ныне здесь, добром бы для него дело не кончилось.

— Неужели вмешался бы?

— Терпеть не могу наглых людей. Забрать чужое добро, на кое твой прадед помышлял возвести новый храм!

— Бог накажет его.

— Вы так думаете, Терентий Нифонтович?

— Бог долго ждет, да метко бьет… Кстати, граф сейчас пребывает в Ярославле.

— Любопытно, — пощипал сухими твердыми пальцами черную бородку Иван. — Весьма любопытно… И какими судьбами он здесь оказался? Не для передачи же присвоенного клада?

— О том и разговора быть не может, Василий Егорович. Суд окончательно и бесповоротно решил дело в пользу графа, столь влиятельного при Дворе императрицы. Сам же граф от имени Тайной канцелярии прибыл в Ярославль, чтобы проверить, как обстоят дела с заточением герцога Бирона

Чарка застыла в руке Ивана. На лице его возникло такое удивление, которого он, казалось бы, в жизни не испытывал.

— Вот новость, так новость, Терентий Нифонтович… Всесильный Бирон теперь не у власти и сослан в Ярославль? Это же счастье для всего русского народа. Я все в поездках да поездках, а тут такие дела. Выходит, с герцогом расправилась новая императрица?

— Вы правы, Василий Егорович. Бирон был приговорен к четвертованию, но государыня заменила приговор ссылкой в Пелым, что в Сибири, — с лишением чинов, орденов и имущества, а затем герцог по распоряжению Елизаветы Петровны был переведен в Ярославль

— Любопытно узнать, Терений Нифонтович, куда заключен Бирон.

— Не поверите, Василий Егорович, но воевода заселил герцога в доме купца Елизара Мякушкина, с видом на Волгу. Можно сказать в полуверсте от моего дома.

— Не ожидал того, Терентий Нифонтович, никак не ожидал. Полагал, что ненавистный герцог либо заключен в тюрьму, либо в келью Спасского монастыря. Живет в доме купца! Надеюсь, дом находится под особенным караулом?

— Я бы не сказал. Дом Елизара Мякушкина находится без малейшего караула.

— Да быть того не может! Злейший враг России вольготно живет в Ярославле?!

— Вы вправе диву даваться, Василий Егорович, но, увы. Человек, принесший столько бед государству своей преступной деятельностью, теперь чуть ли не почетный гость Ярославля. К нему благоволят воевода и полицмейстер, даже в дому его иногда сладко трапезуют. Бирон ни в чем не знает нужды. При нем постоянно живут домашний лекарь Гове, пастор, камердинер и целая свора его бывших слуг. Причем, лекарь состоит у города на службе, получает солидное жалованье, но свои обязанности перед городским населением выполняет настолько скверно, что вовсе к больным не ходит. Пастор же уже успел заиметь нескольких учеников, коих обучает языкам и наукам [134] Следует отметить, среди этих учеников пастора Бирона находился и юный Федор Волков, позднее ставший основателем русского театра. . Теперь судите сами, дорогой Василий Егорович.

— М-да, — протянул Иван. — А что за человек сам Елизар Мякушкин, и как он уживается с Бироном?

— Мякушкин? — переспросил Светешников и несколько призадумался. Отпив из хрустального бокала смородинового сиропа, и вытерев губы белым вышитым платком, проговорил:

— Купец хваткий, своего не упустит и чужим не побрезгует. Мякушкины из старинного купеческого рода. Дед Елизара, Гаврила Ефимович, некогда был Земским старостой, целовальником и возобновителем Афанасьевского монастыря. Но то было в 1615 году. Гаврилу в Ярославле почитали за его усердие в православных делах и за истинную любовь к Богу. А вот нынешний Елизар Никитич далек от церкви. Богатейший купец оказался прижимистым. Все деньги вкладывает в торговлю и недвижимость. Покупает дома под гостиницы, суда для перевозки товаров и прочая. Зная его особое пристрастие к деньгам, воевода просил Елизара взять на жительство герцога Бирона за солидную плату, и тот без раздумий согласился, отдав герцогу флигель и несколько палат.

— И все-таки странно, что Бирон живет без всякого надзора. Халатность городских властей может привести к тому, что герцог сумеет сбежать в свою Курляндию.