Наталья Павлищева - Ярослав Мудрый и Владимир Мономах. «Золотой век» Древней Руси (сборник)

В таких вопросах, как женитьба или просто завоевание женщины, князь никогда не тянул, решено – сделано. Сыновья с изумлением узнали о новом браке своего неугомонного отца. И чуть позже о том, что новая мачеха понесла! Вот вам и старый князь!

Предслава писала брату в Новгород:

– Новая мачеха Адиль моложе не только тебя, но и меня! Сколь княгиня Анна была бледна и тоща, столь эта румяна и пышна. Дети не заставят себя ждать. Кажется, мачеха уже непраздна, хотя как разглядеть? Пухлая, точно булка, высаженная из печи. И квохчет как наседка.

Ярослав хохотал:

– Князь решил всем доказать, что его силы на ложе неиссякаемы? Пусть старается. Пусть лучше воюет с женщинами, чем со своими сыновьями!

Это было жестоко, но справедливо.

И снова сыновья разделились. Святополк и Ярослав посчитали это блажью, недостойной великого князя, Святославу, как всегда, все равно, Мстислав посмеялся над чудачествами престарелого отца, только Борис и Глеб порадовались за него, приветствуя новую мачеху.

А новая княгиня оказалась действительно плодовитой, быстро понесла и родила дочку. Назвали Добронегой, а крестили Марией. Ее судьба сложится удивительно, через много лет Ярослав выдаст младшую сестру замуж за польского короля Казимира.

А потом в Киеве произошло что-то непонятное и страшное этой самой непонятностью. Князь Владимир вызвал к себе Святополка с женой и… посадил их в темницу. Их и еще священника княгини Рейнберна, каждого в свою, где бедолага священник быстро окочурился!

Вести до Новгорода доходят с опозданием. Когда Ярослав узнал, ехать к отцу с разговорами было поздно. Он ужаснулся: неужто Святополк поговорил начистоту?! Но тогда следующая очередь за самим Ярославом, небось, старший брат рассказал о своей попытке с ним договориться.

А тут еще новгородские бояре под руку: к чему платить две трети дани Киеву, если защиты от него никакой, кто хочет в Ладоге хозяйничает! В Варяжском море и впрямь полный разбой, купеческие корабли грабит всякий, кому по пути попадутся, сами гости грозят прекратить возить товары к свеям или норманнам. И на Ладогу то и дело набеги. Держать в ней новгородскую дружину? Для такой крепость нужна хорошая, да и почему Новгород должен все сам делать, а дань Киеву отправлять?

– Чего хотите?

– Варягов надобно нанять, чтоб нашу Ладогу да ладьи охраняли!

– На варягов деньги нужны, и немалые.

– А вот Киеву не давай, на них и наймем!

Как ни крутил Ярослав, выходило, что новгородцы правы. Киев только дань берет, не давая взамен ничего. Но перестать платить означало отделиться – этого князь тоже не мог не понимать. И все же…

После вести о заточении старшего брата Ярослав решился.

Новгородцы когда-то попросили себе Владимира, потому как были совсем без князя, а сейчас у них есть свой. Сильный, умный, даже хитрый Ярослав. Новгороду нравился такой князь, и город готов поддержать его в отделении от Киева! Беседа закончилась тем, что тысяцкий Ярославу так и сказал:

– Город за тебя, князь! В обиду супротив Киева не дадим! Только, когда в Киеве сядешь, не забудь, как твой отец забыл, про помощь новгородскую.

У Ярослава раскрылся рот от изумления, он говорил только про отказ от дани, а горожане решили, что князь против Киева выступает? Так далеко его мысли не шли, вернее, шли, но совсем тайно, ни с кем не делился. Но возражать Ярослав не стал, сделал вид, что не понял. В это тысяцкий не поверил, с умом Ярослава мало кто может поспорить, потому знал Якун, что все князь понял, а что говорить сразу не хочет, так на то, видно, свои причины.

По первой воде к Олаву Харальдсону и на варяжский Готланд поплыли посланники с приглашением варягов на службу к новгородскому князю. Желающих нашлось много, хотя и знали, что новгородский князь серебра на ветер не бросает, скуповат, но лучше уж скупому князю служить, чем совсем никакому.

А в Киеве князь Владимир тоже не сразу решился на заточение старшего сына с женой. Он знал, что Святополк в сговоре с Болеславом. За Туровским князем стояла вся его земля, да и среди других земель Руси сторонников немало. Многие города обижены Киевом, в стольный град издавна идет большая часть повоза, туда оттекают люди, великий князь забирает в дружину сильнейших, лучших. Киев стягивал на себя торговые пути, ослабляя другие города. Соперничать с ним мог только Новгород, но и тот все чаще против князя Владимира, и сидит там сильный Ярослав…

А теперь вот принесли весть про сговор двух братьев, будто от Святополка тайно был гонец к Ярославу. Им не о чем сговариваться, сидеть вдвоем на киевском столе не станешь, это не времена Аскольда и Дира. Владимиру бы позвать Ярослава и поговорить, но он решил начать со старшего, опасаясь, как бы тот, прослышав про приезд в Киев Ярослава, не принял свои меры.

Святополка вызвали в Киев под предлогом, что отец хочет земли загодя поделить меж сыновьями. С князем вызвалась ехать и его жена, а с ней священник Рейнберн, надеявшийся повлиять на Владимира своими советами.

Вот уж кого меньше всего хотелось слушать киевскому князю, так это советчиков Болеслава! Он долго приглядывался и к самому Святополку, пытаясь понять, насколько тот опасен. Туровский князь, не обнаружив в Киеве никого из братьев, осознал, что его обманули, но, не поговорив с отцом, уехать не мог, да это был бы побег, а за ним следили ежеминутно.

Может, князь Владимир на это и надеялся? Неизвестно. Только как ни тянул, а говорить пришлось.

– Зачем Рейнберна при себе держишь?

Святополк пожал плечами:

– Он с княгиней Мариной из Гнезна приехал. Ее духовник, как могу запретить?

Глаза князя блеснули недобрым светом:

– Болеславу все про тебя доносит?

– Пусть, я ничего плохого не делаю. – Хотелось возразить, что и киевских соглядатаев при нем немало, но смолчал, ни к чему зря злить князя, его пока сила. Пока…

– С Болеславом дружишь?

– Как не дружить, тесть он мне.

– А с Ярославом о чем сговаривались? Думаешь, не ведаю о твоем к нему посланнике в Новгород?!

Откуда было знать Святополку, что только это и известно князю Владимиру – что посылал он к брату в Новгород, а о чем посылал, никто не знал. Спроси князь Владимир иначе, просто поинтересуйся, о чем сносился туровский князь с новгородским, Святополк честно ответил бы, может, все и обошлось бы. Но глаза старого князя смотрели в глаза пасынка так, словно норовили вывернуть наизнанку его душу. Внутри у Святополка всколыхнулось все нехорошее, что копилось столько лет с самого рождения. Долго копилось, всю жизнь, зрело и вызрело. Вскочил, метнулся по горнице, в которой вели беседу, зашипел точно гусак на дворе:

– Мой Киев, по праву мой! Я за князем Ярополком, моим отцом, тобой убитым, Русь взять должен был. А ты не только меня принадлежавшего по праву на много лет, что сам в Киеве сидишь, лишил, но и теперь Бориске отдать хочешь?!