Наталья Павлищева - Ярослав Мудрый и Владимир Мономах. «Золотой век» Древней Руси (сборник)

Намерения отвоевывать ранее принадлежавшие Новгороду эти земли у Ярослава не было вовсе, но необходимость хоть какой-то поддержки норвежца вынудила его сделать это. Поход был успешным, он легко разбил племенное ополчение чуди, навсегда поставив чудские земли под руку Киева.

В глубине чудской территории он поставил город, назвав его в честь своего небесного покровителя – Георгия, или Юрия. Юрьев (ныне Тарту) стал центром сбора чудской дани. По большому счету, эстам было все равно, кому платить дань. Если русы не намеревались обдирать нещадно и гарантировать безопасность, то почему бы не им? Ярослав дань назначил справедливую и защиту тоже обещал.

Но оттянуть силы датчан не получилось, они воевали в Англии, а норвежцы со своим собственным королем справились сами.

Делать в Ингерманландии Ярославу было уже нечего, снова бросаться на юг не стоило, и князь возвращался в Новгород.

Время от времени князь вслушивался в голоса дружинников, пытаясь найти тех, что разговаривали ночью подле его шатра, но голоса казались похожими. И все же он нашел, но не товарища по несчастью, а его приятеля, который должен был сообщить Зорянке про мнимую смерть ее мужа.

Ярослав жестом подозвал к себе дружинника, отвел чуть в сторону:

– А где твой друг?

– Какой? – широко раскрыл глаза тот.

– У которого Зорянка жена.

Было видно, как смутился воин, но глаза Ярослава смотрели строго:

– Не елозь, я слышал!

– Дак… нету его.

– Врешь?

– Не, – помотал головой говоривший, уже поняв, что князь не сердится. – Он ранен сильно, оставили в сельце неподалеку. Баба там хорошая, выходит, небось. А деньги я Зорянке передам, верное слово!

– Как зовут-то друга?

– Карислав.

– А крещен как?

– А крещен Леонтием, – быстро поправился дружинник. Все помнили, что князь нехристей вовсе не жалует, а уж в дружине так просто не терпит.

Ярослав подумал, что крестивший Карислава священник подобрал не то имя, но выговаривать не стал.

– Ладно, иди. А бабе-то что оставил, чтоб за другом ходила?

– Я свое оставил, она его в ы ходит. И Зорянку в обиду не дам. Только зря он так, женка его верная… А что другого любит, так знать судьбина такая…

Ярослав невесело усмехнулся.

В Новгород возвращались победителями…

Князь вернулся в Новгород, только когда встал лед. Ему уже сообщили и о рождении сына, и о гибели неуемного Олава. Пожалев, что норвежец не послушался, Ярослав порадовался, что сыновей прибыло. Огорчило только имя, данное мальчику княгиней, – Хольти. К чему русскому княжичу норвежское имя? Захотела уколоть? Получилось… Обиделся и дал свое – Всеволод, а крестил Андреем. Всеволод – будущий отец князя Владимира Мономаха и любимец отца.

Ингигерд была в церкви, когда к ней подошла Орина и тихонько сообщила о приезде Ярослава. Едва удержавшись, чтобы не отправиться домой тут же, княгиня кивнула и с утроенным вниманием стала слушать службу. Сердце норовило выскочить из груди, произносимые священником слова пролетали мимо, мысли путались. Что Ярослав скажет при встрече, что сказать ему?

За прошедшее время Ингигерд вдруг поняла, что любит своего хромого мужа, что не может прожить без его горячих ласк и ночки, что никто другой ей не нужен. Она дивилась, как могла столько лет думать об Олаве, когда рядом был Ярослав?!

Но теперь все изменится, теперь она будет не просто верной, но и горячо любящей женой! Она сумеет сделать Ярослава самым счастливым мужчиной на свете!

Ингигерд даже в голову не приходило, что она могла опоздать со своими благими намерениями, казалось, что если муж любил ее до сих пор, то будет любить и впредь, а уж если она сама осознала, что любит Ярослава, то счастливей пары отныне не сыскать!

Князь играл с маленьким Всеволодом, держа того на руках. Мамка малыша, рябая Параша, ревниво следила, чтобы крепкие мужские руки не причинили ребенку неудобства, но это излишне, счастливый Ярослав держал сынишку так бережно, что можно было только подивиться.

Увидев жену, он передал мальчика Параше, та проворно шмыгнула вон, ни к чему мешаться под ногами, когда князь с княгиней встретились после стольких дней разлуки. Все слуги знали, что Ярослав горяч в ложнице, и княгиня на сей раз ждала мужа, это тоже все видели.

Обычно после нескольких дней отсутствия Ярослав крепко сжимал жену в объятиях, покрывал поцелуями ее лицо, каждый пальчик, а она со смехом отстранялась. Ингигерд ожидала того же, но на сей раз муж остался невыносимо спокоен. Он поприветствовал ее словно чужую, поинтересовался здоровьем и не более!

– Ярослав!..

У князя чуть приподнялась левая бровь:

– Ты не стала жить в Альдейгьюборге? Все же терем пришелся не по нраву?

– Я твоя жена и должна жить рядом с мужем.

Честно говоря, Ингигерд просто растерялась и не знала, что ответить. Она ожидала чего угодно, но только не ледяного спокойствия!

– Я не неволю. Ты можешь даже уехать домой, как грозила, но дети останутся здесь!

– Я не собираюсь никуда уезжать. Я всегда была тебе верной женой.

Князь отвернулся к окну и теперь смотрел на белые облака в синем небе. Голос его прозвучал глухо:

– Я знаю. Но всегда любила другого.

– Олава больше нет…

Кажется, он удивился, резко обернулся. И почти сразу глаза стали насмешливыми:

– Ах вот в чем дело…

– Ярослав…

Князь поднял руку, останавливая ее.

– Ингигерд, ты знаешь, что я любил тебя с первой нашей встречи. Любил сильнее всех на свете, готов был сделать для тебя все! Но тебе не нужна моя любовь, тебе нужен Олав. Наверное, он краше, умнее, лучше… был… Он всегда стоял между нами, даже на ложе стоял! Если я не смог занять место в твоем сердце при его жизни, то тем более не стану делать это после его смерти. Я не спрашиваю тебя, чем он лучше, сердцу не прикажешь. Живи как знаешь, неволить тебя своей любовью я больше не буду. Развода не дам, на Руси это не положено, да и у детей должна быть мать, а мать ты хорошая. Для всех мы по-прежнему князь и княгиня. Захочешь в Альдейгьюборг – езжай, я уже распорядился, чтобы злосчастный терем разобрали. Захочешь навестить родных – тоже езжай, но детей не пущу. И с Магнусом все будет по-прежнему. Я не держу зла ни на кого, ни на Олава, ни на Магнуса, ни на тебя.

Ингигерд смотрела на мужа глазами, полными слез. Совсем не такой она представляла себе их встречу. Как доказать, что Ярослав нужен ей, что сердце все изнылось в ожидании, что мысли об Олаве давно выброшены из головы, да и были ли настоящими?

Князь шагнул к жене. Если бы в тот миг она хоть чуть подалась навстречу, были бы забыты все раздоры, все обиды, но Ингигерд не почувствовала этого, осталась стоять на месте, в голове билась только одна мысль: как доказать Ярославу, что он дороже всех? А ему не нужно было ничего доказывать, достаточно просто спрятать заплаканное лицо на груди, князь все понял бы без слов, сердцем. На миг замерев, Ярослав ждал, но жена не сделала такого нужного шага.