Амур Бакиев - Легионы идут за Дунай

– Вот! Потому и мы не можем отпустить их живыми. Я предлагаю центурионов и трибунов оставить на обмен, а всех остальных перебить и головы выставить по дороге. Траян еще летом показал, что ведет войну не на выгоду, а на уничтожение!

Харальд Глаз Дракона возвысил голос:

– Я не согласен! Один центурион стоит десятка простых легионеров. Возвращенные командиры завтра поведут манипулы против наших воинов. Умереть должны все!

– Согласен!

– Согласен!

– Согласен!

– Передайте всем, – закончил беседу дакийский царь, – с наступлением темноты войско уходит к Адамклисси!

Траян, подоткнув полы бурого солдатского плаща, широким, размашистым шагом шел впереди войска. Глядя на императора, не знающего ни усталости, ни жажды, когорты подтягивались, ускоряли темп марша.

– Быстрей! Быстрей! – торопил цезарь. – В Дуросторе гибнут наши товарищи! Передайте по манипулам – дневного привала не будет!

Легионеры, заслышав приказ, только сплевывали в сердцах. Сапоги отсырели. Подтаявший снег образовал на дороге многочисленные лужи. Почти каждый солдат тащил на себе щит, мешок с провизией на три дня, сучья для костра и кол для лагерного палисада.

VII Клавдиев легион возглавлял колонну. Несколько раз вдали, на холмах, маячили конные даки. Завидев врага, алы прикрытия выезжали на фланги и пускали кавалерийские турмы в преследование. Варвары, крича что-то презрительное, уносились прочь. Одна стрела, пущенная из дальнобойного лука, вонзилась в щит Минуцию Квадрату. Старый солдат, расшатав, с усилием выдернул окрашенную в красный цвет хворостину. Меммий, шедший рядом, толкнул товарища в плечо:

– Ну-ка, дай сюда! – повертел между пальцев, потрогал отточенное острие с двумя загнутыми крючками на лопастях. – Сарматская! Сволочь! Войдет в тело – без надреза ножом не вытащишь!

Фортунат, третий в шеренге, указал подбородком на коричневую массу в углублении наконечника:

– Еще и отравлена к тому же!

– Слава Юпитеру Величайшему и Фортуне! Ткни она в щеку, и я лежал бы на грязном снегу!

– Покажи!

Сарматская стрела пошла по рукам. В строю вспыхнули разговоры.

Траян остановил армию перед самым наступлением темноты:

– Привал! Передайте по рядам – лагеря не разбивать! Выставить караулы и оставить на ночное дежурство по три когорты на легион. Пароль – Дуростор. Отзыв – Диногенция. Сменять охрану каждые два часа.

Римляне, сдвинув щиты в плотный помост, укладывались спать, прикрывшись теплыми суконными и шерстяными плащами. Дежурные разжигали костры, жарили на углях извлеченные из сум куски подвяленного мяса. Император присел на настил II когорты. Ветераны потеснились, уступая своему полководцу место. Меммий, взболтнув, протянул цезарю тыквенную флягу с солдатским напитком поской, приготовленным из воды, уксуса и взбитых яиц. Траян напился и возвратил сосуд. Поска пошла по кругу. Центурион Септимий отрезал солидный шматок копченого сала и протянул императору вместе с куском ячменной лепешки. Траян снял шлем и, блаженно вытянув ноги, принялся за еду.

– Ничего, завтра уже Дуростор. Там передохнем. Как Меммий?

Иммун жевал сало, глядя в одну точку.

– Боюсь, император, Децебала уже нет под Дуростором. Варвар – умный полководец. Что ни говори, а он провел нас.

– Думаешь, нужно забирать правее? – цезарь перестал есть.

Центурион вытащил из ножен тяжелый испанский меч и начал протирать отполированное до зеркального блеска лезвие.

– Да! Он наверняка дожидается нас у Адамклисси. – Меммий отбросил неподатливую шкурку. – Мы стояли там гарнизоном. Помнишь, Минуций? Вокруг бескрайние луга и поля. Приволье для конницы.

В свете огня появилась раздувающая ноздри конская морда. Контубернал Корнелия Пальмы искал императора.

– Чего ему?

– Просит пожаловать на ночлег. Из пятой алы римских граждан прислали сено специально для цезаря.

Траян грязно выругался:

– Передай Пальме, я ночую с центуриями VII Клавдиева легиона. А префекту пятой алы скажи: если еще раз вздумает корм лошадей класть кому-нибудь под задницу, даже из лучших побуждений, я выгоню его из кавалерии! Выполнять!

Ординарец испуганно прошептал: «Слава» – и, разбрызгивая комья снега, ускакал в темноту.

Солдаты уважительно рассмеялись. Из ночной тьмы донесся голос Публия Антония Супера – препозита когорты:

– Что там за смех? Септимий! Башку оторву!

Император подмигнул легионерам и плаксивым голосом проныл:

– Ну сколько можно? Позавчера руку оторвали, вчера ногу, сегодня вот голову! На что я шлем завтра надевать буду?

Хохотом взорвалась вся когорта.

К полудню следующего дня армия вышла к Дуростору. На месте стоянки даков чернели только головешки и валялся лошадиный помет. Командир дуросторского гарнизона указал направление, в котором ушли варвары.

– Огромное войско, мой император! В обозе – метательные машины. Децебал снялся вчера вечером. Правда, мы узнали об этом только утром. Арьергард всю ночь жег костры. Последними отступили конные сарматы.

Цезарь присоединил воинов гарнизона к армии, оставив за его стенами измученных и ослабевших солдат. Здесь же, под Дуростором, посыльные из Троэзма и Диногенции известили Траяна о мятеже фракийских вексиллатионов.

– Пресечь все слухи! – распорядился правитель Римской империи. – За болтовню сечь розгами и рубить головы. Разберемся после сражения. Вспомогательные подразделения, идущие со мной, еще ни о чем не догадываются. На отдых даю целый день. Завтра идем к Адамклисси. Пальму, Нигрина и Квиета ко мне!

За 12 дней до февральских календ (21 февраля) 102 года римская армия, развернувшись на ходу в боевой порядок, подошла к кастра Адамклисси. Расставив пехотные и кавалерийские заслоны, римляне на виду у даков выстроили обширный лагерь с двухметровым рвом, валом и частоколом. Децебал не препятствовал строительству. Бастарны и сарматы подъезжали ближе к охранным манипулам и, задрав хвосты своих коней, демонстрировали врагу зады животных.

– Похоже на вашего Траяна?! Эй, «петухи»! Чего стоите? Выходи, кто храбрый? Сразимся!

Римляне угрюмо молчали. Наконец, сердце одного декуриона не выдержало.

– А ну заткнись, сарматская сволочь! Кто со мной?

Мощная фигура римлянина рельефно выделялась на гнедом толстоногом жеребце. Всадники Децебала заулюлюкали и разъехались. Остался лишь воин на приземистом и сильном, как кабан, степном коне. Мохнатая коническая шапка из волчьей шкуры покрывала голову сармата. Враги начали сближаться. Декурион погнал лошадь галопом, занося на скаку правую руку с копьем. Сармат тронулся с места крадущейся неспешной рысью. Римлянин на скаку метнул копье. Получай, варвар! Сармат мгновенно свалился под брюхо коня. Снаряд со свистом пролетел мимо и воткнулся в снег. В следующее мгновение молнией взвилась черная петля аркана, и захлестнутый вокруг шеи декурион вывалился из седла. Воин Децебала спрыгнул наземь и серией ловких пассов замотал ноги и руки противника. Потом выхватил кинжал и вонзил римлянину в горло. В рядах манипулов послышалась ругань. Сармат вскочил на лошадь и шагом поехал к своим.