Йорг Кастнер - Чистилище

Теперь, стоя на маленькой площади под дождем, он осознал что несправедливо поступил со своей матерью и использовал ее поведение как оправдание. Из событий в Борго-Сан-Пьетро Энрико понял, что у матери было достаточно причин молчать. Если священник решился на убийство, то заговорит ли откровенно простая женщина? Энрико подошел к церкви Сан-Франческо. Он не знал, почему выбрал именно ее. Почти машинально омыв руки в чаше со святой водой перед входом, он перекрестился. Он не мог вспомнить, когда делал это в последний раз. В церкви было темно, холодно и пусто. Ему казалось, что его шаги отдаются слишком громким эхом, когда он медленно шел по нефу. Энрико остановился перед столом со свечами, полез в карман, чтобы отыскать монету, а затем опустил ее в прорезь коробки. Металлический звон нарушил благоговейную тишину. Энрико зажег свечку и поставил рядом с остальными, вспоминая о матери и о том, как несправедливо думал и говорил о ней.

Потом он бросил вторую монету в ящик, зажег еще одну свечу и впервые за много лет произнес нечто похожее на молитву. Это были не те заученные наизусть слова, которые монотонно и зачастую бездумно повторяют обычные прихожане, а слова, которые шли от сердца. Опустившись на колени и молитвенно сложив руки, Энрико со всей искренностью просил за Елену, за ее жизнь и здоровье. При этом он чувствовал, будто обрел нечто давным-давно утерянное.

– Молитва помогает в нужде и нам самим, и людям, за которых мы молимся. Бог прислушивается к нам, если мы говорим с ним, пусть даже он и не подает никаких знаков, которые мы можем почувствовать. Мы просто знаем, что Бог рядом с нами, на нашей стороне. Это чудо нашей веры.

Слова, прорвавшиеся к Энрико будто сквозь пелену тумана, вернули его из отрешенности. Только когда он услышал чей-то голос и увидел возле себя темный силуэт, ему стало ясно, что был в церкви не один. Сначала Энрико подумал, что к нему подошел священник церкви Сан-Франческо, но потом заметил широкие пурпурные ленты, шапочку такого же цвета и золотой массивный крест на груди, свисавший на длинной цепочке. Мужчине среднего роста было около шестидесяти. Он носил круглые очки без оправы. Это был кардинал.

Энрико растерялся, он не ожидал встретить в маленькой Пеше высокопоставленное лицо. Тут же поднявшись с колен, он сказал:

– Вы ошиблись, ваше высокопреосвященство, я хоть и католик, но неверующий.

– А я мог бы поклясться, что вы только что молились, – ответил священник, слегка покачав головой.

– Ну… да, так и было. Но это впервые за много лет.

– Лучше один раз за много лет, чем вообще никогда. Блудным сыновьям, которые все же вернулись к нам в лоно, наш Господь особенно радуется.

– Я только не уверен, что буду делать это регулярно… Молиться, я имею в виду.

– Идите и прислушайтесь, что говорит вам сердце! Человеческое сердце, как правило, хороший советчик, сын мой.

– Может быть, вы и правы, ваше высокопреосвященство.

– Я рад, что вы пытаетесь снова обрести веру. – Кардинал сделал приглашающий жест и указал на пустующую исповедальню. – Наверное, прошло много времени с тех пор, как вы очищали свою совесть перед Господом.

– Я не знаю, – с сомнением ответил Энрико. – Мне кажется, еще слишком рано дляэтого.

Кардинал понимающе кивнул.

– Как я уже говорил, слушайте свое сердце! Человек может получить безмерную помощь, очистив свою совесть. Я совсем недавно сам пережил такое, приняв исповедь отца Умилиани.

Энрико удивленно взглянул на кардинала.

– Вы были у Умилиани? Он вам открылся?

– Именно так, и после этого ему стало немного лучше.

– Но почему же он убил Бенедетто Кавара?

– Синьор Шрайбер, вы как католик должны знать, что исповедь обязывает к абсолютному молчанию. Даже Иисусу духовник не может передать то, о чем ему рассказал на исповеди отец Умилиани.

– Вы знаете, кто я такой, ваше высокопреосвященство?

– Я пришел сюда, чтобы поговорить с вами. Привратник в госпитале сказал, что вы вошли в портал церкви Сан-Франческо. Церковь, как вы, наверное, догадываетесь, очень озабочена происшествием в Борго-Сан-Пьетро. Вполне вероятно, что вы сумеете мне помочь и прольете свет на это дело.

– Ваше преосвященство, вы же наверняка разговаривали с полицией.

– Конечно.

– Тогда вам известны обстоятельства. А больше я не знаю. Я лишь спросил у бургомистра о своих родственниках. Он же соврал мне, сказав, что в деревне никто из Бальданелло больше не живет, а священник в отъезде. Почему он соврал и зачем поспешил к отцу Умилиани, я понятия не имею, также как и о мотивах убийства. Думаю, вы об этом знаете больше, чем я.

– У отца Умилиани свои заботы, – объяснил кардинал и указал в конец продольного нефа. – Взгляните-ка!

Он подвел Энрико к картине, на которой был изображен святой с ранами, какие можно видеть у распятого Спасителя на многих изображениях. Картину окружали шесть сцен из жизни святого. По этим рисункам Энрико догадался, что это за святой.

– Святой Франциск, Франциск Ассизский, – сказал он.

– Да, покровитель этой церкви и заступник всех итальянцев, – подтвердил кардинал. – Сын богатого купца, «плейбой», как сказали бы сегодня, который отказался от всего, чтобы, облачившись в грязную монашескую сутану, посвятить жизнь Богу. Пример тем людям, которые думают, что больше не в силах терпеть страдания. Франциск все время думал о Боге, о своих ближних, о животных, которых он считал связанными с людьми, но никогда о себесамом.

– Эти стигматы наглядно демонстрируют его страсть к страданиям?

– И даже больше. Он принял их, и тому есть свидетели. В 1224 году, будучи уже старым, больным и слабым, он получил от Господа на горе Алверно эти стигматы. Это было на Воздвижение, когда Христос оказал ему милость и высшее признание.

– Не знаю, можно ли отнести получение стигматов к милости, – с сомнением произнес Энрико.

– Это же раны Господни! – воскликнул кардинал. Его голос прозвучал несколько осуждающе, но потом он задумчиво улыбнулся и полез в карман сутаны. – Если вам потребуется христианская помощь или вы вспомните что-нибудь важное о происшествии в Борго-Сан-Пьетро, обращайтесь прямо ко мне.

Он дал Энрико визитную карточку с адресом в Ватикане и надписью: «Герольд, кардинал Феррио, секретарь Конгрегации доктрины веры».

– Вы из Конгрегации доктрины веры? Эта организация – преемник инквизиции, так ведь?

– Если бы я был инквизитором, сын мой, стал бы я так дружелюбно с вами разговаривать?

Кардинал простился, потому что, по его словам, ему нужно было срочно отправляться обратно в Рим. Энрико еще немного задержался в церкви, обдумывая столь странную встречу Несмотря на любезные слова Феррио, Энрико не покидало чувство, что он побывал на допросе, на котором кардинал вел себя ловчее и изощреннее инквизиторов прошлых столетий. Пожав плечами, Энрико сунул карточку в карман и пошел к выходу. Он проголодался и устал. После скорой трапезы Энрико намеревался отправиться в отель и пораньше лечь спать. Но до этого он еще хотел почитать записки Фабиуса Лоренца Шрайбера, чтобы как можно больше узнать об истории своей семьи.