Наталья Павлищева - Владимир Красно Солнышко. Огнем и мечом

— Княгиня, берегись!

Рогнеда с трудом успела увернуться от падавшего на нее вместе с конем человека. Бормоча: «Нет уж, мне хватит…», она принялась выбираться из вооруженной толпы. И вдруг замерла, осознав, что снова слышит, ведь услышала же крик новгородца! Да, вокруг все звенело, грохотало, орало…

А к дерущимся уже подоспели дружинники князя Владимира, с их помощью киевлян одолели быстро. Мало нападавших осталось в живых, дорого им далась попытка захватить княгиню. Сама Рогнеда вошла во вкус и размахивала подобранным одноручным мечом налево и направо, умело прикрываясь щитом. Наверное, киевлян настолько поражал вид женщины в развевающемся красном платье с распущенными светлыми волосами и мечом в руках, что они попросту теряли способность сражаться. Добрыне с трудом удалось утащить строптивую красавицу с поля боя, та сопротивлялась, норовя посечь еще кого-нибудь.

— Да успокойся ты! — встряхнул ее Добрыня. — Глянь, на кого похожа!

Владимир с раздувающимися от возбуждения ноздрями, тяжело дыша после стычки с последним упорным киевлянином, стоял напротив жены. Что он мог сказать Рогнеде? Чтобы не лезла не в свое дело? Конечно, но вокруг восторженно галдели десятки дружинников, воочию видевших, что княгиня не только не испугалась, но и билась с ними на равных! Таких жен у князей еще не было! И все же Владимир прошипел:

— Если ты еще раз!..

Рогнеда только дернула плечом, придерживая рукой рваное платье. Князь, конечно, был зол на жену, ведь запросто могла погибнуть из-за своей неуемной прыти! Но в то же время поневоле смотрел на нее с восхищением. Волосы растрепаны, оберег, что их поддерживал, давно слетел, одежда порвана, даже на красном бархате видны пятна крови, рука содрана, на плече синяк, на щеке ссадина… Ну как сердиться на такую?

Рогнеда с силой дунула, пытаясь откинуть нависшую на лицо светлую прядку волос, и с вызовом вскинула голову: пусть только попробует дальше ругать! Она ему выскажет все, что думает о трусах, сиднем сидящих под стенами города, который давно пора взять! Не ругал, только усмехнулся:

— Иди к себе, сейчас лекаря пришлю. Воительница!

Вслед отвернувшемуся князю донеслось:

— Да, воительница!

Добрыня уже тащил настырную амазонку подальше от княжьего гнева, уговаривая:

— Ты пойми, дурья башка, могла же запросто погибнуть!

Чуть позже лекарь осторожно прикладывал какое-то снадобье к здоровенной шишке на голове женщины, которую попросту не заметили в пылу боя, плечо было перевязано, конское копыто содрало кожу и повредило тело, но не задело кость. Еще Рогнеде оказалось больно наступать на левую ногу, но и там кости остались целы, просто ушиб, и сильно гудела голова. Княгине велели лежать, не вставая, а еще лучше спать. Понимая, что Рогнеду в шатре не удержать, Добрыня попросил, чтобы ей дали снадобье для сна, потому беспокойная жена Владимира проспала целые сутки.

В дружине о воительнице, не растерявшейся в бою и умевшей весьма крепко ругаться, уже пошли разговоры. С каждым часом они становились все нелепей, мол, Рогнеда чуть не сама одолела всех киевлян, попросту перебила как младенцев по одному, мастерски владея мечом, посекла их лошадей и, вся израненная, грозилась взять Киев в одиночку! Но княгини не было видно, и дружина начала беспокоиться. Ходили слухи, что все ее платье было красным от крови, ее или врагов, того не знали. К Добрыне один за другим подходили воины, интересовавшиеся, жива ли Рогнеда? Сначала он отмахивался, потом разозлившись, заорал на весь стан:

— Да жива ваша княгиня! Спит!

И сразу услышал, как здоровенные детины обрадованно передают друг дружке почти шепотом: «Жива! Жива! Спит княгинюшка…» Стан вмиг замер. Владимир, осознав, что стало слишком тихо, выскочил наружу из своего шатра:

— Что?! Что еще?!

Ему ответил ближайший дружинник:

— Тише, князь, княгиню разбудишь. Спит она…

Ошалело оглядывавшегося Владимира потянул обратно в шатер Добрыня:

— Слышь, не беспокой княгиню, спит она! Вся дружина на цыпочках ходит.

С минуту они стояли, молча глядя друг на дружку, потом Владимир пробормотал:

— Да уж, нашел себе жену…

И они от души расхохотались… Теперь на княгиню и не посмотришь косо, дружина за нее горой встанет!

На небе неподвижно висит полная луна. Ну почему, когда стоишь, кого-то или что-то охраняя, время ползет, как улитка, а если самому прилечь соснуть, оно несется пуще стрелы? Сивер то и дело поглядывал на желтый диск, сверяясь, далеко ли тот передвинулся. Но ни луна, ни звезды с места не трогались.

Тут он заметил, как от шатра княгини отделилась тень и направилась в их сторону. Их — это к шатру князя. На свое счастье, Сивер не успел окликнуть идущего, это оказалась женщина, причем не просто женщина, а Рогнеда. Не останавливать же княгиню, идущую в ночи к своему мужу? Сивер посторонился, пропуская Рогнеду внутрь шатра.

Та, казалось, не заметила сторожевого дружинника, скользнула мимо, словно того и не было. Сивер украдкой вздохнул. Вся дружина завидует князю Владимиру, такую жену себе взял! Княгини — они всегда красавицы, но полоцкая княжна уж больно хороша! Что лицом, что статью, что норовом… С такой, небось, не соскучишься… Вот бы и ему…

Не успел парень додумать крамольную мысль, как из шатра донеслись звуки, совершенно определенно говорящие о том, что происходит внутри. Сивер весь обратился в слух.

И тут же получил тычок в бок! Над ухом зашипел голос воеводы Добрыни:

— Чем занимаешься?! Ты для чего поставлен?!

Сивер беззвучно хватал воздух, разевая рот, как рыба, вытащенная на берег. Добрыня зло поморщился:

— Пшел вон!

Через минуту у шатра стоял уже другой гридь с наказом следить за всем вокруг, но близко не подходить и ворон в ночи не считать. Не совсем помогло: второго охранника тоже привлекли вздохи и стоны, доносившиеся из княжеской походной опочивальни. Добрыня и сам был не прочь послушать, уж очень страстно стонали оба — и князь, и его жена, — но понимал, что нельзя этого делать. Прогнать дружинника вовсе? Но все равно расскажет другим…

Воевода вздохнул и решил оставить как есть, пусть слушает гридь и поутру разносит по стану, князю это добавит дружинной любви, да и Рогнеде тоже. На Руси ценят не только хорошего воина, но и сильного мужчину на ложе. И женщин себе в жены хотят тихих и квелых, а завидуют тем, у кого такие, как новая княгиня.

Полоска леса на восходе начала светлеть, предвещая скорое утро, когда из шатра также тихо выскользнула женская фигура и быстрым шагом направилась к себе. Гридь едва сдержался, чтобы завистливо не вздохнуть, это какая же женщина, ежели почти до утра с мужем миловалась!.. Везет князьям!..

Воевода вздохнул, что за князья у Киева? Один боится напасть, чтобы отбиться от брата, другой стоит, не решаясь напасть, чтобы брата одолеть. Добрыня справедливо показывал Владимиру, что с юга Ярополку может подойти помощь, и будет совсем худо. И князь решился — отправил-таки к киевскому воеводе Блуду с предложениями помочь в наказании Ярополка за братоубийство и обещанием за то всяческих почестей. К его удивлению, воевода даже раздумывать не стал, велел передать, что готов помочь.