Наталья Павлищева - Владимир Красно Солнышко. Огнем и мечом

Но ни на следующий день, ни даже через неделю князь больше не давал о себе знать. Боярин бухтел на супругу, мол, вот, расшлепала губы, где это видано, чтобы князь женился на простой девчонке! Сама Лада потеряла и сон, и аппетит, в ее глазах поселились грусть и слезы. Лучше бы уж совсем не появлялся этот Ярослав! Князь смутил девичье сердечко одним взглядом, оно ныло и ныло… Сестра старалась разговорить Ладу, но ничего не получалось.

Однажды они чуть не поссорились.

— Полно печалиться из-за этого князя! — Олене было больно видеть девичью тоску.

— Я не по князю…

— А то я не вижу! Чего ты по нему сохнешь, он же хром?

— Ну и п-у-усть… — неожиданно разревелась Лада. — Пусть хром, зато… зато…

А что зато, и сама не могла сказать. Олена прищурила глаза:

— Зато князь?

В ответ девушка замотала головой:

— Пусть хоть холоп был бы! У него глаза такие…

Олена пыталась вспомнить, какие у Ярослава глаза, и не могла. Глаза как глаза, ничего особенного.

— Какие?

— С-самые-е… красивые… — рыдания сотрясали Ладу.

— Ты влюбилась, что ли?

В ответ младшая сестра только закивала.

Чем тут поможешь? Был бы кто другой, так еще стоило попытаться, а тут князь…

Еще через неделю страсти в доме у Илии улеглись, немного успокоилась Повета, но приданым на всякий случай все же занялась. Лада тосковала, но старалась не подавать вида. Повздыхав, родители решили, что клин клином вышибают и дочь надо просто сосватать за кого другого. Будет хороший муж, пойдут дети, и забудет синеокая красавица хромого князя…

Прошла еще неделя.

Лада вместе с сестрой надраивали лавки в своей горнице: они не чурались простой работы, делали многое, что в других семьях было заботой холопок. Мать с отцом поощряли, тем более сейчас, когда работа могла отвлечь дочь от душевной маеты. На девушках простые домашние платья, рукава сорочек закатаны по локоть, чтобы не мешали в работе, в косах обычные ленты, в ушах скромные сережки…

Вдруг снизу послышался какой-то шум, на двор явно кто-то приехал, и этого кого-то бросились встречать все бывшие у крыльца. Лада замерла, уставившись на сестру. Рука невольно прижалась к груди.

Олена встревоженно вскинулась на нее:

— Что?

— Там… он!..

— Где там?

— Внизу, — почему-то шепотом добавила Лада.

— Я гляну, стой здесь! — метнулась к окну Олена. Но гости уже, видно, вошли в дом, на крыльце никого не видно. Пришлось спускаться вниз.

В доме боярина переполох — гости не простые, князь Ярослав с Коснятином и только что приехавшим своим кормильцем Блудом. С ними еще боярин Остромир. Куда как важные гости!

Илия согнулся в поясном поклоне:

— Проходите, гости дорогие! Проходите в дом, за стол!

Остромир рассмеялся:

— Ты, Илия, не спеши, мы не на один миг к тебе, мы по делу. По важному делу!

Едва гости прошли в трапезную, как туда вплыла хозяйка дома. Илия подивился супруге — и когда успела принарядиться? Повета несла себя важно, как большую ценность. Медленно, с достоинством поклонилась, повела полной белой рукой:

— Милости просим к столу…

Зоркий взгляд Поветы приметил все: и то, что Остромир наряден, и что Ярослав явно кого-то ищет глазами. Свершилось — с облегчением вздохнула боярыня, ей было жаль тосковавшую по князю дочку.

По терему и двору уже метались холопы, доставая из погребов всякую снедь, бросая на столы новые скатерти и ставя посуду, в поварне тут же зашкворчало и зашипело, по двору разнеслись умопомрачительные запахи.

Пришедшие чинно расселись по лавкам, хозяева остались стоять. Остромир усмехнулся:

— Чего же это мы сидим, а ты, боярин, стоишь? И боярыня тоже. Разговор долгий пойдет…

Илия чуть смущенно пожал плечами и присел, но почти на краешек, а Повета так и осталась стоять, соображая, успеет ли переодеться Лада, чтобы появиться во всей красе?

— У вас товар есть, у нас купец. И товар не залежалый, и купец наш хорош, — повел рукой в сторону сидевшего Ярослава Остромир. — Не сговоримся ли?

— Да ведь товар наш не всякому подойдет… — делано заартачился Илия.

— С чего бы? — Остромир тоже хорошо знал свое дело.

— Больно прост наш товар…

Некоторое время они пререкались, как и было положено. Ярослав сидел, выпрямившись и почти не слыша, о чем говорят. Лады не видно, неужто снова куда уехала? Ему не хотелось думать, что девушка еще раз может попасть в неприятность. Наконец он услышал слова Блуда:

— Будет тебе, боярин! Покажи дочь, посмотреть желаем!

Илия хитро прищурил глаза:

— А какую? У меня их две.

Ярослав беспокойно вскинул на него глаза:

— Ладу.

Никто не спросил, откуда князь знает имя девушки, все старше Ярослава, но хорошо помнили и свое молодое нетерпение, а потому постарались спрятать улыбки в усы.

— Ла-аду?.. — протянул боярин.

В разговор мужчин вмешалась Повета:

— Да ведь не одета она, в домашнем…

Блуд махнул рукой:

— Давай сюда, какую есть! Мы не наряды смотреть будем, а девку.

А Ладу уже вталкивала в дверь сестра, которая, едва заслышав, о чем речь, поспешила притащить ее из горницы действительно в чем была за работой. Повета сердито фыркнула: столько времени прошло, а эти дурехи не сообразили хоть косу переплести!

Боярышня едва переступила порог, не решаясь пройти дальше. Краска смущения заливала лицо девушки. Чтобы не расплакаться, Лада прикрылась рукавом. Остромир усмехнулся:

— Чего же встала, пройди сюда.

Но ноги девушки точно вросли в пол, не двигались. Блуд поднялся и подошел сам. Ласково уговаривая: «Не тушуйся, мы не съедим…», он потянул в сторону руку красавицы. Три пары мужских глаз впились в лицо девушки. Боярышня была хороша: тонкий стан, высокая грудь, толстая, с руку коса, полыхавшая золотом… На нежные, залитые румянцем щеки легли тени длинных ресниц. Ворот простой домашней рубахи облегал лебединую шею.

— Глаза-то покажи, — потребовал Коснятин. — Небось, не косая?

Лада покраснела окончательно, но очи вскинула. Синева ее глаз могла поспорить с синевой летнего неба. Все ахнули: невеста и впрямь хороша!

Девушка не выдержала столь пристального разглядывания и метнулась вон из трапезной. Вслед раздался хохот.

Ярослав беспокойно переводил взгляд с одного боярина на другого — ну чего смеются? Понятно же, что смутили девушку!

Сватовство состоялось.

Князь Глеб молод, едва достиг походного возраста. Честно говоря, никто не понимал, зачем князь-отец отправил своего сына в такой далекий и непонятный Муром. Сам Глеб послушно согласился, он не мыслил себе, как можно пойти против воли великого князя.

С молодым князем в Муромские земли ехал епископ Илларион и его многочисленное святое воинство. Епископ надеялся быстро обратить в истинную веру мурому и посадить по окрестным селам своих людей. Воевода Горазд почему-то только головой качал, глядя на священников в их темных длинных одеяниях.