Сергей Юрченко - Скопец, сын Неба

-Ах, какой милый! Мой будущий страж и защитник.

Прокуратор смотрит на эти умилительные игры с вежливым отвращением.

-Теперь я понимаю цезаря Августа, который порицал моду на собак и кошек. Римские женщины должны отдавать свои материнские чувства детям, а не тратить их на домашних животных, - произносит он.

-Но ведь ты сам запретил мне взять с собой моих сыновей, - дразнит женщина его и словно нарочно целует щенка в нос. - Мои мальчики остались в Риме.

-Здесь не твое поместье в Байях. Здесь вражеская земля. Этот народ склонен к неповиновению, интригам и саботажу, - заявляет Пилат. - Я каждый день жду от них бунта. Твоим мальчикам лучше оставаться в Риме.

Он лукавит, скрывая под заботой о пасынках свою физиологическую неприязнь к этим аристократическим отпрыскам. Даже внук императора Тиберия провел несколько лет в суровых германских лесах, где и получил от солдат ласковое прозвище Калигула - Сапожок. Но прокуратор даже не заботится о правдоподобии. Происходит обычная супружеская сцена, в которой один лжет, а другой делает вид, что верит, поскольку правда неприятна для обоих. В данном случае правда заключается в том, что он терпеть не может сыновей Прокулы, а они ненавидят его. Через три года закончится прокураторский срок Пилата. Он передаст должность некоему Марцеллу и отправится в Галлию служить квестором. Там он уже будет командовать только деньгами, но не людьми. А еще через год к власти придет Гай Калигула. Сыновья Прокулы, такие же испорченные негодяи, как этот новый император, преуспеют при его дворе и затравят отчима до смерти. В своей былой бедности они будут винить не отца, промотавшего перед смертью все состояние, но своего плебея-отчима, который не дал им должного содержания и ложился в одну постель с их матерью. Однажды загнанный вояка зайдет в свой дом, ляжет в ванну и перережет себе вены.

А пока Прокула, продолжая играть с щенком, небрежно замечает:

-Похоже, ты сам очень хочешь их бунта.

-Возможно, - соглашается он. - Хороший урок пошел бы им на пользу. Они забыли Помпея Магнума и своего царька, который шел в его триумфе по Риму с веревкой на шее. Мне хватило бы моего легиона, чтобы вразумить этот город.

Женщина передает щенка камергеру и устремляется к выходу, всем своим видом показывая, что ей не интересны кровавые мечты мужа.

-Не забудь, скоро обед, - бросает она на ходу. - Я не хочу ждать тебя за столом с твоим трибуном.

-Лисий - отличный солдат.

-Вот именно! Солдат!

Две пары башмаков дробно стучат по лестнице, теряясь в синкопе. Наступает тишина. Пилат возвращается к бойнице. Он нервно крутит на пальце всаднический перстень с именной печаткой в виде ромбовидного наконечника копья - пилатуса и смотрит на уходящую толпу. На лице его презрение и ненависть. Сверху эти люди видятся такими маленькими, что кажется: их можно раздавить одним римским башмаком.

Такое же презрение и ненависть испытывают в толпе к Иисусу. По вине этого человека произошла резня в Храме, а это доска с надписью на его груди позорит их всех. Процессия движется вдоль древней городской стены по пути, который Иисус уже проходил сегодня в конвое Каифы. На этот раз впереди идет центурион Тит Корнелий. Солнце за его спиной уже приближается к зениту. Время обретает для него ту же ценность, что и для Верховного жреца, который спешил вернуться в Храм. Солдаты были заранее накормлены обедом. К ужину они должны вернуться в крепость, а преступники - быть мертвы.

Но для Иисуса время утратило всякое значение. Он движется по дороге так, будто уже вошел в свое Царство, где нет ни времени, ни пространства, ничего человеческого. Он не слышит криков, которые несутся из толпы. Но вот в него начинают лететь камни, те самые иерусалимские камни, которые и должны были убить его. Один из них попадает ему в висок. В глазах его темнеет, как перед обмороком в резиденции Каифы, и он едва удерживается на ногах.

Центурион оборачивается и видит, что узник лишь усилием воли сохраняет равновесие. Через мгновение Иисус продолжает шаг. По виску его медленно стекает струя крови. Корнелий с удовлетворением отмечает про себя, что этот человек держится с достоинством римского патриция. Он приказывает старшему декуриону, командующему оцеплением, поставить вокруг Иисуса четырех солдат и громко объявляет толпе:

-Всякий брошенный камень я буду рассматривать как покушение на жизнь римского солдата. Вы знаете, каково наказание за это.

И он уверенно продолжает свой путь. Дед центуриона был вольноотпущенник Суллы и по римскому закону получил родовое имя своего патрона - Корнелий, фамилию древнюю и знатную. Его отец служил Августу, он и его братья - Тиберию. В их роду все стали верными слугами империи. Ныне же времена изменились. Теперь всякий, у кого есть деньги, может купить себе римское гражданство. Он знает, что и в этой толпе паломников найдется множество таких граждан, которые палец о палец не ударили ради империи. Честного солдата это искренне возмущает и не прибавляет ему любви к толпе. Он готов к самым решительным мерам в случае неповиновения. Но ничего не происходит. Большая часть толпы состоит из евреев, съехавшихся на праздник со всей империи, и они не склонны к бунтам, в отличие от жителей Галилеи, где процветают антиримские настроения при сознательном попустительстве Антипы в его кознях против Пилата.

Меж тем толпа начинает редеть. Народ расходится, поняв, что ничего сверхъестественного не произойдет. Это позволяет, наконец, Марии Магдалине пробиться к самому оцеплению. Всю прошедшую ночь она и старик Нахум провели во дворе дома, из которого стремительно и таинственно один за другим ушли все его жильцы и сгинули во тьме улиц. Наутро Нахум отправился в город и услышал там множества слухов. Среди них были и те, что касались Иисуса из Назарета. Рассказывали, что он въехал в Иерусалим на молодом осле, как сказано в Писании, и обещал освободить Израиль от оккупантов. Нет, утверждали другие, он говорил не о царстве на земле, но о царстве на небе. Разве Мессия фарисей? Конечно. Мессия должен быть фарисей, а не зелот. Он будет судьей в воскресении. А быть может, это воскресший нашрит Иохонан? Нет, он из Галилеи, и он не Мессия. Мессия будет из рода царя Давида и неизвестно, откуда он придет.

Нахум вернулся с ужасной вестью: возлюбленный Марии арестован Синедрионом и отведен на римский суд в преторию, а его господин Иуда бесследно исчез. Накинув платок на голову, Мария бросилась к форту Антония. Синедрион, римский суд! Эти высшие органы власти рассматривают только государственные преступления. Их обычный приговор - смерть. Еще вчера все складывалось хорошо. Иисус вернулся и был рядом. Почему она не послушала Нахума? Ей нужно было назвать учителя по имени, обхватить его ноги и никуда не отпускать. Она знает: ему очень не хватало в этой жизни любви. Но вот ее любовь, она рядом! И ее хватит на двоих. Почему она не назвала его по имени? Теперь ей казалось, что она виновата в происшедшем. Вдвоем они могли бы скрыться от его врагов.