Сергей Юрченко - Скопец, сын Неба

А пока он пишет одну книгу за другой. Насмешки над религией отцов вынудили его взяться за этот труд. Просвещенные граждане империи находили теологию иудаизма примитивной. История о Боге, который сотворил мир в шесть дней, а на седьмой, устав, будто жалкий ремесленник, решил отдохнуть, забавляла многих. Септуагинта перевела слово Божье, Филон взялся за перевод Божьей мысли, намереваясь доказать, что только невежда способен воспринимать Тору буквально. Умный же человек должен искать в ней глубокие аллегорические смыслы. И в первой же своей книге “О сотворении мира согласно Моисею” он писал: “За шесть дней, говорит Моисей, был сотворен мир - не потому, что творец нуждался в некой временной протяженности, ибо Богу, не только когда он повелевает, но и когда замышляет, свойственно все делать сразу, - но потому, что возникающим вещам был необходим порядок. Порядку же свойственно число. А по законам природы из всех чисел самое важное при возникновении есть число шесть”.

Публичные чтения Филона стали традицией в квартале Дельта. В этот вечер за сотни километров от Капернаумской таможни в Главной синагоге Александрии он читает свое очередное сочинение “О потомках надменного Каина”. В назначенный час блистающая золотом синагога заполнена людьми, а улица перед нею напоминает театральную площадь. У огромных жаровен греются слуги, дожидаясь своих господ, рабы с паланкинами выстроились в ряд, несколько конных упряжек дожидаются самых знатных и тех, кто не живет в квартале Дельта. Александрийские евреи, которые сильно эллинизировались за многие поколения, живущие в диаспоре, и позабыли родной язык, внимают раввину Филону с восторгом. В своем декламационном искусстве он тоже реформировал традицию, сочетая иудейскую напевность чтения с отчетливой риторикой. Эту манеру чтения не приняли бы ни иудеи, ни греки, но александрийским евреям она по нраву.

- Так каково же оно, мнение нечестивого человека? - читает Филон свой труд притихшему собранию. - Что человек есть мера всех вещей. Этого мнения, говорят нам, придерживается также другой древний софист Протагор, отпрыск Каинова безумия. Ведь если мерой всех вещей является человек, то все вещи на свете - это милость и дар ума… Каиновы жители - это мнимые мудрецы, приверженцы нечестивости, безбожия, себялюбия, надменности, ложного мнения… создающего основу для каждого из тех нечестивых учений, которые они представляют, и имеющее в качестве вершины свою собственную мысль, символически называемую “Небо”.

Филон долго читает о неизмеримом Боге, о бесконечном Боге, и его слушатели охотно кивают головами в знак согласия. Кажется, ни Филону, ни его аудитории не приходит в голову, что назвать нечто неизмеримым - значит, уже измерить его в языке, что о бесконечном возможно говорить только потому, что оно умещается в конечные образы, что нуль - ничто, которым научился пользоваться человек, не настоящий нуль. Настоящим нулем пользоваться невозможно.

Поистине, небытие есть бытие. Об истинном небытие невозможно говорить. Поистине, то, что можно было бы назвать Богом, нельзя назвать Богом.

Чтения окончены, и улица перед синагогой действительно напоминает театральный разъезд. Толпа праздничных, духовно насыщенных людей расходится и разъезжается по домам.

Рабы уносят паланкины, слуги с факелами и масляными лампами сопровождают своих пеших господ. Филон выходит из синагоги со своим племянником Тиберием Александром, будущим прокуратором Иудеи и наместником Египта. А пока этот молодой преуспевающий еврей служит финансовым помощником у нынешнего наместника Египта Флакка. Его дожидается экипаж, поскольку он, по долгу службы не может проживать в квартале Дельта со своими соотечественниками. Его скромная резиденция находится в прибрежном Канопе среди особняков вельмож и чиновников Александрии.

-Прекрасная книга, дядюшка, - произносит он. - Наверное, я не все понял в ней, но то, что понял, очень глубоко и впечатляюще.

Филон принимает эти похвалы благосклонно.

-Сегодня я устал, - признается он. - Приезжай завтра ко мне, и мы почитаем вместе.

-Не смогу, дядюшка. Завтра я отплываю в Рим. Губернатор направляет меня туда с финансовым проектом реконструкции старой гавани.

-Что ж, удачного плавания.

-Спасибо. Не найдется ли у вас копии вашей книги для меня? Я мог бы представить ее литературным кругам Рима. Хочу показать ваши сочинения Луцию Аннею Сенеке.

-Кто он?

-Один из образованнейших сенаторов, поэт, философ.

-Мне не нужна благосклонность римских сенаторов, - ворчит Филон.

-Дядя, я пекусь не о вашей славе, которая, я уверен, переживет нас всех. Латинский мир должен узнать иудаизм. Это послужит на пользу всем евреям империи. Ведь что о нас знают? Что мы поклоняемся какому-то невидимому Богу и обрезаемся по древнему закону. Людей это смешит и раздражает. Спросите любого римлянина, кто такие евреи, и он скажет, это те, которые не едят свинину. Мир должен узнать о нас больше. Ведь вы не считаете, как эти иерусалимские фанатики, что иудаизм должен замкнуться в себе?

-Глупость, - солидно соглашается Филон. - У пророков сказано, что все народы придут и поклонятся Единому Богу.

-Равви! Я тоже в это верю. Пророки были уверены в себе, в своем народе и в Боге. Только неуверенные в себе народы прячутся в изоляционизм, скрывая под надменностью свою слабость.

-Хорошо, ты убедил меня, - соглашается Филон.- Утром посыльный доставит тебе копии “О потомках надменного Каина” и “О херувимах”. Пусть твои латиняне поймут: наши предки знали о звездном устройстве неба не меньше египтян и греков.

-Поутру, дядя, поутру. Я отплываю рано.

-Хочется же тебе гонять туда-сюда. Ты мог бы достичь успехов в философии.

Молодой Тиберий Александр улыбается этому ворчанию.

-Ах, дядя… Говорят, мир держится на мудрецах…

-Не на мудрецах, - перебивает его старик. - Мир держится на Законе Божьем.

-Пусть на Законе. А на ком держится Закон? На чиновниках.

-Не богохульствуй, юноша! Кем сотворен и организован этот мир?

-Конечно, он утвержден Законом Божьим. Но кто его исполняет? Вот, например, Риму ежегодно нужны тысячи тонн зерна из Египта. Но зерно само не отправится в Рим согласно Закону или воле Божьей.

-Опять богохульствуешь, Тиберий Александр? Бог не пекарь, чтобы заботиться о муке!

-В моих словах, дядя, только здравый смысл. И здравый смысл говорит, что чиновники необходимы. И мне нравиться быть чиновником. Мы – чиновники – соль земли.

-Это тщеславие. Суета сует.

-Все суета сует, сказал мудрый царь Соломон. Но ведь от царства своего он не отказался.

-Юноша, я сегодня устал, чтобы спорить с тобою. Поговорим в другой раз.

-До свидания, учитель.