Михаил Веллер - В одно дыхание

Первый снаряд Степченкова ссек серпом осколков одинокую сосну, которая была ему задана в качестве цели.

— Ну сука, — восхищенно сказал командующий. — Во огневичок милостью Божией. Так. — Он вскинул часы, сощурился на догорающее в озере солнце. — Разбор здесь. Старших офицеров — ко мне. Остальным — свободны.

Теперь, когда Степченков выкарабкался из газика, атмосфера приема поощряла дружелюбием. Командующий жестом оборвал доклад и помедлил. По настроению хотелось ему чуть растрогаться, открыться грубовато-строгим, но душевным и справедливым отцом-командиром, благодарным отличному офицеру за примерную службу. Был миг уместности обнять Степченкова, но некоторая театральная проникновенность сцены диссонировала с его карикатурной фигурой и несуразным очкастым лицом, и командующий ограничился:

— Спасибо за службу, товарищ капитан. Спасибо тебе, дорогой, — и двумя руками стиснул и тряхнул ему кисть.

Степченков неловко стоял и переминался. Образовалась пауза.

— А почему ты прицел дал на два деления больше, чем выходит по подготовке? — Командующий отнес от глаз листок. — И что это за установка «полделения»? Почему поправки?

— По интуиции, — вздохнул Степченков.

— Что значит — по интуиции?

— Вечер… — скупо обронил тот.

— Не понял. То есть?

— Температура воздуха ниже, плотность и влажность выше, и ветер вечером всегда стихает… Вечером метеосредний через пятнадцать минут уже неточен, это учесть надо.

— Та-ак.

— Перепад пяток метров учесть надо: стоишь ведь не точно на отметке по карте. Степень изношенности ствола…

— Да не проще ли сразу при пристрелке…

— А зачем, если заранее ясно.

— Откуда же ясно? Сколько на них давать?

— Практика. Потом, снаряды были с тремя плюсами, а три — почти всегда два с половиной.

— С чего ты взял?

— А я их часто взвешивал, чтобы уяснить.

— Снаряды взвешивал?! На чем?

— На медицинских весах.

— Ну-ну, — сказал командующий. — Нарвался я на аса! Учитесь, товарищи офицеры, — что такое профессионал; что такое любовь к своему делу. Что ж ты в капитанах-то застрял, Степченков? ЧП были?

— Образование среднее, товарищ генерал-лейтенант. Кончал еще не высшее училище.

— А почему в академию не поступал?

— Поступал.

— Ну и что?

— Не поступил.

— Почему? Уж ты-то? Строевую не сдал, что ли? — пошутил он.

Окружающие готовно — незло — подсмеялись.

— По зрению, — неохотно скрипнул Степченков.

— А сколько у тебя?

— Минус семь с половиной.

— Ско-олько?! Да-а… — протянул командующий. — Как же тебя проверки не комиссовали?

Степченков развел локтями — эдакий дрыг обрубками крыльев.

— Он таблицу наизусть выучил, — подал голос майор.

— А? Та-ак… А если выучил, что ж не можешь в академию ткнуться?

— Поздно.

— Сколько тебе?

— Тридцать девять.

— Мд-а. Ну а раньше, когда поступал?

— Не догадался.

— А когда догадался и возраст позволял?

— Больше не направляли.

— Ясно! — сказал командующий. — Направлять не направляли, но в полку держали — для результативности и на всякий случай, чтоб был хоть один артиллерист, так? — Перевел тяжелый взгляд на командира полка.

Командир полка вытянулся. Степченков пожал плечами.

— Короче, — спросил командующий, — начальником штаба в отдельный артполк хочешь?

Установилась космическая тишина. Сейчас на глазах у всех происходил один из тех редчайших случаев, которые затем перелагаются в легенду и передаются поколениями офицеров всех округов: как командующий вознес личной властью судьбу неудачливого офицера, посадив капитана сразу на подполковничью должность, так ему понравилась стрельба.

— Спасибо, не хочу, — ответил Степченков.

В толпе произошло легкое гудение. Комполка спокойно кивнул головой. Командующий склонил голову чуть набок, как озадаченный победоносный петух.

— Почему это еще? — осведомился он.

— Я артиллерист, — сказал Степченков.

— А я тебе не кухню предлагаю.

— Моя профессия — стрелять, — сказал Степченков.

— Но не могу же я поставить тебя на дивизион! — сказал командующий. — Я вообще гнать тебя должен, узнав официально о твоих очках, ты понял?

— Понял, — сказал Степченков равнодушно.

— И что?

— А все равно еще год-другой — и в запас.

— Хоть бы майора тебе дать, что ли, — раздумчиво сказал командующий. — Послужил бы еще пяток лет…

— Если можно… — И тут впервые голос Степченкова потерял равнодушную ровность, он посмотрел на генерала сквозь свои неуклюжие очки с надеждой и даже, пожалуй, с мольбой.

— М-да, — крякнул командующий. И проницательно спросил: — Пьешь?

Степченков пожал плечами.

— Редко, товарищ генерал-лейтенант, — заступился комполка.

— Ясно, — сказал командующий. — Благодарность в приказе получишь. А это — на память, от меня. Сейчас это, конечно, не модно, но, что называется, чем могу. — Он отстегнул с запястья часы и вложил Степченкову в руку. — Хочешь — носи, хочешь — пропей, дело твое.

Он вздохнул и направился к натянутому тенту, под которым вокруг стола с картой ждали старшие офицеры.

…Через час Степченков стоял в гарнизонном кафе-стекляшке, именуемом здесь в просторечии «прапорщик». Фуражка его с трудом удерживалась на затылке, очки сползли, китель был расстегнут, открыв серый заштопанный свитерок. Перед ним на заляпанной мраморной крышке отекали две кружки с пивом, и между — пивная же кружка с красным. Водочная бутылка каталась под столом, старушка-судомойка подняла ее и, шаркая, унесла.

— Ссуки, — кричал и плакал Степченков, качаясь и хватая крышку столика. — Блляди! Ггады! П-портачи поганые! Я артиллерист, я! Я артиллерист милостью Божьей!.. Артиллерия — бог войны… что вы понимаете! Что вы можете, долбо…! Да я вам снаряд в баскетбольное кольцо за десять километров продену, с кем спорить, ну? Мной командовать… да я вас всех утру, дошло бы до дела!..

Он отхлебнул вермута, запил пивом, ткнул в губы мокрой сигаретой и выронил ее. Сержант из его батареи, следящий от двери, бережно вложил ему в рот зажженную сигарету и обнял за плечи.

— Пойдемте, товарищ капитан. Вам уже пора, я помогу, идемте.

— Ты не видел… мне командующий армией сегодня руку жал… одному! Я один из всех стрелять умею! И вас, салаг, щенков, учу!

— Я знаю, товарищ капитан.

— Что ты знаешь, сопля, пацан! Знаешь?! Я в Египет просился — не отправили! Во Вьетнам — не отправили! В Анголу — не отправили! Суки, гады, бляди! В Афган — не отправили! Говно отправляют, а я, срок уже отслужил, все — сижу здесь! Да я снаряд… душу твою… я его в воздухе чувствую… я его как руками на место кладу… и меня, мариновать!.. Да я вообще ослепну, и все равно стрелять буду… я артиллерист (слеза выкатилась), я ас, первый, понял!