Наталья Павлищева - Незнакомая Шанель. «В постели с врагом»

Это в обществе Миси, Жана Кокто, Дягилева и его подопечных она могла вообще не говорить о своей родословной и своем прошлом, там не интересовались, а спрятаться от пристального внимания, если придется стать герцогиней Вестминстерской, не удастся. Боялась ли этого Шанель? Даже если никогда об этом не говорила, наверняка боялась, не могла не бояться.

У Коко были примеры удачных замужеств, ее собственная тетушка Адриенна, рядом с которой столько пережито и пройдено, много лет уже жила гражданским браком с бароном Нексоном, попросту дожидаясь кончины его отца, чтобы обвенчаться; одна из участниц веселья в Руайо Марта Давелли, та самая, что познакомила ее с Дмитрием, стала супругой сахарозаводчика Константина Сэя, Габриэль Дорзиа вышла замуж за графа де Зогеб...

Были и другие примеры. Эмильенна д’Алансон, в которую бывали влюблены многие от Бальсана до бельгийского короля, тоже бывала в Англии вместе с этим королем под видом графини де Сонжон...

Так что делать самой Шанель? Неизвестно, делал ли ей действительно предложение герцог Вестминстерский, возможно, разговор об этом шел, по крайней мере, первые годы, когда они стали неразлучны, но в ее коллекции драгоценностей, полученных от герцога, обручального кольца, которое надевают при помолвке, не имелось. Вот восемь метров отборного жемчуга были, а такого кольца нет.

Нашлись другие сложности.

Шанель окунулась в ту жизнь, которой жил герцог, она разъезжала с ним по поместьям, путешествовала на обеих его яхтах, благо не боялась качки (у герцога помимо роскошного «Летучего облака» была еще махина «Катти Сарк» – бывший эсминец, переделанный под нужды светского морского волка), охотилась в его французских, швейцарских, немецких, далматских и других угодьях, ловила рыбу в его шотландских поместьях, отдыхала на вилле на Ривьере, устраивала приемы в Итон-Холле... Бывшая приютская воспитанница, Коко жила жизнью светского богача. Но наверняка ее ни на миг не оставляла мысль о том, чем все закончится.

При всей его демократичности Вендор не желал знаться с ее приятелями, ни с кем, кроме Веры, которая и сама принадлежала скорее к его обществу, чем к обществу Шанель и Миси, он практически не был знаком, а если и случалось пересечься, то не продлевал знакомства. Судя по всему, для герцога Вестминстерского все же Коко была отдельно от богемы Парижа. Презирал? Нет, возможно ничуть, просто не задумывался, что таковая существует или может представлять для него какую-то ценность. Вендор мог весьма по-дружески разговаривать со своим дворецким или слугой, почти приятельски общаться с егерями, он обеспечил работой своих однокашников, поручив одному заведовать охотничьими хозяйствами, другому отвечать за поместья, третьему за рыбалку, четвертому за яхты и так далее... Но это все была демократия по отношению к слугам. Слугам, что бы там ни говорилось! Даже вчерашние школьные друзья стояли на ступеньку ниже, если обслуживали герцога Вестминстерского, и его вины в этом никакой, нельзя все время быть на одном уровне с теми, кто тебе служит или на тебя работает. Можно возразить, мол, а как же Вера с Коко? Шанель не опускалась по социальной лестнице до Веры, напротив, поднималась к ней, а потому служба была больше похожа на оплачиваемую дружбу.

Вендор понимал, что Шанель нельзя лишать ее работы, да и она вовсе не была готова бросить все ради того, чтобы стать герцогиней. Или могла? Пожалуй, сама Коко не сумела бы ответить на этот вопрос. Вспоминая это время, Шанель говорила, что герцог был не свободен (он действительно долго и нудно разводился со второй супругой) и она сама тоже. Она-то почему? Коко имела в виду свою фирму. Перестать делать моду означало поставить себя в полную зависимость от Вендора. Конечно, у герцога Вестминстерского столько денег, что он и не заметил бы появления на шее столь непритязательной обузы, Коко могла спокойно сесть, свесив ножки.

Чтобы перестать заниматься своей любимой работой, нужно быть уверенной, что станет герцогиней, еще лучше, что родит Вендору того самого наследника, в котором он нуждался. Работа стала одним из камней преткновения. Рассказывая об этих годах Полю Морану, Шанель не раз упоминала, что Вендор в ее ателье просто сходил с ума. То есть он приезжал на рю Камбон и, несмотря на ее обещание сходить вместе куда-нибудь вечером, до вечера метался по ателье, словно раненый зверь.

Почему, что именно раздражало герцога? Вендор признавал достижения Коко, ее авторитет в мире моды, ее способность зарабатывать (хотя едва ли понимал, много или мало она зарабатывает, ему было все равно), но то, что она занята, пока ему самому нечего делать, похоже, приводило его в бешенство. Шанель как-то не акцентировала на этом внимание, но получается так. Сам Вендор жил в сумасшедшем ритме, несмотря на то что дел не имел никаких. Он был просто не в состоянии остановиться, постоянно должен куда-то ехать, мчаться, с кем-то общаться, словно боясь остаться в одиночестве.

Коко тоже не любила одиночество, но без работы тоже сидеть не могла. Она умудрялась разъезжать с герцогом по его замкам и поместьям, ездила на скачки, ловила рыбу, охотилась, танцевала, очень часто бывала в Лондоне, но продолжала создавать свои коллекции, правда, для этого приходилось напрягаться. Отставать от моды тоже нельзя, Шанель не могла позволить кому-то опередить себя. Тем более в ее коллекциях появились новые веяния, Коко отошла от русского стиля и увлеклась английским. Теперь она ходила в берете, похожем на головные уборы моряков Вендора, сделала дамские жакеты похожими на форменные у его слуг и еще ввела много всякой всячины. Едва ли Вендор это заметил, хотя разглядывал.

Герцог бывал на всех показах, которые устраивала Шанель дважды в год, но почему-то страшно нервничал. Позволил ей по своему вкусу оформить новое купленное владение – Роуз-Холл, помог даже устроить показы в Лондоне, предоставив собственные апартаменты. И все же Вендор был недоволен работой своей любовницы. Почему, все тот же подход, что и у Бальсана? Вполне вероятно, Шанель могла быть законодательницей мод, но только в форме диктата что и как носить. А вот создавать эти самые модели с ножницами и булавками в руках – едва ли достойно герцогини Вестминстерской.

А если бы она бросила свое ремесло? Возможно, все решилось бы в пользу свадьбы, только надолго ли?

Все решилось бы, забеременей Шанель. Если бы она смогла родить ребенка, наверное, и работу решилась бы бросить и герцог бы не раздумывал. Но как раз этого никак не удавалось. Шанель обратилась к врачам, те принялись за дело. Эдмонда Шарль-Ру утверждает, что Шанель даже перенесла операцию, подвергла себя не слишком приятным процедурам, вынесла все, но результат был плачевным.