Наталья Павлищева - Незнакомая Шанель. «В постели с врагом»

Перепуганный натиском Мадемуазель помощник администратора напомнил, что она прежде обязана посетить комендатуру. Шанель возмутилась:

– Такая грязная?! Мне нужно вымыться и переодеться. Сами сходите в комендатуру и доложите, что приехала мадемуазель Шанель. Я схожу, когда приведу себя в порядок. Меня учили, что обращаться с просьбой к кому-либо следует в чистом виде.

Неизвестно, поспешил ли в комендатуру помощник администратора, но Шанель действительно отправилась мыться.

Новый Париж должен бы удивить Шанель. Пару месяцев назад она уезжала из города, который опустел еще осенью 1939 года. С улиц исчезли такси, прохожие, из садов и скверов нянечки, прогуливающиеся с детьми, казалось, исчезли сами парижане. Они появлялись, только когда требовалось спуститься в бомбоубежище в случае воздушной тревоги. Витрины большинства ресторанов, кафе, роскошных магазинов, окна кинотеатров, галерей... заколочены, телефоны отключены, фонари горели через один и гасли совсем в случае все той же тревоги. Город не жил, а существовал по военным законам.

Теперь все вернулось. Снова стало ярко, правда, всюду резали глаз черные свастики на красно-белом фоне. Свастика в Париже... ужас! А еще бесконечное количество людей в военной форме, причем не понимающих французского. Ежедневный марш немецких колонн по Елисейским Полям, немцы на Монмартре, на Эйфелевой башне, в Гранд-опера, в «Ритце»... Они щелкали затворами фотоаппаратов, норовя запечатлеть себя на фоне парижских достопримечательностей. Зато открылись рестораны, и, заплатив вступительный взнос, можно заказывать практически все, на что хватало денег. Снова зазвучал аккордеон, детей на улицах пока еще не было, но парижане уже стали выводить гулять своих обожаемых собак.

Скьяпарелли сбежала, а многие другие остались, работали Дома моделей – Баленсиага, Ланвен, Лелон, Пату... У Шанель продолжал работу только магазин на рю Камбон, где продавались духи и разная мелочь. Вход в магазин прекрасно виден из окна ее нового жилища, перед ним каждое утро выстраивалась очередь немецких солдат, желающих привезти или прислать домой подарок из Парижа, а что может быть лучше флакона самых знаменитых духов, купленных у самой Шанель?

Духов разрешили продавать только двадцать флаконов в день, очередь стояла задолго до открытия, и Мадемуазель не без ехидства мысленно обзывала оккупантов дураками:

– Все равно большинству не хватит!

Началась странная жизнь в совершенно неприемлемом для Шанель безделье. Немыслимо энергичная Мадемуазель вынуждена проводить день за днем в праздности. Она явно поспешила с закрытием своих ателье в самом начале войны. Остальные работали, а она бездельничала. От тоски Шанель принялась даже заново учиться пению. Любимая подруга-змея Мизия Серт ехидно заметила, мол, Коко решила, что у нее в таком возрасте может прорезаться голос!

В своей книге «В постели с врагом...» Хэл Воган приводит страничку учета постояльцев «Ритца», где значится, что комнаты 227 и 228 заняты мадемуазель Шанель. Из текста видно, что ее соседями по гражданскому крылу отеля «Ритц» были тринадцать французов, включая супругу управляющего отеля, трое американцев, двое англичан, четверо бельгийцев, один итальянец и один египтянин... Это те, кто поместился на данной странице учета. Неужели столь разномастная компания сотрудничала с немцами? Скорее, действительно, менее удобное крыло было отдано гражданским, ведь немцы пока еще старательно делали вид, что не мешают жить парижанам. Более фешенебельное, выходящее на Вандомскую площадь крыло, заняли сами немецкие офицеры высшего ранга.

В своих воспоминаниях Мизия Серт категорически пропустила военные годы, всего пара страниц, посвященных тому, что у нее испортилось зрение, а Серт переживал из-за смерти Руси. Одна ли Мизия так? Отнюдь, полагаю, во Франции нашлось немало тех, кто предпочел бы не вспоминать эти годы и вовсе не из-за ужасов концлагерей или оккупации, а... совсем наоборот. У всех биографов Шанель с осени 1940 года по осень 1943-го тоже практически пропуск, за исключением упоминания уроков пения, сотрудничества с Кокто в качестве художника по костюмам для одного спектакля и заботы о больной Мисе. И, конечно, любовной связи с Динклаге, якобы приведшей ее в лоно абвера.

И все? За три года практически никаких событий? И это у беспокойной Шанель? Что-то тут не так...

А как вообще жили в Париже и во Франции во время оккупации и режима Виши?

Прежде чем читать следующие страницы, отключите, пожалуйста, критическое мышление. Просто перестаньте воспринимать написанное, как повод для праведного гнева, каким бы справедливым он ни был. Особенно призываю всех, воспитанных на светлой памяти «Нормандии-Неман».

Если не можете, лучше пропустите пару страниц, иначе получите заряд негатива по отношению ко многим уважаемым личностям и испортите себе настроение.

Подчеркиваю: информация не для осуждения, рассуждения или размышления, информация ТОЛЬКО для сведения, чтобы понять, каким был Париж в годы оккупации.

Коротко политическая ситуация.

Франция пала так быстро, что союзникам оставалось лишь развести руками, хотя их вина в том была немалой, союзнические войска торопились унести ноги наперегонки с французскими. Наступать немцы начали 10 мая, а уже 22 июня 1940 года в Компьене подписано перемирие и страна поделена на две части – северную (с Парижем), находящуюся в управлении немцев, и южную со столицей в Виши (отсюда «режим Виши») под управлением французов с Анри Петэном во главе. Именно Петэн при встрече с Гитлером впервые назвал себя коллаборационистом, что после войны стало ругательством.

Не стоит думать, что с 23 июня начало действовать движение Сопротивления, не было такого. Во-первых, французы оказались просто в растерянности, им столько лет твердили, что линия Мажино непроходима, мол, она надежнейшим образом навсегда защитит Францию от посягательств Германии, что никому в голову не пришло спросить, а нельзя ли эту линию обойти, как Китайскую стену? Германские войска так и сделали.

Война оказалась со стороны Германии настоящим блицкригом. Париж защищать никто не стал, объявив «свободным городом», но и остальная Франция не знала, как ей быть, лишь разрозненные группы самых энергичных молодых людей ушли в подполье, а позже в горы на юге (это было, когда немцы оккупировали и юг Франции тоже), назвав себя маки.

Политическая власть и чиновники поддержали Петэна, предоставив ему неограниченные полномочия. Единственный пример неподчинения – префект в департаменте Эр и Луар Жан Мулен. В одноименном фильме Жана жестоко избивают за это в тюрьме, откуда ему удается бежать, чтобы возглавить Сопротивление во Франции. Слава героям, но именно тогда Жана никто не избивал, его просто отстранили от должности. Сознавая опасность, Мулен бежал в Англию к де Голлю, став с 1941 года в Лондоне членом «Свободной Франции». Там был создан Национальный совет Сопротивления и Секретная армия.