Наталья Павлищева - Юрий Долгорукий. Мифический князь

Она лежала такая строгая и незнакомая, сразу отдалившаяся, ушедшая туда, куда за собой не зовут. И даже для своих любимых мальчиков – Гюрги и Андрея – была тоже чужой…

Георгий снова поймал недобрый взгляд Ярополка и ответил таким же. Старший брат даже плечами передернул: «У, как глядит волчонок!» Даже смерть второй жены Мономаха не примирила его сыновей.

Они так до конца жизни и останутся чужими, родство по отцу не станет родством душ и скажется на жизни всей Руси. Не с этим братом, с другими, а вернее, с их сыновьями будет воевать и враждовать Юрий Владимирович, прозванный Долгоруким. А вот Андрея Владимировича за незлобивость и откровенную мягкость характера прозовут Добрым. Но это вовсе не означало доброту нрава, скорее неспособность рвать зубами свое. Не в отца пошел Андрей, Владимир Мономах при всей его разумности и вроде бы готовности поступиться своей выгодой ради общего дела (правда, в результате эти «жертвы» всегда оказывались выгодны именно Мономаху) мог при необходимости перегрызть противнику глотку. Не в отца… а в кого, в мать?

Есть версия, что вторая жена Мономаха (как и третья) была половчанкой, значит, Долгорукий – наполовину степняк?

Недобрый сыновий перегляд заметил и отец, вздохнул. Вот уж этой беды он не хотел бы совсем: свары между сыновьями. Неужто то, что они не единоутробные, может поссорить? Тогда плохо, у Георгия нрав ох какой уже ныне виден, этот спуску никому не даст, и братьям тоже. Владимир Мономах утвердился в своем решении посадить юного Георгия в Ростове. Лучше подальше от Киева и старших братьев, и ростово-суздальские земли старших Мономашичей пока не прельщали, они для себя земель за Смоленском не видели. Только Ростову князь не нужен, там бояре крепки, любого под себя подомнут, это и сам Мономах чувствовал, когда княжил…

Додумать князь не успел, прямо в собор скользнул посланец от воеводы, чуть помялся, но по знаку Мономаха подошел и зашептал на ухо. Видно, случилось что-то важное и недоброе. Владимир Мономах только вскинул глаза на священника, и тот, поняв его без слов, зачастил окончательно. Отпели княгиню быстро и похоронили – тоже.

Торопиться было отчего, словно чувствуя, что князю не до них, половцы не просто появились подле Переяславля, они захватили переяславльские табуны! Хан Боняк постарался.

Вот когда порадовался Мономах, что с ним рядом рати братьев и племянников, даже Олег Святославич, который раньше отговаривался немочью, и тот пришел.

На Руси уже много лет нет покоя и, наверное, не скоро будет. После смерти Ярослава, завещавшего сыновьям жить дружно, прошло не так много времени, когда разгорелась война между Всеславом Полоцким и старшим из Ярославичей Изяславом. И наступили тяжелые времена, которые никак не закончатся. Изяслав призвал на помощь поляков, Всеслав был изгнан, но и самого Изяслава младшие братья Ярославичи Святослав и Всеволод скоро прогнали из Киева, пришлось старшему князю искать доли на чужбине.

Но Святослав правил недолго – умер от неудачно разрезанного нарыва. Всеволод не решился занимать престол, отдав его старшему брату. Изяслав снова вернулся в Киев. Однако теперь племяннички покоя не давали, и через два года после возвращения дядя был в битве убит.

В живых остался только один из Ярославичей – Всеволод. По лествичному праву его Киев и Великое княжение его. Никто не противился. Князь правил пятнадцать лет и особых потрясений Русь при нем не испытывала, если не считать половецких набегов. Но половцы, они, как зеленый лук – стоит снегу сойти, тут как тут. С ними то воевали, то роднились, женясь на половчанках и отдавая своих дочерей ханам.

Старший из Изяславичей, Святополк, был женат на дочери половецкого хана Тугоркана, что не мешало самому хану воевать русские рубежи, и воевать успешно. В народе Святополкова тестюшку Тугарином Змеевичем прозвали. Да и у самого Всеволода старший сын Владимир после Гиты следующей женой половчанку взял…

Почти спокойно княжил Всеволод Ярославич, только в последние годы жизни сильно сокрушался о том, что Русь дальше ждет. Он последний из своего колена Рюриковичей, но потомство Рюрика столь разрослось, что теперь уже трудно понять, чье же право на Киев дальше. По уму отдать бы престол Владимиру Всеволодовичу Мономаху, он соправитель отца и авторитет среди князей имеет немалый, но не его право, Святополк – сын старшего из Ярославичей, Изяслава, Святополку княжить.

Святополка в Киеве не любили за руки загребущие, своекорыстие, прекрасно понимали, что тем же князь будет заниматься, и став Великим. Но по праву его очередь, потому, когда умер Всеволод Ярославич, Владимир Мономах и пытаться не стал отцово наследство оспаривать. Одного только добился разумный Мономах – удалось ему собрать двоюродных братьев на съезд в Любече, урядить споры меж собой – кому какое княжество, чтобы не воевали меж собой, еще и призывая в помощь то половцев, то поляков или угров. Крест целовали, клятвы давали, только не всегда они соблюдались. Уж очень большим было потомство Рюрика в этом колене, а в следующем и того больше. Кому как править?

По-прежнему власть в Киеве, то есть Великое княжение, переходила от брата к брату, а в следующем поколении к старшему сыну старшего из братьев. А дальше как? Кому Святополку ее передавать, когда время придет, – следующему из Изяславичей или старшему из Святославичей? А может, Всеволодовичу или Игоревичу? Все они внуки Ярославовы и каждый к власти рвется.

Особенно Олег Святославич и Давыд Игоревич. Но с Давыдом быстро разобрались, на съезде беспокойного князя, ослепившего родственника Василька Ростиславича, осудили и отправили подальше на Западный Буг. Вроде утихомирился.

А вот Олег Святославич, тот точно боевой конь под седлом, все удила грыз и копытом землю бил, ему тошнехонько спокойно жить, недаром даже прозвище получил – Гориславич, за то что половцев на русские земли водил себе в помощь. И как уж его жизнь ни била – и в Царьграде пленником был, и в Тмутаракани столько лет провел, и у половцев, но надежду на Киевский престол попасть не потерял. И ждет не дождется своей очереди…

А Русь тем временем словно лоскутное одеяло, хоть и есть Великий князь, но каждое княжество все больше само по себе. Князья без конца меняют места княжения, но хитрый Мономах первым понял, что, сидя сегодня здесь, а завтра там, многого не добьешься. На съезде князей закрепил за своими сыновьями ростово-суздальские земли. Сам сидел в Переяславле, а старший его сын – в Новгороде. Мстислава в беспокойном северном городе любили и другого себе не желали. Новгородские земли велики, ростово-суздальские – тоже немалы, да и Переяславль для Руси – не последнее княжество. Вот и получалось, что Мономах с сыновьями половину Руси держал.