Наталья Павлищева - Екатерина Медичи. Любовница собственного мужа

– Ох и трудно будет нашей Екатерине…

Король и папа нашли общий язык против императора Карла, было подписано тайное соглашение, по которому оба обязались выступить против императорских войск, чтобы отвоевать для герцога и герцогини Орлеанских Милан и еще несколько территорий Италии. Приданое Екатерины король Франциск согласился получать частями, в чем была его огромная ошибка.

Саму свадьбу Екатерина помнила плохо, потому что была страшно взволнована. Не упала со своих высоких каблуков, даже танцевала на них с дофином, не перепутала слова, не запнулась, не грохнулась в обморок… и то хорошо. А потом было самое страшное – когда нужно оставаться наедине с мужем, вчера еще совершенно чужим человеком, который должен стать самым близким, дорогим и понятным. А как этого добиться?

Короли и члены их семей не вольны во многом, казалось бы, первая брачная ночь – это таинство для двоих, от нее во многом зависит, как сложатся дальше отношения супругов. Кто посмел бы покуситься на тайну первых объятий и альковных ласк молодых? Посмели и покусились. Вслед за молодыми в спальню отправилась целая толпа придворных, выражения их лиц не оставляли сомнений в намерениях – они собирались наблюдать за первой близостью новых супругов!

Екатерина была в ужасе, она понимала, что не сможет пошевелиться под этими нескромными взглядами! Мелькнула мысль, что, знай она о таком обычае при дворе французского короля, ни за что не вышла бы замуж за Генриха, лучше в монастырь! Сам Генрих, видно, переживал нечто похожее. Девушка почему-то чувствовала себя перед мужем виноватой, словно это она пригласила толпу разряженных дам и кавалеров любоваться на их действия в постели. Юный супруг понимал, что жена находится в еще худшем положении, но ему и в голову не пришло как-то успокоить беднягу, ободрить, поддержать, напротив, появилась злость, будто из-за нее приходится терпеть унижение.

Состояние молодых лучше всего поняла королева. Элизабет вдруг ободряюще улыбнулась невесте и строгим тоном предложила всем выйти вон, чтобы молодые могли остаться наедине и в полной мере отдаться страсти, которой пылают. Многие усмехнулись: какая уж тут страсть, если жених за весь день едва взглянул на невесту! Но требованию королевы подчинились.

Екатерина вдруг подумала, что никогда, ни за что не допустит такого унижения для своих будущих детей! Даже если это будет нарушением всех возможных обычаев и правил!

Они с Генрихом вздохнули с облегчением, видя, что любопытные придворные отправились прочь из спальни, сокрушенно вздыхая, полюбоваться на пикантную сцену не удалось. Но король остался! Тогда Элизабет подошла к супругу и, взяв его под локоть, потянула за собой:

– Сир, думаю, и нам следует удалиться. Если вашему сыну понадобится ваш совет, вы сможете дать его утром…

Нет, Франциск вовсе не собирался наслаждаться пикантными деталями, он действительно переживал из-за неопытности Генриха. Конечно, следовало бы позволить Диане де Пуатье уже стать его любовницей и обучить мальчика кое-чему! Король корил себя из-за того, что подобная мысль не пришла ему в голову еще вчера, он действительно боялся, что в первый раз Генрих может сплоховать ко всеобщему позору… А все этот папа Климент! – досадовал Франциск. – Не настои он на немедленном венчании и первой ночи, мальчика можно было бы успеть подготовить!

– Пойдемте, пойдемте! Не думаю, чтобы вам кто-то подсказывал, что делать, когда вы впервые попробовали женщину, – убеждала его королева. Король фыркнул:

– Это я! А Генрих может и не справиться!

– Мы придем к ним рано утром, и если что-то получится не так, будет время исправить… К тому же у двери останется моя доверенная горничная, я приказала разбудить, если будет слышно, что там проблемы…

Все разумно, оставалось подчиниться.

А в спальне разыгрывалась своя трагедия. Генрих не только не стал накидываться на свою супругу, душа ту в объятьях, он вообще не проявил к ней никакого интереса даже в постели. Принц не чувствовал приятного аромата, которым была надушена новобрачная, не замечал роскошной волны волос, окутавшей ее головку на подушке, не слышал биения ее сердца, не видел вздымающейся красивой груди…. Ему была не нужна Екатерина!

Они оказались на расстоянии вытянутой руки, каждый на своем краю огромной роскошной постели. Некоторое время Екатерина лежала почти не дыша, боясь громким вздохом спугнуть мужа. А он притворился, что спит! Шли минута за минутой, было понятно, что Генрих просто старательно изображает спящего, видимо пытаясь избежать близости.

Сначала горло у Екатерины перехватило от обиды. Конечно, она не первая красавица, но ведь не уродина или калека, чтобы быть настолько нежеланной! Девушка ожидала чего угодно, только не вот такого пренебрежения собой в первую ночь. На глаза навернулись слезы, но она тут же постаралась прогнать их. За столько лет Екатерина научилась сдерживаться.

Потом ей вдруг пришла мысль, что Генрих просто боится сделать первый шаг, так в любом трудном деле – страшно вначале… И девушка решила помочь, она протянула руку и робко погладила супруга по плечу, скорее просто коснулась. Хотелось дать понять, что она тоже боится, но вдвоем легче. Екатерина ожидала, что Генрих обернется и хотя бы подвинется ближе, а уж там можно признаться, что тоже неопытна и надо вместе преодолеть эту неопытность…. Что ж, если он не может сделать первый шаг, она сама сделает его…

Но Генрих шарахнулся от этого прикосновения, словно его коснулось нечто противное! Екатерина отдернула руку и замерла. Все совсем не так, как она думала, он не боится, а просто не желает! Горло снова перехватило от обиды. Утром в спальню явится не только добрая королева, но и папа Климент. Он обязательно проверит подтверждение ее девственности, ведь потребовал же клятвы, что между ней и Ипполитом ничего не было! Но если Генрих будет до утра лежать, отвернувшись в сторону, то никакого подтверждения не получится.

– Сир, если вы не сделаете ЭТО, я буду вынуждена утром объявить, что моя девственность попросту не нарушена!

Сказала тихо и твердо, но в голосе прозвучало столько горечи и обиды, что не будь Генрих так зол на все происходившее, он наверняка попросил бы прощения. Должен бы попросить… Но не попросил, несколько мгновений он сердито сопел, а потом вдруг резко повернулся и набросился на жену, взяв ее силой!

Екатерина не сопротивлялась, но от ужаса не могла даже пошевелиться… Такой ли виделась первая брачная ночь, таких ли любовных объятий хотелось? Все случилось быстро, грубо, больно.

Выполнив обязанность, Генрих почти с ненавистью поинтересовался: