Наталья Павлищева - Екатерина Медичи. Любовница собственного мужа

– Я не потребую! – голос Екатерины звенел от восторга, она обожала верховую езду и прекрасно сидела в седле.

Франциск согласно кивнул, оставив дам промокать слезы надушенными платочками. Поднявшись из положенного реверанса, Екатерина обернулась к королеве:

– Ваше Величество, вы будете охотиться?

– Нет, нет! – замахала та руками. – Слава богу, король не неволит меня, и я предпочитаю оставаться в замке. А вы езжайте, только учтите, что предупреждение короля о трудностях не шутка, у него действительно узкий круг избранных, и, видимо, вы пришлись Его Величеству по душе, если он вот так сразу пригласил с собой.

– О, я счастлива! А… Генрих входит в этот круг?

– Конечно, не может же король отказать в этом собственному сыну.

– А…

– Мадам де Брезе? Да, Диана де Пуатье, как наставница вашего супруга, тоже обязательная участница развлечений. Вам пора попросить ее оставить свои обязанности.

– Ваше Величество, скажите, почему у принца не наставник, а наставница?

– Все получилось случайно. Его Величество в присутствии мадам де Брезе пожаловался, что Генрих после плена мрачный и необщительный, отсутствие дамского общества сильно сказалось на характере мальчика. Мадам тут же предложила себя в качестве наставницы! А Генрих умудрился влюбиться в нее, как в Даму сердца!

Это было не совсем так, но король не стал рассказывать на каждом углу, как и почему поручил мадам де Брезе воспитание, вернее, перевоспитание своего среднего сына. Во дворце столько секретов, что еще один вполне безобидный не повредит. Франциск понимал, что если он расскажет о своей беседе с Дианой хотя бы фаворитке, то об этом будет знать весь двор, и придворные не хуже него самого поймут, на что тогда рассчитывала и что получила вместо королевской страсти Диана. Все же королю нравилась мадам де Брезе и не хотелось ее обижать. Знать бы Франциску, какую бомбу замедленного действия он подложил под своего сына и все королевство!

Элеонора была доброй женщиной, она быстро сообразила, что сказала если не лишнее, то слишком откровенно, а потому поспешила добавить:

– Но время прошло, Диана де Пуатье годится вашему супругу в матери, она старше на двадцать лет, пора ей освобождать место для вас. Постарайтесь понравиться двору и королю, а за Генрихом дело не станет, уверяю вас. Кстати, Диана крепко держится в седле.

– Я тоже! – вскинула головку Екатерина. – Только сижу по-мужски, прямо, а не боком.

Королева изумленно уставилась на невестку:

– А… как же вы садитесь? Ведь юбки поднимаются?

– О, Ваше Величество, здесь есть одна хитрость, я надеваю под юбки нечто похожее на мужские штаны – калесоне, только с оборочками… Правда, лодыжки и ступни остаются открытыми.

– Но этого вы не боитесь! У вас красивые ножки?

– Надеюсь, да.

– Покажите.

Пришлось приподнять юбки, чтобы продемонстрировать ножки королеве, Ее Величество осталась в полном восторге:

– С такими ножками можно не бояться не только Диану де Пуатье, но и кого угодно! Правда, постарайтесь с ней пока не ссориться. И еще: подружитесь с фавориткой короля мадам Анной д’Этамп, пригодится.

– Ваше Величество… Вы так спокойно говорите об этом…

– Запомните, дитя мое, если не можешь что-то изменить, следует к этому привыкнуть и воспринимать как неизбежное зло. Я не могу изменить нрав короля и не собираюсь с этим воевать, пусть развлекается. Зато я живу так, как хочу.

Этот совет очень помог Екатерине в жизни. Правда, больше они так откровенно с королевой не беседовали, та действительно жила своей жизнью, хотя и помогала Екатерине тем, что просила короля быть поласковей и терпеливей к юной девушке-иностранке.

Весь вечер Екатерина провела за примеркой, а Мария Сальвиати и еще пара девушек за рукоделием. Она даже забыла, что может прийти Генрих, и в глубине души была даже рада тому, что супруг предпочел остаться у себя. Они переделывали согласно последней французской моде наряд Екатерины, в котором та намеревалась утром отправиться на охоту. Особенное внимание было уделено калесоне, герцогиня прекрасно понимала, что ее посадка в седле и открытые ноги привлекут пристальное внимание и опозориться никак нельзя.

Жаннетта перешивала кружева на удивительной для Франции детали туалета, не удержавшись, она даже поинтересовалась у Марии:

– Мадам, а во Флоренции все дамы такое носят?

– Нет, – рассмеялась та, – не все, а только особенно смелые, которые не боятся садиться в седло не боком, а прямо!

– Ах! – прижала руки к груди девушка.

– Зато так легче не только держаться, но и скакать! – буркнула Екатерина.

Непонятно как, но слух о том, что флорентийка садится в седло, по-мужски закидывая ногу, быстро распространился среди придворных, большинство дам и любопытствующих кавалеров собрались во дворе гораздо раньше обычного, боясь не столько опоздать, сколько пропустить сцену посадки на лошадь супруги принца. Появившуюся Екатерину, ее наряд и ее седло со стременем слева разглядывали с большим интересом. И хотя большинство дам были убеждены, что никакими ухищрениями не исправить смугловатый цвет лица и выпуклость глаз, не убрать тяжеловатый подбородок, скрепя сердце они вынуждены были признать, что сегодня Екатерина выглядела более чем привлекательно.

И еще одно поразило дам: Екатерина не искала глазами мужа, она была настолько увлечена приготовлениями к охоте, что, казалось, вовсе забыла о его существовании! Зато появление короля встретила с восторгом. Франциск тоже просто помолодел, его кровь волновала предстоящая скачка и возможная схватка с диким зверем. Возбуждение добавило привлекательности Франциску, он весело помахал собравшимся, приветствуя их, и вдруг увидел сноху. Оглядев Екатерину с ног до головы, Франциск улыбнулся ей:

– Вы обещали показать прекрасную выездку. Я слышал, что вы садитесь в седло как-то по-особенному?

Уже и до короля дошло! – мысленно ужаснулась Екатерина, но храбро кивнула, надеясь, что опыт нескольких лет и страстная любовь к верховой езде не позволят ей опозориться.

– Я предпочитаю сидеть прямо, так значительно удобней держать равновесие при быстрой скачке.

Король кивнул и птицей взлетел в седло, не сводя, однако, глаз с Екатерины. Той не оставалось ничего, кроме как повторить маневр Его Величества. Собравшиеся ахнули, потому что юбки юной герцогини взлетели, не обнажив, однако, тех частей тела, которые не должно видеть кому-либо, кроме супруга или любовника! Мало кто понял, что же увидел, запомнились только кружева, ну и прелестные ножки, мелькнувшие на мгновение. Хотя сами ножки стали поневоле видны и при движении, ведь лодыжки и ступни при прямой посадке оставались на виду. На несколько мгновений был забыт даже король, который, правда, и сам любовался не столько необычной посадкой своей снохи, сколько ее лодыжкой.