Наталья Павлищева - Мадам Помпадур. Некоронованная королева

– Мадам, простите мне такую неловкость, я понятия не имел, что будет твориться в ратуше.

Маркиз предпочел не следовать за королем, а вернуться в Версаль, поэтому в карете они оказались втроем.

– Куда ехать-то? – оглянулся на странных пассажиров возница. Даже увидев короля без маски, он все равно не узнал бы его – и потому, что было темно, и потому, что не мог предположить, что везет монарха.

– Назовите свою улицу.

Жанна с трудом произнесла:

– Круа-де-Пти-Шан.

Герцог повторил погромче, возница покачал головой:

– Трудно будет пробраться, весь Париж словно обезумел, давненько я такого не видел. Все на улицах…

Людовик сгорал и от нетерпения и от досады, он каялся, что в погоне за таинственностью поставил любовницу в столь дурацкое положение и создал неимоверные проблемы.

– Дайте ему луидор, чтобы вез побыстрее.

Герцог остановил короля:

– Нет, Луи, не больше экю, иначе через минуту о нас будут знать все.

Возница остался чаевыми весьма доволен:

– Домчу мигом!

Людовик снова обнял Жанну, шепча ей в висок:

– Простите меня, я доставил вам столько неудобств. Я все компенсирую с лихвой…

Компенсировал…

Отправив герцога домой, Людовик остался в спальне мадам д’Этиоль до утра. На сей раз он не исчез с рассветом, а самого рассвета любовники просто не заметили.

Луиза не смогла сдержать своего изумления, увидев на пороге дома хозяйку в сопровождении… Одно дело принимать венценосного любовника в спальне нарочно снятого для этого дома, и совсем другое – привести его в свою собственную!

А любовники так истосковались за прошедшие дни, что бросились в объятия, едва закрыв дверь в спальню. Жанне было все равно, даже если бы Шарль вздумал вернуться через полчаса, она попросту не заметила бы супруга. Снова ощутить на своих плечах руки Людовика, на своих губах его губы, отдаться во власть его жаркого страстного тела… Они просто срывали друг с дружки одежду, бедное домино, и без того помятое в толпе, вовсе оказалось разорванным, как, собственно, и наряд короля. О том, в чем его величество будет возвращаться обратно в Версаль, не думалось. До возвращения ли им?

Такой ночи любви ни у него, ни тем более у нее никогда не было, ночь безумств осталась в памяти надолго. Они то сливались в единое целое, то, уставшие, тяжело дыша, лежали, глядя в потолок…

Утром Людовик, отдышавшись после очередного безумия, вдруг заявил, что… безумно голоден! Жанну охватила паника, она никак не ожидала, что утро застанет его величество у нее в постели, а потому никакого завтрака, похожего на королевский, не предполагала.

Людовик с интересом наблюдал, как любовница, накинув на плечи пеньюар, пробралась к двери и через щелку что-то долго объясняла своей служанке. Сам он встал, завернувшись в простыню, поскольку все равно ничего другого не было.

Сообразив, что королю нечего надеть, а то, что она могла бы предложить из мужниного, не подойдет ему по росту, Жана вдруг расхохоталась.

– Что? – оглядел себя Людовик, полагая, что любовница смеется над его видом.

– Сир, вы поедете в Версаль вот так? Боюсь, что штаны Шарля Гийома будут вам несколько коротковаты…

– Что за мужа вы себе нашли, мадам?! Штаны и те мелковаты! А то, что в штанах? – взгляд Людовика стал таким же игривым, как и тон.

– Несут завтрак! – быстро предупредила Жанна.

Действительно, Луиза принесла сначала один, а потом второй поднос со всем, что удалось срочно собрать в доме. Завтрак не шел ни в какое сравнение с тем, что могли предложить королю в Версале, но ему очень понравился. Утолив первый голод и запив съеденную половину вчерашней куропатки бокалом хорошего вина, Людовик вдруг принялся задумчиво разглядывать любовницу. Теперь насторожилась уже Жанна:

– Что, сир?

– А вы знаете, у вас ведь очаровательная родинка ниже поясницы…

– Что?!

– Да, да! Хотите покажу?

Как могла женщина разглядеть родинку у себя на копчике? Но короля это не волновало, он подхватил Жанну на руки и опрокинул на постель вниз лицом.

– Ну вот, я же говорил, что очаровательная, а вы не верили. Вот еще одна чуть пониже… О, да тут очаровательна не только родинка, но и все остальное!

– Сир…

– Лежите спокойно, я хочу разглядеть вас при свете, надоело все осваивать на ощупь.

Он разглядел, и не только родинку на пояснице, но и всю фигуру любовницы в подробностях, без конца вгоняя ее в густую краску своими замечаниями. Правда, замечания были восхищенными. Оставшись весьма довольным, Людовик снова заключил Жанну в объятия:

– Вот теперь я лучше представляю что и как…

– Сир…

Герцог Айен оказался куда сообразительней влюбленной пары, на всякий случай он прислал одежду короля в дом на Круа-де-Пти-Шан, потому его величество вернулся в Версаль хоть и в девять утра, но не в простыне на голое тело.

Герцогу Ришелье его величество объявил, что сегодня церемония утреннего одевания состоится в… пять вечера!

– Надо же мне отдохнуть хоть немного…

Герцог Айен стойко молчал о том, где же так трудился всю ночь король и куда именно возили под утро для него одежду.

Сам Людовик задумался над тем, как заниматься любовью с Жанной, но не ездить ради этого в наемных фиакрах по ночным улицам Парижа. Завтракать с любовницей, обернувшись одной простыней, конечно, замечательно, но его величество чувствовал насущную потребность любить новую подругу почаще и делать это в более приемлемых условиях. Пора было на что-то решаться.

О самой мадам д’Этиоль уже ходили слухи один другого нелепей и нелестней тоже. Двор разделился пополам, одна часть не верила, что страсть короля может продлиться долго, а потому отмахивалась:

– Ах, полноте, это просто мимолетный каприз!

Вторая, более проницательная, чувствуя настоящую угрозу, бесилась от возмущения: король предпочел аристократкам какую-то буржуа?! Мещанка сумела влезть в сердце его величества своими грязными ногами?!

Конечно, в первой половине было больше мужчин, во второй женщин. Дамы раньше кавалеров поняли, что мимолетной страсть, ради которой совершают такие безумства, бывает не всегда. Им было тем более тяжело при мысли допустить в свои ряды какую-то мадам д’Этиоль.

Двор гудел, как растревоженное осиное гнездо, причем этот рой готов был просто впиться в саму Жанну, стоило той появиться при дворе рядом с его величеством. Спасало только то, что пока это было невозможно по двум причинам: во-первых, мадам д’Этиоль по своему положению и происхождению не могла быть представлена ко двору, во-вторых, она все же была замужем, что оставляло дамам надежду, что с возвращением супруга из дальней поездки любовная связь просто прекратится. Не станет же король проникать к любовнице в спальню по веревочной лестнице?