Джеймс Миченер - Источник

Как-то утром, когда он неторопливо брел к месту своего привычного постоя, ему случилось проходить мимо генуэзского фондука. Теперь он был почти пуст из-за войны между Генуей и Пизой, и он увидел, что группа евреев, недавно прибывших из Франции, обосновалась в одном из пустующих караван-сараев. По сути дела, ни он и никто из его предков по-настоящему не говорил с евреями с того дня 1099 года, когда Фолькмар I тщетно пытался спасти хоть некоторых из евреев Ма-Кера, но Гюнтер перебил их, и с тех пор вот уже почти двести лет тут не было ни одного еврея.

Ему все равно было нечего делать, и Фолькмар подошел к новоприбывшим. Они уже устроили красильню, из чанов которой выходило прекрасное сукно. Фолькмар завел с ними разговор на французском. К его удивлению, один из мужчин, худой и чернобородый, изъявил желание поговорить – причем с полной серьезностью, – и Фолькмар, прислонившись к колонне, спросил, почему этот еврей и его друзья отважились приехать в Акру.

– Потому что это наша родина, – объяснил еврей.

– Где вы родились?

– В Париже.

– Я думаю, что именно Париж – ваша родина, – предположил Фолькмар.

– Это земля евреев. – Бородач топнул ногой по камням Акры, Фолькмар засмеялся:

– Насколько мы знаем, это земля итальянцев. И французов. И немцев… – Он помедлил.

– И арабов, – насмешливо добавил еврей. – Похоже, им тут принадлежит больше, чем кому бы то ни было.

– И тем не менее, вы считаете, что ваш дом здесь? – продолжил Фолькмар.

– Да. В Париже мы всю жизнь говорили друг другу: «На следующий год в Иерусалиме». Вот и пришел день, когда я решил приехать.

– Что значит быть евреем? – внезапно спросил Фолькмар.

Красильщик оторвался от работы, вытер руки и подошел к рыцарю.

– Маймонид говорит…

– Кто такой Маймонид?

– Великий мыслитель… в прошлом веке жил тут, в Акре.

– И в Акре жили евреи… тогда?

– Конечно. Маймонид приехал сюда после бегства из Испании.

– Евреи были и в Испании?

– Конечно. После того как их изгнали из Святой земли, они направились в Испанию.

– Кто их изгнал из Святой земли? – спросил Фолькмар. Он знал, что его предки перебили их несчетное количество, но никогда не слышал…

Еврей пропустил этот вопрос мимо ушей и сказал:

– Маймонид составил список из тринадцати примет, по которым можно отличить еврея. Он включает в себя…

– Почему ты все это помнишь? Ты что, священник?

Бородатый еврей посмотрел на рыцаря и улыбнулся. Двести лет род этого крестоносца жил на родине евреев, и, тем не менее, он понятия не имел, что у евреев давно уже нет священников. Еврей не стал отвечать на его вопрос, а вернулся к списку и стал загибать пальцы.

– Еврей верит в Бога. Верит, что тот един, что у него нет физического обличья и что он вечен. Только Богу можно поклоняться, но следует почитать и слова Его пророков. Величайший из них – Моисей, наш Учитель, и законы, полученные им на Синае, пришли прямо от Бога. Еврей повинуется этому закону Моисея. Он верит, что Бог всезнающ и всемогущ. Он верит в воздаяние и в кару – и в этом мире, и в другом. Он верит в приход Мессии, когда восстанут мертвые.

– Во многое из этого я и сам верю, – сказал Фолькмар. – Так в чем же разница?

Еврей помедлил с ответом, глядя на католическую церковь Святых Петра и Андрея. Ему не очень хотелось отвечать – чтобы не обидеть рыцаря, но Фолькмар почувствовал его настроение и сказал:

– Продолжай. Я ведь не священник.

Еврей придвинулся, снова вытер руки и сказал:

– Вы верите в триединство Бога, что в теле Иисуса он обрел человеческую форму, в которой и следует поклоняться Богу. А мы – нет.

Граф Фолькмар инстинктивно отпрянул от еврея. В его присутствии прозвучали богохульные слова, и он с трудом сдержался, чтобы не положить им конец. Сначала он испытал искушение тут же расстаться с этим человеком, покинуть его, но затем и он увидел церковь, в которой они с Музаффаром молились, и ему показалось странным, что христиане должны делить храм с мусульманами, с которыми они воевали не на жизнь, а на смерть, но, возможно, это не относилось к евреям, от которых и пошло христианство. Он подавил настойчивое желание уйти и спросил:

– Почему мы так ненавидим вас, евреев?

– Ибо мы – живое доказательство, что Бог един. И Бог поместил евреев среди вас, чтобы они служили напоминанием об этом.

Дискуссия длилась еще какое-то время, после чего Фолькмар задумчиво пошел к своему помещению в венецианском фондуке. Он нашел Музаффара, и они вместе отправились на совместную молитву, после чего поели в заведении одного итальянца родом из какого-то города рядом с Венецией. Во время трапезы Фолькмар спросил:

– Как мусульмане относятся к евреям?

– Магомет был очень справедлив в своем отношении к ним, – ответил старый торговец, отбрасывая назад свободный конец тюрбана, чтобы тот не мешал ему пить вино. – Ты же, конечно, знаешь, что у Магомета была еврейская жена. – В продолжении разговора было высказано немало истин, полуистин и жемчужин дамасского фольклора. По мнению Музаффара, большинство исламского вероучения было позаимствовано прямо у евреев.

В Акре воцарилась невообразимая жара, и каждое утро Фолькмар говорил: «Сегодня я должен отправляться домой», но каждый раз находил себе оправдания: ему надо обсудить военные вопросы с главами религиозных орденов, его постоянно приглашала девушка-черкешенка, длинные ноги которой так зазывно подрагивали в постели. Он продолжал оставаться в городе, постоянно скрывая от самого себя подлинную причину отсрочки с отъездом: он получал поистине интеллектуальное наслаждение от редких разговоров с евреем у красильных чанов. В то роковое тяжелое лето из всех обитателей Акры, казалось, только этот еврей занят всеобщими проблемами жизни и смерти, величия Бога и низменности человека – и Фолькмар хотел говорить обо всех этих вещах.

– Неужели эти тринадцать правил Маймонида не позволят мне достичь царствия небесного? – однажды спросил он.

– О нет! – искренне вскинулся еврей. – Когда Маймонид жил в Акре, он сказал прямо и ясно: «Бог рядом с каждым, кто обращается к Нему. Его может найти каждый, кто ищет и не отвергает Его».

– Вы более великодушны, чем мы, – заметил Фолькмар.

– Кроме того, в письме к человеку, очень напоминающему вас – нееврею, который любил Бога, – он сказал, что этот человек столь же привержен Богу, как и любой еврей. Он написал: «Если мы ведем свой род от Авраама, то вы – от самого Бога».

– И ты в это веришь? – спросил Фолькмар.

– Я верю, что и вы – возлюбленное дитя Господа, хотя проводите ночи с пизанской шлюхой.

Фолькмару захотелось ударить этого еврея, но тот говорил с такой спокойной уверенностью, что унизить его было бы грехом.