Михаил Каратеев - Русь и Орда Книга 2

В 1271 году вновь отстроившаяся Москва впервые становится столицей небольшого удельного княжества, доставшегося младшему сыну Александра Невского – Даниилу. При его сыновьях – Юрии и, главным образом, Иване, получившем прозвание Калиты, начинается быстрый рост Московского княжества, которое, в силу личных качеств своих князей и исключительно выгодного географического положения, превращается а центр объединения русских земель. Только лишь за годы княжения Ивана Даниловича территория этого княжества увеличилась в семь раз.

Калита значительно расширил свою столицу и обнес ее новыми стенами, а с восточной, незащищенной реками стороны окопал глубоким и широким рвом.

Городские стены, по обычаю того времени, были сделаны из огромных, вплотную приставленных друг к другу срубов-клетей, сложенных из дубовых бревен аршинного диаметра и заполненных внутри землею и щебнем. В вышину они имели более пяти сажень, а в толщину около двух. В промежутках между возвышавшимися над стеной глухими и проездными башнями, по внешней ее кромке, тянулось прочное «заборало», то есть забор из толстых дубовых горбылей, с прорезанными в нем бойницами. Эти укрепления были, по своему времени, настолько сильны, что превращали Москву в почти неприступную крепость.

Много внимания Иван Калита уделил и внутреннему благоустройству города: он построил здесь первые каменные здания, значительно расширил посад и ремесленные слободы. В это же время в Москве появились первые бревенчатые мостовые и водопровод, – очевидно подававший воду в великокняжеский дворец и на митрополичий двор, – о чем свидетельствуют остатки труб, обнаруженные при раскопках рядом с фундаментом деревянных стен Ивана Калиты.

Летом 1365 года большая часть города была уничтожена страшным пожаром. И хотя исполинские стены Кремля не полностью сгорели, а лишь обуглились, – великий князь Дмитрий Иванович, знавший, что ему придется много воевать и что его столице предстоит выдержать не одну осаду, решил строить новые стены, впервые в истории северной Руси сложенные из камня.

*Калита значит – денежный мешок, кошель.

У князя Дмитрия решения быстро проводились в жизнь: он хотел приступить к постройке уже а следующем году, но тому помешали два непредвиденных обстоятельства: эпидемия чумы, стоившая Москве множества жизней, и разграбление Нижнего Новгорода новгородскими ушкуйниками, наделавшее великому князю немало хлопот. Однако уже с осени начали возить в Москву камень для кладки стен. Сплавляли его по реке, на плотах и баржах, по-видимому, из подмосковного села Дорогомилова, где были обнаружены богатые залежи белого известняка, от которого новая Москва и получила свое название Белокаменной. С весны 1367 года приступили к возведению крепостных стен, и летом следующего года они были в основном закончены, – оставалось лишь достроить некоторые башни и ворота.

Такой срок для столь грандиозного, по тем временам, строительства может показаться неправдоподобно коротким. Но сомневаться в нем не приходится, ибо и начало и конец постройки отмечены в летописях. Не говоря уж о том, что надвигающиеся события заставляли князя Дмитрия очень торопиться с укреплением своей столицы и для этого имелись и все технические возможности.

Вопреки укоренившемуся мнению в средневековой Руси не было недостатка в опытных мастерах и строить умели быстро. Дубовый кремль Ивана Калиты был выстроен всего за полгода; храм Архангела Михаила в Москве был полностью закончен менее чем за год. Кстати, это доказывает, что каменная кладка отнюдь не была, даже в северной, лесной Руси, чем-то новым и неизвестным, и все разговоры о том, что Дмитрий Донской при постройке своего кремля пользовался мастерами-иноземцами, лишены какого-либо основания.

Среди строителей этого кремля летописи не отмечают ни одного иностранного имени, но зато называют несколько русских. Именами этих строителей первоначально были названы многие отдельные части постройки: так, например, Спасские ворота прежде назывались Фроловскима, а Троицкие – Пешковыми; были башни – Свиблова, Беклемишева, Собакина, Тимофеева и т. д.

*Ушкуйниками называлась новгородская вольница, на больших ладьях – ушкуях отправлявшаяся по рекам в дальние края, для грабежа и открытия новых земель. За этот набег Дмитрий Донской заставил новгородских старшин уплатить 8 000 р. серебром, что по тем временам было огромной суммой.

** Некоторые ошибочно считают, что слово «кремль, происходит от „кремень“. Это не так, ибо кремлями первоначально назывались именно деревянные укрепления. Назвааие это идет от слова „кремь“ – так на севере и до сих пор называют строевой хвойным лес.

Достоверно известно и то, что каменные храмы Ивана Калиты были выстроены без всякой иностранной помощи, – своими владимирскими и псковскими зодчими и мастерами. И в качестве образцов были взяты не византийские, а наши древние новгородские каменные церкви, архитектурный стиль которых позже был усвоен и Суздалем. По внешнему виду это были не очень затейливые, обычно квадратные здания, с двумя-тремя выступающими стенными полукружиями для алтарей; наверху – круглый «барабана, увенчанный главным куполом.

Но в Москве к этому уже добавляются некоторые местные архитектурные особенности: вместо суздальских круглых арок, над порталом и окнами, здесь сооружают стрельчатые, по стенам идет несколько горизонтальных лепных поясов. с узорами, напоминающими русскую резьбу по дереву, а верх увенчан полукруглыми «кокошниками». Внутри эти церкви были отделаны мраморными плитами и цветной майоликой, а несколько позже – греческими и русскими мастерами расписаны стенной живописью.

Сооружение такого храма обычно заканчивалось за один строительный сезон.

Когда Дмитрий Иванович, сопровождаемый князем Серпуховским, вышел на крыльцо, намереваясь пуститься в обход кремлевских укреплений, к нему подошел рослый молодец лет двадцати, с темными вьющимися волосами, чуть курносый и веселоглазый. Это был его любимец и товарищ детских забав, Михаиле Бренко, позже боярин и воевода.

– Тут, княже, прибег до нас какой, не ведаю, человек из Литовской земли. По роду не наш, не русин, но, видать, муж знатный, и с ним много слуг, – доложил он, указывая Рукой на кучку спешившихся у крыльца всадников, снявших Шапки при виде великого князя.