Джон Перри - Завоевания в Центральной и Южной Америке XV—XIX веков. Под властью испанской короны

Аналогичные соперничества и обиды возникали и из-за выгодных должностей в церкви. XVIII век не был заметно духовным веком где-либо в Европе, и церкви в Индиях, в отличие от гражданской администрации, доставляло мало хлопот реформаторское рвение. Однако духовенство в Индиях всегда было склонно к ссорам. В XVIII веке большая часть их ссор происходила из-за церковных владений и доходов. Patronato никогда открыто не доходило до продажи бенефиций, как и до открытой дискриминации креолов. Обычно оно сводилось к представлению испанцев, прибывших с полуострова, епископам. Эта тенденция не вызывала большого возмущения, да она и не была чем-то исключительным; некоторые креолы становились епископами. Креолы часто становились канониками, инквизиторами, ректорами университетов; один или два креола даже стали архиепископами. Самые ожесточенные ссоры возникали не из-за этих высоких должностей и не из-за обычных приходских должностей, которые к этому времени обычно занимали креолы, метисы или даже, редко, индейцы. Они возникали из-за должностей архиепископов или глав районов в некоторых религиозных орденах. «Сдача в аренду этих должностей настолько важна, что они более желанны в тех краях и с большей вероятностью приведут к раздорам». Более того, эти должности были выборными, так что монахи в каждой провинции поневоле образовывали две партии – партию европейцев и партию креолов. Партия креолов была обычно более многочисленной, но европейцы обычно получали поддержку от своего начальства в Испании. Обычное modus vivendi (здесь: временное соглашение) представляло собой договор, по которому провинцией управляли по очереди креол и европеец, каждый в течение трех лет. Во многих местах это приводило к периодически возобновляющимся конфликтам между «местными» и «пришлыми» и к энергичным усилиям со стороны «местных» помешать «пришлым» сменить их, так что напряженные отношения между испанцами и креолами сохранялись и передавались духовенству низшего ранга и обществу в целом.

Экономическое соперничество шло по несколько другому сценарию. В течение 150 лет, начиная с официальной организации Carrera в середине XVI века и до начала Войны за испанское наследство (1701–1714), небольшое число торговых домов с главными конторами в Севилье совместно владели законной и на протяжении многих лет довольно действенной монополией на основной объем торговли с Индиями. Укрепившиеся на своих позициях и уверенные в себе, они ограничивали объем своей торговли с Индиями таким объемом товаров, который, как им казалось, они могли продать без труда, и назначали высокие внеконкурентные цены. В Индиях существовали две соответствующие группы оптовых торговых домов: одна была сосредоточена в Мехико, а другая – в Лиме; каждая была объединена, как и севильские купцы, в consulado . Бо́льшая часть товаров, выгруженных в Веракрусе, продавалась купцам в Мехико; выгруженных в Портобело – купцам из Лимы. Мелкие купцы из провинциальных городов тоже совершали прямые покупки в порту. Но крупные фирмы в столицах всегда имели преимущество, потому что со своими большими финансовыми ресурсами они могли позволить себе не спешить, отложить покупку до того времени, когда флотам нужно будет возвращаться в Испанию, в надежде снизить цены. Европейские товары распределяли по вице-королевствам из столичных складов aviadores – купцы, которые зачастую были ростовщиками. Они руководили караванами мулов, покупали товары у оптовых торговцев в кредит и продавали их опять же в кредит работникам ранчо, шахтерам на границе серебродобывающих районов и владельцам магазинов в провинциальных городах. Оптовые торговцы крепко держали в своих руках внутреннюю торговлю в вице-королевствах, как когда-то Consulado – трансатлантическую торговлю. Жалобы потребителей на высокие цены и нерегулярные поставки были направлены как против колониальных оптовиков, так и испанских грузоотправителей в далекой Севилье. Главное и самое очевидное соперничество шло не просто между колонией и метрополией, а между могущественными группами посредников, группами креолов Мехико и Лимы и Севильской группой. Между ними постоянно происходили стычки не только из-за того, чтобы одним получить преимущество перед другими при заключении сделок, а чтобы добиться законодательной поддержки от короны. Испанская группа стремилась укрепить законную монополию Севильи, а колониальные группы пытались ее ослабить и сохранить свои собственные преимущества на местах.

Возрастающее давление иностранной конкуренции, естественно, благоприятствовало колониальным группам, и Война за испанское наследство обеспечила им победу. На какое-то время галеоны и торговые флотилии перестали приплывать. Иностранные контрабандисты, которые до этого действовали главным образом в регионе Ла-Платы и мелких гаванях Карибского бассейна, теперь смело появлялись и в мексиканском Веракрусе и перуанском Кальяо. Колониальные оптовики имели широкий выбор товаров, и по крайней мере часть контрабандной торговли была легализована по мирному договору путем концессий, выданных Компании южных морей. Грузоотправителям из Севильи и Кадиса после войны пришлось пытаться заново утверждать свое место в новом мире конкурентов. Небольшие флотилии, которые выходили из Кадиса через нерегулярные и все удлиняющиеся интервалы времени, становились в основном дорогостоящими провальными предприятиями. Часто бывало, что товары, которые они привозили, отказывались принимать импортеры в Мехико и Лиме или же их продавали с разорительным убытком. Flotistas и galeonistas – купцы из Севильи или Кадиса, которые сопровождали флоты, чтобы продавать товары, вместо того чтобы быть представителями надежной и сдерживающей монополии, сами оказывались во власти своих покупателей.

Ответом, который последовал с полуострова, как мы уже видели, были постепенный, но в конечном счете полный отказ от практики отправки флотилий, создание акционерных компаний в соответствующих сегментах торговли, открытие в конечном счете всех портов Индий для купцов из любого уголка Испании. Эти меры, совпавшие – так уж случилось – с возрождением кораблестроения и перевозок грузов вообще и заметным развитием некоторых, имеющих к этому прямое отношение производств в Испании, достигли значительного успеха. Однако в колониях их приветствовали не везде. Акционерные компании были объектами всеобщей ненависти в тех регионах, которые те обслуживали и эксплуатировали. Открытие Ла-Платы было жестоким ударом по торговле Лимы и вызвало там большое возмущение. Хуже того, традиционно медлительные операции монополистов из Севильи – Кадиса, которые так удобно дополняли контрабандные поставки, во второй половине XVIII века уступили более агрессивным методам ведения дел торговцев из других регионов Испании – экономных и предприимчивых басков, хитрых каталонцев, умение торговаться которых веками оттачивалось в восточной части Средиземноморья. Эти люди, в отличие от старых монополистов, не довольствовались тем, чтобы сбросить свои товары на берегу и ожидать покупателей. Они двигались вглубь от береговой линии, покупали мулов и начинали дистрибьюторский бизнес и действовали как aviadores . Они становились владельцами магазинов и даже оптовыми торговцами, составляя конкуренцию местным торговцам в городах. Они проникали в consulados и даже в городские советы, в которых сколачивали партии представителей испанцев с полуострова и группы давления часто с молчаливого согласия официальных лиц. Естественно, местное торговое сообщество испытывало к ним неприязнь, и их вторжение было еще одной причиной напряженных отношений между креолами и испанцами с полуострова.