Джон Перри - Завоевания в Центральной и Южной Америке XV—XIX веков. Под властью испанской короны

Моральные факторы значили много. Испанцы сумели воспользоваться некоторыми легендами и верованиями своих противников таким образом, что парализовали сопротивление, по крайней мере на какое-то время. Они сами никогда не сомневались, что воюют со смертными людьми; но для индейцев кони и пушки, пока для них они были в новинку и чем-то незнакомым, могли выглядеть как атрибуты богов. В Мексике традиционное поведение ацтеков на войне и их озабоченность тем, чтобы захватить пленных для жертвоприношений, поставили их в невыгодное положение в бою с крепкими и отчаянными людьми, которые не брали пленных. В конечном счете у испанцев было преимущество – их агрессивная миссионерская вера. Ощущение того, что они «несут свет тем, кто пребывает во мраке», было характерно даже для простых солдат и объясняет их убежденность в том, что, какой бы грешной ни была их собственная жизнь, святые воюют на их стороне. И это не намек на наивное легковерие. Рассказы о реальном появлении святого Иакова в бою были придуманы летописцами, а не конкистадорами; Берналь Диас относился к этим «чудесам» с иронией. Тем не менее конкистадоры перед сражением молились святому Петру и святому Иакову, и ощущение божественной поддержки было среди них сильно. В Старом Свете это хотя и было стимулом к агрессии, не было военным преимуществом, потому что у врагов, которые обычно были мусульманами, тоже была оптимистичная вера, отношение которой к войне, победе и смерти было таким же поощряющим. Религия же американских индейцев, наоборот, была глубоко пессимистична – грустная, смиренная вера последней культуры каменного века. Индеец считал, что его религия требует от него воевать и, если понадобится, храбро встретить смерть. Испанец же верил, что его религия дает ему возможность побеждать.

И они, как правило, побеждали. Подвиги Писарро, Кортеса и им подобных привлекли внимание их современников и историков из-за их заметного успеха. В колонизированных многонаселенных регионах, в которых действовали эти военачальники, никакой другой исход был невозможен. Важно отметить, что единственными длительными военными поражениями, которые терпели испанцы, были поражения от диких племен, обитавших вдали друг от друга на необжитых территориях. Арауканы в Южном Чили, чичимеки в Северной Мексике, карибы на Малых Антильских островах не имели больших храмов или столиц, были менее уязвимы, более мобильны и опасны. К тому же поражение испанским армиям могли нанести не только дикари, но и сама глушь. Следует помнить, что большая часть земель обеих Америк в те времена не была ни густонаселенной, ни плодородной. Огромные пространства прошли испанские исследователи, которые как конкистадоры были неудачниками, так как не нашли ничего, что они считали ценным. В XVI веке знания об огромных пространствах, которые позднее стали южной и юго-западной частями Соединенных Штатов, были почерпнуты в основном из двух экспедиций – Эрнандо де Сото и Франсиско Васкеса Коронадо. Де Сото в 1539–1542 годах провел исследования от залива Тампа во Флориде, затем на север до Аппалачей и на запад до Миссисипи [49] Его путь сопровождался тяжелыми боями с индейцами. Де Сото, соратник Ф. Писарро, умер, гроб с его телом тайно опустили в воды Миссисипи, его дело продолжил Л. Москосо, в 1543 г. вернувшийся в Мексику, до которой добралось лишь 311 одетых в звериные шкуры измученных испанцев (из 900 или 600 в начале экспедиции). . Коронадо в 1541 году отправился из Кампостелы на север через реки Рио-Гранде и Пекос в огромные прерии к западу от Миссисипи и сообщил об огромных стадах «коров» (бизонов) и «паразитирующих на них первобытных людях», которые «живут, как арабы». Эти подвиги многое добавили к географическим знаниям [50] Люди Коронадо открыли р. Колорадо и Большой каньон, а также западные притоки Миссисипи (и притоки притоков) Арканзас, Канейдиан, Смоки-Хилл (южная составляющая р. Канзас, правого притока Миссури). Отряды Коронадо прошли несколько тысяч километров в погоне за фантастическими городами и странами. , но не имели ближайших результатов и не добавили богатства к репутации тех, кто принимал в них участие, в глазах их современников. Поэтому люди, которые первыми исследовали Калифорнию или Сиболу (Нью-Мексико), или прошли вверх по течению рек Гвианы в поисках Эльдорадо, или открыли путь, которым позднее пользовались контрабандисты, вверх по рекам Ла-Плата и Парагвай до Верхнего Перу, получили в основном в награду раны, болезни, разочарование и раннюю смерть.

Правление конкистадоров было драчливым и коротким. Они приехали в Америку за счет своих собственных средств, вынесли огромные трудности, рисковали жизнями и – некоторые – состоянием, не получая существенной практической помощи от правительства на родине; а правительство никогда полностью не доверяло им. Большинство их командиров умерли насильственной смертью. Из тех, кто преодолел трудности, уцелел в войнах и избежал мечей завистливых соперников, очень немногим была надолго доверена административная власть. Они явно не были людьми того сорта, которые успокаиваются и становятся послушными чиновниками; так что было вполне естественно, что корона заменила их – как только их завоевания уже прочно утвердились – на людей по своему выбору: чиновников, юристов, священнослужителей. Однако их последователи и преемники – завоеватели второго и третьего разрядов, волна эмиграции, представлявшая в своих рядах почти все классы и общественные группы в Испании, за исключением высшей знати, – поселились в немалых количествах на землях, которые они завоевали, и создали свое собственное, характерное для них общество, чрезвычайно невосприимчивое к бюрократическому регулированию. Это общество – беспокойное, аристократическое, со свободной организацией и завистливое – оставило стойкий отпечаток на всей истории Испанской Америки.

Небольшие неформальные армии, которые вторгались в обе Америки, были спаяны личной преданностью, совместными надеждами на наживу и долгами. Преданность и надежда на прибыль связывали группы лидеров – армейских офицеров с их командиром; но каждый офицер, включая командира, имел своих личных сторонников, зачастую вооруженных и экипированных на ссуженные им деньги. По завершении какого-то завоевания у командира, который обычно состоял в контрактных отношениях с короной и своими инвесторами, появлялись три неотложные заботы: обеспечить запасы на будущее, наградить своих товарищей и создать территориальную администрацию.

Эти три цели естественным образом переплетались. Чтобы достичь первой цели, командир должен был умиротворить индейское общество, временно ошеломленное завоеванием: его вожди убиты, взяты в плен или заключили союз подчинения; его храмы уничтожены; его боги оказались дискредитированными; крестьяне напуганы, сбиты с толку, склонны к возвращению к узкому хозяйствованию для поддержания своего существования в своих деревнях, если быстро не сменится центральная власть. Поэтому нужно было возвращать мир, прекращать мародерство, побуждать селян к возобновлению своего производительного труда и изыскивать средства для систематического сбора и распределения дани.