Элисон Уэйр - Шестая жена. Роман о Екатерине Парр

— Значит, в сердце своем король остается католиком, — задумчиво проговорила Кэтрин.

— Полагаю, мы должны быть благодарны ему за эти маленькие попустительства, — проворчал Джон. — Однако инспектирование монастырей уже началось. Объясняется это необходимостью оценить моральное состояние братии и финансовую устойчивость обителей, но, помяните мои слова, Кромвель использует собранные сведения как предлог, чтобы закрыть их все. Кэтрин, с меня довольно. Когда парламент будет распущен на лето, мы вернемся домой. Совет Севера нуждается во мне.

Кэтрин предпочла бы остаться в Лондоне, чтобы быть в курсе захватывающих событий, которые происходили в парламенте, но ее место рядом с мужем, и она поедет с ним домой без всяких возражений, потому что не хочет давать ему ни малейшего повода подозревать, будто ее взгляды на жизнь все больше отклоняются в сторону от его взглядов.

В мае они вернулись в Снейп, где их ждали письма от Анны, Уилла и дяди Уильяма.

— О милосердное Небо! Королеву казнили! — воскликнула Кэтрин, в ужасе глядя на Джона.

— Что?

Она пробежала глазами письмо дяди Уильяма.

— Ее обвинили в прелюбодеянии с пятью мужчинами — один из них — ее родной брат — и в злом умысле на убийство короля. Я… Я ничего не понимаю.

Джон прочел письмо.

— Я слышал кое-что при дворе и в парламенте. Некоторые говорили, что у нее дурная репутация, другие — что она весьма вольно дарит свои милости. Но я посчитал это сплетнями. О ней много злословили. Может быть, паписты воспользовались случаем избавиться от нее, и хорошо.

Кэтрин никогда о таком не слышала, чтобы королеве Англии отрубили голову. Вот ужас! Разве можно в такое поверить?

Она распечатала письмо Анны. Оно было очень грустным. Анна любила королеву и разделяла ее реформаторское рвение, а теперь, подумала Кэтрин, потеряет место при дворе. Но нет. Оказалось, Анне по секрету сообщили: она останется и будет служить новой королеве.

Мы все знаем, кто это, потому что король уже какое-то время ухаживает за мистресс Джейн Сеймур, которая служила в качестве фрейлины вместе со мной. Если слухи не врут, она служила и королю так же усердно, как королеве. Она набожная католичка, и я боюсь, что реформы будут остановлены. Я уверена, это консерваторы при дворе выдумали обвинения против королевы, чтобы поставить вместо нее Джейн Сеймур. Сожги это письмо, дорогая сестра, как только прочтешь его .

С тяжелым сердцем Кэтрин показала его Джону, после чего бросила в огонь. Послание Уилла отправилось туда же, так как и он выражал в нем огорчение по поводу того, какой жестокий удар нанесло делу реформаторов падение Анны Болейн.

Новость о смерти королевы и поспешной женитьбе короля на Джейн Сеймур была главной темой разговоров во всех домах знати, где появлялась Кэтрин. Она слышала, как люди сплетничают об этом на рынке в Рипоне, и даже краем уха уловила в соборе спор священников о том, надуманны ли обвинения против бывшей королевы.

Джон не сомневался, что тут не обошлось без вмешательства Господа.

— Теперь у нас королева-католичка, благослови ее Бог!

Почти все соглашались с ним. Он был прав. На Севере мало кто поддерживал новые порядки.

В Лондон они вновь отправились в июне, чтобы Джон мог присутствовать в парламенте. Он надеялся, что в результате последних событий реформы недавнего времени отметены в сторону, однако его радостного настроения хватило ненадолго.

— Ничего не изменилось, — буркнул Джон, войдя в дом и бросив шапку на скамью в холле. — Они упорствуют в своих безбожных начинаниях, невзирая на последствия.

Кэтрин налила мужу вина и протянула ему кубок:

— Вероятно, королева Джейн не пользуется таким влиянием, как королева Анна.

— Уверен, вы правы. Говорят, король выбрал ее, потому что она полная противоположность Анне. По общему мнению, Джейн Сеймур — маленькая мышка. От нее не услышишь ничего, кроме «да, Генрих» и «нет, Генрих», что бы ни сказал его величество.

Кэтрин задумалась. Два дня назад к ним приходил Уилл. Он обмолвился, что, когда амбициозные Сеймуры объединилась с Кромвелем и другими ради свержения Анны, Джейн участвовала в заговоре. Насколько серьезно она была в него вовлечена, никто не мог судить с уверенностью. И это вызвало у Кэтрин сомнения: что же на самом деле кроется за неприметной наружностью новой королевы? Вероятно, Джейн Сеймур играет вдолгую. Ее должны волновать религиозные вопросы, ведь она слыла очень набожной. Может быть, она понимала: когда у нее на руках будет сын, тогда и позиции ее укрепятся, а значит, появится возможность влиять на короля.

Кэтрин про себя вздохнула, вешая накидку Джона на крючок у двери. Они женаты уже два года, а никаких признаков беременности не наблюдалось, и вовсе не от недостатка супружеской близости. Джон оставался все таким же пылким любовником. В отличие от короля, наследник у него был, но общие дети, конечно, стали бы венцом их счастья. Они никогда не обсуждали это, и Кэтрин часто задумывалась, не испытывает ли ее муж внутреннего разочарования оттого, что жена никак не подарит ему ребенка.

Она принялась массировать плечи сидевшему на стуле супругу, чтобы помочь ему расслабиться.

— Король женат всего несколько недель. Пусть пройдет какое-то время.

Однако Джон никак не мог отвлечься от своих печальных мыслей.

— С меня довольно, — сказал он. — Меня тошнит от этих лордов, жалко лепечущих, как прекрасны реформы короля, и от себя самого, не смеющего рта раскрыть. Думаю, нам лучше уехать домой. Акт о престолонаследии издан, трон передан детям королевы Джейн. Дочь покойной королевы объявлена незаконнорожденной, как и леди Мария.

Кэтрин мысленно пожалела бедняжку Елизавету, которой было… Сколько? Года два? Несчастная малышка сурово наказана за грехи своей матери.

— Да, нам лучше поехать домой, — согласилась Кэтрин.

Ей вдруг захотелось оказаться как можно дальше от двора.

Север кипел от недовольства, и это было очевидно всякому. На постоялых дворах и в домах, где останавливались Кэтрин и Джон по пути назад, люди были обозлены. У церквей и на рынках собирались стихийные сходки, подстрекатели пламенными речами разжигали в людях негодование. Каждый встречный имел свое мнение. Как и Джон, многие надеялись, что теперь все будет как в те времена, когда король еще не порвал с Римом. Перемены нанесли удар по самым основам повседневной жизни англичан. Дошло до того, что никто не знал, можно ли и дальше молиться святым, совершать паломничества или даже дозволено ли им принимать причастие.

— Нам нужна определенность, — заявил Джон, сев во главе семейного стола в Снейпе в первый вечер по возвращении домой. — Король нарушил естественный порядок вещей. Люди тревожатся о безопасности своих душ.