Аполлон Еропкин - Записки члена Государственной думы. Воспоминания. 1905-1928 [litres]

Бененсон Григорий Иосифович (1860–?) – предприниматель. Занимался нефтяной промышленностью. Член совета директоров Русско-Английского банка.

Имеются в виду события июля 1917 г.

6 марта 1907 г. П. А. Столыпин во время прений в Государственной думе произнес следующие слова: «За наши действия в эту историческую минуту, действия, которые должны вести не ко взаимной борьбе, а к благу нашей родины, мы точно так же, как и вы, дадим ответ перед историей. Я убежден, что та часть Государственной думы, которая желает работать, которая желает вести народ к просвещению, желает разрешить земельные нужды крестьян, сумеет провести тут свои взгляды, хотя бы они были противоположны взглядам правительства. Я скажу даже более. Я скажу, что правительство будет приветствовать всякое открытое разоблачение какого-либо неустройства, каких-либо злоупотреблений. В тех странах, где еще не выработано определенных правовых норм, центр тяжести, центр власти лежит не в установлениях, а в людях. Людям, господа, свойственно и ошибаться, и увлекаться, и злоупотреблять властью. Пусть эти злоупотребления будут разоблачаемы, пусть они будут судимы и осуждаемы, но иначе должно правительство относиться к нападкам, ведущим к созданию настроения, в атмосфере которого должно готовиться открытое выступление. Эти нападки рассчитаны на то, чтобы вызвать у правительства, у власти паралич и воли, и мысли, все они сводятся к двум словам, обращенным к власти: «Руки вверх». На эти два слова, господа, правительство с полным спокойствием, с сознанием своей правоты может ответить только двумя словами: «Не запугаете» ( Столыпин П. А. Нам нужна Великая Россия. М., 1991. С. 64).

Цитата из выступления П. А. Столыпина 10 мая 1907 г. в Государственной думе, посвященного устройству быта крестьян и праву собственности, в данном случае передается неверно. В действительности П. А. Столыпин закончил свою речь так: «Им нужны великие потрясения, нам нужна Великая Россия» ( Столыпин П. А. Нам нужна Великая Россия. С. 96).

Азеф Евно Фишелевич (1869–1918) – один из создателей и лидеров партии социалистов-революционеров, секретный сотрудник Департамента полиции (с 1892 г.). С 1899 г. член «Северного союза социалистов-революционеров». С 1903 г. руководил боевой организацией партии эсеров. Подготовил ряд террористических актов (убийство В. К. Плеве в 1904 г., великого князя Сергея Александровича в 1905 г.). В 1905 г. выдал полиции почти всех членов боевой организации. В 1908 г. был разоблачен В. Л. Бурцевым. ЦК партии эсеров приговорил его к смерти, но Азеф сумел скрыться. В 1915 г. арестован в Германии как шпион России. Скончался в Берлине.

То есть авторы запроса.

Пергамент Осип Яковлевич (1868–1909) – адвокат, общественный и политический деятель. С 1905 г. председатель Совета присяжных поверенных Одесского судебного округа. В 1905 г. был в ссылке в Пермской губернии. Член партии кадетов. С 1907 г. член ее ЦК. Депутат II и III Государственной думы от Одессы.

Имеются в виду реформы Александра II.

Так в тексте.

Кривошеин Александр Васильевич (1857–1921) – государственный деятель. С 1904 г. начальник Переселенческого управления. С 1905 г. товарищ главноуправляющего землеустройством и земледелием. С 1906 г. товарищ министра финансов, член Государственного совета. В 1908–1915 гг. главноуправляющий землеустройством и земледелием (с 1915 г. министр).

Риттих Александр Александрович (1868–1930) – государственный деятель, действительный статский советник (с 1906 г.), сенатор (с 1916 г.). С 1905 г. директор Департамента государственных земельных имуществ, с 1912 г. товарищ главноуправляющего землеустройством и земледелием. 16 ноября 1916 г. возглавил Министерство земледелия и Особое совещание для обсуждения и объединения мероприятий по продовольственному делу.

В действительности А. А. Риттих стал товарищем главноуправляющего землеустройством и земледелием лишь в 1912 г., т. е. после смерти П. А. Столыпина.

Имеется в виду рассказ Н. Н. Львова.

В январе 1905 г. на заседании кружка «Беседа» Н. Н. Львов описывал эти события следующим образом:

«Появился Н. Н. Львов и заявил, что он просит прервать обсуждение текущих вопросов и выслушать его сообщение.

Н. Н. Львов: Я видел ужасы, нечто вроде пугачевщины. Началось по соседству с моим имением у кн. Волконского. Крестьяне стали рубить лес. У Волконского есть тяжба с ними, в которой он едва ли прав, но туда же наехали сейчас крестьяне других деревень – тоже поживиться лесом. Вообще возбуждение среди крестьян растет. Еще до этого шли разные слухи: о дележе земли, о том, что господа хотят перевести царский род и т. д. Пропаганда идет с двух сторон: есть, несомненно, в наших краях революционеры-агитаторы и появляются прокламации; но, с другой стороны, ходят сыщики охраны, а священники и полиция поддерживают нелепые слухи – о том, что господа хотят стать на место царя, об измене, о подкупе Японией и Англией и т. п. Все это вместе, а также смутные слухи о войне волнуют народ. У Волконского в Романовке рубили лес дней пять, потом приехали губернатор (П. А. Столыпин. – Ред .) и казаки, и дело кончилось сравнительно мирно: порки и стрельбы не было. Потом мордово-караевские мужики стали рубить мой лес. У меня с мордово-караевскими нет никаких дел, это государственные крестьяне с полным наделом. Они зажиточны. Два года назад у них был прекрасный урожай. Я был в Саратове и приехал, когда было уже много срублено. Я сперва поскакал в свои села (т. е. в села бывших наших крестьян, но я не узнал мужиков. Это другой народ – с затаенной злобой и недоверием. Все ждут, что будет с мордово-караевскими, и готовы делать то же. Скоро в Мордово-Карай также приехали губернатор с казаками. Они продолжали рубить и при нем. Они вырубили более 200 дес. на 150 000 руб. Все вывезено, продано, прожито. Приезжали со всех окрестностей покупать за бесценок. Рубили дней шесть. Губернатор при ехал на громадный пьяный сход (в селе Мордово много душ). Падают на колени и в то же время кидают камнями, хохочут, рыдают, галдят. Губернатор Столыпин не хотел прибегать к репрессиям, и я его всячески просил об этом. Он требовал от них составления приговора о том, чтобы они перестали рубить лес, и требовал выдать зачинщиков. Но невозможно было чего-нибудь добиться. Когда он стал им грозить, они тоже отвечали угрозами по отношению к полиции и казакам. Тогда он один вышел к ним и сказал: «Убейте меня». Тогда они кинулись на колени. Но как только он сел в сани, в него стали кидать камнями. Тут же ранили пристава, несколько казаков и солдат. Крестьяне вооружились – насадили на палки какие-то пики. Губернатор пробовал также вызвать депутатов выборных от общества. Явилось человек 20. С ними ничего нельзя было сделать. Это обезумевшие люди, возбужденные хищники… Губернатор уехал на время и обещал приехать туда опять в понедельник, т. е. сегодня. Он мне сказал, что если дело без этого не кончится, он будет стрелять. И вот, может быть, сейчас там стреляют… Я не мог выдержать, перевез оттуда мою семью. Некоторые воображают, что аграрные беспорядки могут принести хоть какую-нибудь пользу. Ничего, кроме пугачевщины, из холерных, еврейских и аграрных беспорядков ничего путного выйти не может. А это озлобление усмирителей. Пристав с глазами, налитыми кровью, кричал: «Я усмирю их». Я видел, как казаки с факелами тащили порубщиков из леса. Я едва удержал их, чтобы их не били. Меня лично не тронули, но мордовцы грозили мне. Что это вообще за дикость! Стоит старик перед губернатором на коленях, совершенно пьяный и кричит: «Лес наш! Лес наш!» Война на всем этом тоже имела, по-видимому, некоторое неожиданное значение. Когда губернатор говорил, что нельзя брать чужого, то ему кто-то возразил: Маньчжурия тоже чужая, а ее вон забрали. Это царство грубой физической силы. Войска, которые привел губернатор, состояли из запасных солдат, которые были чем-то недовольны и озлоблены против крестьян. Они говорили – только дозвольте, а мы покажем этим мужикам» (ОПИ ГИМ. Ф. 31. Оп.1. Д. 142. Л. 243–244).