Дженнифер Доннелли - Дикая роза

– Что там? – спросила Дженни, подозрительно косясь на чашку.

– Лекарство.

Дженни покачала головой:

– Снотворное, да? Вы думаете, я брежу. Но я нахожусь в ясном сознании. Вы должны мне верить, доктор Хауэлл. Слышите? Вы должны…

– Миссис Финнеган, – перебил ее врач, – если вы не выпьете лекарство добровольно, мне придется прибегнуть к другим способам.

– Нет! Я должна поговорить с Джозефом Бристоу! Пожалуйста!

Дженни почти кричала. Возбуждение вызвало новый приступ кашля. Он был куда изнурительнее прежнего и опять сопровождался носовым кровотечением. Доктор Хауэлл вытер кровь салфеткой и показал Дженни:

– У вас муж и маленький сын. Что скажут они, если узнают о вашем нежелании лечиться и скорее возвращаться к ним? А что услышу от них я за потворствование вашим капризам?

Дженни поняла: доктор Хауэлл ей не поверил и не собирается посылать за Джо. Поняла она и другое, о чем пытался растолковать ей врач. Она серьезно больна, и существует вполне реальная перспектива, что она не вернется к мужу и сыну… никогда.

Со слезами на глазах Дженни взяла у доктора Хауэлла чашку и залпом выпила горькую жидкость. Лекарство подействовало почти сразу. Глаза закрылись сами собой. Дженни ощутила, как ее затягивает в глубокий, тяжелый сон.

Прежде чем окончательно уснуть, она почувствовала заботливые руки сестры Коннорс, убиравшие ей волосы с лица. И услышала слова медсестры, говорившей:

– Бедняжка! Уверена, все ее воспаленные фантазии вызваны тревогами за мужа. Война есть война.

– Она бы лучше о себе побеспокоилась, – сказала сестра Мэттьюс. – Ее впереди ждут такие же сражения, как у наших ребят на фронте. И такие же шансы победить.

– Добрый вечер, мамуля! Ты как себя чувствуешь? – громким голосом спросила Глэдис Бигелоу, заглядывая в их тесную гостиную.

Ее мать плоховато слышала. Мокрый зонт Глэдис оставила на стойке в прихожей, сумку опустила на пол и сейчас расстегивала плащ, с которого капало.

Миссис Бигелоу, сидевшая на своем обычном месте у окна, устало улыбнулась и ответила:

– Здорова, как лошадь. А как у тебя?

– День прошел просто жутко. Рада, что закончился.

– А я рада, что ты дома. Вечер такой промозглый. Ужасная погода, и это в сентябре.

– Я на своей шкуре прочувствовала. Едва не утонула в этом дожде. Лучше посмотри, что́ я купила нам к чаю. Стейки из окорока и банку консервированных ананасов. И зеленый горошек. Пожалуй, я приготовлю пюре. Ты же обожаешь стейки с пюре.

– Глэдис, напрасно ты все это.

– Что именно, мама? – спросила Глэдис, снимая плащ.

– Весь день работаешь, не поднимая головы, потом приходишь домой и готовишь мне ужин. Слишком большая нагрузка для одного человека, – сказала миссис Бигелоу, теребя в руках платок.

Глэдис наморщила лоб. Повесив плащ на крючок возле двери, она села рядом с матерью и взяла дрожащие материнские руки в свои:

– Мамуля, в чем дело? Опять что-то болит? Что случилось? – (Миссис Бигелоу отвернулась.) – Мама, не таись. Давай рассказывай.

– Сегодня ко мне заходила миссис Карчер. Пекла дома печенье и принесла меня угостить…

– Так это замечательно.

– Конечно. И миссис Карчер – чудесная женщина. Рассказывала, что ее средняя дочка Эмили помолвлена и собирается замуж. Жених Эмили воюет во Франции. Сделал ей в письме предложение. Написал, что не может положить в конверт кольцо, но обязательно купит, как только вернется домой.

– И что же тебя опечалило, мамуля? – удивилась Глэдис. – Прекрасная история.

– Да, Глэдис, история-то прекрасная, отчего я и грущу. Мне самое время рассказывать такие истории про тебя. Парни должны были бы делать тебе предложение. Но за тобой даже никто не ухаживает, потому что все свободное время ты тратишь на меня.

– Что за глупости, мама! У тебя из-за этого глаза на мокром месте?

– Глэдис, это не глупости. Неправильно, чтобы молодая девушка вроде тебя возилась с матерью. У тебя должен быть молодой человек. Свое жилье. А в будущем – свои дети.

– Всё будет, мамуля. Непременно, – пообещала матери Глэдис.

– А что случилось с парнем, с которым ты встречалась… с Питером? Он вроде моряк.

– Мама, я же тебе говорила. Он погиб в первые дни войны.

– Ах, да. Ты говорила. Какая жалость. Помню, ты так им восторгалась. Называла обходительным. И что же, ты больше ни с кем не познакомилась? За столько-то времени?

– Когда и где? Или ты не замечаешь, что число парней заметно поубавилось? – спросила Глэдис. – Им сейчас не до свиданий. Война как-никак.

– Конечно, – согласилась миссис Бигелоу.

– Дождись, когда война закончится и все они вернутся домой. Представляешь, как они устали от жизни в окопах, где ни одного женского лица? Они будут сами не свои до девушек. А все незамужние девушки вроде меня будут воротить нос и тщательно выбирать. Правда? – с улыбкой спросила Глэдис, стараясь незатейливой шуткой поднять матери настроение.

– Надеюсь, – вздохнула миссис Бигелоу.

– А я знаю, что так оно и будет. И хватит этих глупых разговоров. Ты мне совсем не в обузу. Я люблю возвращаться домой и рассказывать тебе, как прошел мой день. Что бы я делала, если бы мне было не с кем поговорить? Завела бы себе волнистого попугайчика? Я терпеть не могу этих чертовых пташек!

– Глэдис! Что за словечки? Приличные девушки так не говорят.

Но Глэдис видела: мать с трудом сдерживает смех. Поцеловав миссис Бигелоу в щеку, она сказала, что идет заниматься ужином, а то с разговорами они сядут за стол не раньше полуночи.

– Мамуля, почтальон сегодня приходил? – спросила Глэдис, выходя из гостиной.

– Да. Принес несколько писем. Миссис Карчер положила их на кухонный стол.

Глэдис взяла сумку с едой и прошла по коридорчику в кухню. Часть принесенного она сложила в холодильник, после чего повязала фартук. Ее всерьез тревожило состояние матери. Миссис Бигелоу и раньше не отличалась хорошим настроением, но с недавних пор слезливость и беспокойство стали повторяться все чаще. Не далее как вчера Глэдис говорила об этом с доктором Морсом, и он сказал, что подавленное настроение сейчас испытывают женщины разного возраста. Глэдис поинтересовалась, каковы шансы матери вылечиться от донимавшей ее болезни Паркинсона.

– Боюсь, мисс Бигелоу, никаких, – ответил врач. – Болезнь Паркинсона – заболевание прогрессирующее. Оно и дальше будет разрушающе действовать на центральную нервную систему. Двигательные функции вашей матери и ее речь будут лишь ухудшаться. Вы должны быть к этому готовы.

Глэдис не представляла, как изменится ее собственная жизнь, если здоровье матери ухудшится. Ей и сейчас было нелегко. Если бы она смогла проводить с матерью целые дни, но это было невозможно. Без денег, зарабатываемых Глэдис, им не прожить. Им повезло с соседями: днем те приглядывали за матерью. А когда мать больше не сможет ходить? Говорить? Есть самостоятельно?