Дженнифер Доннелли - Дикая роза

– Ну вот, па. Все собрано, – сказала Кейти, подавая ему портфель.

Джо положил портфель на колени и выкатил коляску из-за стола. Взяв блокнот и ручку, Кейти последовала за отцом.

Четырнадцать лет назад пуля преступника едва не оборвала жизнь Джо. Его удалось спасти, но он остался прикованным к инвалидной коляске. Это сделал некто Фрэнки Беттс, преступник из Восточного Лондона, с целью опорочить Сида, брата Фионы, который в то время сам был связан с преступным миром. Одевшись как Сид, Беттс явился в кабинет Джо и выстрелил дважды. Одна пуля застряла в позвоночнике. Джо только чудом остался жив и несколько недель провел в коме. Когда он очнулся, прогнозы врачей звучали неутешительно: о возвращении к нормальной, продуктивной жизни не может быть и речи. Эскулапы предлагали смириться с жалкой участью инвалида. Они предостерегали, что из-за прогрессирующей атрофии мышц он впоследствии вообще может лишиться ног. Однако Джо опроверг их мрачные прогнозы. Через полгода он вернул себе былую силу и здоровье, хотя на ноги так и не встал. Незадолго до покушения он выиграл парламентские выборы и стал депутатом от лондонского района Тауэр-Хамлетс. Ему пришлось сложить с себя депутатские полномочия, но уходить из политики он не собирался. За это время умер депутат парламента от Хакни, и были назначены дополнительные выборы. Джо вновь включился в избирательную кампанию, которую вел в инвалидной коляске. Он легко выиграл новые выборы и с тех пор оставался бессменным представителем от Хакни.

Выехав в приемную, Джо сообщил о случившемся с его женой, извинился перед избирателями и попросил их обязательно прийти завтра. Все согласились, за исключением группы церковных прихожанок, возмущенных афишами, расклеенными по всему Хакни. Афиши рекламировали новую музыкальную постановку весьма пикантного свойства, которая называлась «Принцесса Зема и нубийки Нила».

– Эта девица на афишах изображена практически в чем мать родила! – негодующе восклицала миссис Хьюз.

– Когда я прохожу с внуками по нашей улице, то вынуждена прикрывать им глаза! – вторила ей миссис Арчер. – У нас назревает конфликт с кайзером, а миссис Панкхёрст и ее сообщницы бросают кирпичи в окна. Мало того что наши девушки курят и водят автомобили, так теперь еще в Хакни повсюду голые египтянки! Я вас спрашиваю, мистер Бристоу, куда катится мир?

– Этого, миссис Арчер, я не знаю, но даю вам слово: я лично прослежу, чтобы к концу недели все афиши были сняты.

Когда утихомиренные женщины покинули приемную, Джо, сопровождаемый Кейти, Шейми и Фостером, спустились на лифте вниз. Там Джо уже дожидался экипаж с кучером. За ним стоял другой, в котором приехали Кейти, Шейми и дворецкий.

– Спасибо, дорогуша, что сообщила мне, – сказал Джо, пожимая дочери руку. – До встречи дома.

– Я не поеду домой. Я отправлюсь с вами, – заявила Кейти.

– Кейти, Холлоуэй – тюрьма. Это тебе не митинг лейбористов и не кондитерская фабрика. Ужасное место, неподходящее для пятнадцатилетней девчонки, – твердо произнес Джо. – Поезжай с дядей и мистером Фостером. Мы с мамой скоро приедем.

– Поехали, Кейт Великая, – позвал Шейми.

– Нет! Домой я не поеду! Па, ты обращаешься со мной как с ребенком! – сердито бросила отцу Кейти. – Меня волнует движение суфражисток. Это политика. Это права женщин. История, творящаяся на наших глазах. А ты оттесняешь меня на задний план! Я хочу написать о марше, арестах и самой тюрьме. Но из-за тебя я окажусь в стороне от событий!

Джо уже собирался приказать Кейти ехать домой, когда мистер Фостер деликатно кашлянул.

– Сэр, если вы позволите поделиться моим наблюдением, – начал дворецкий.

– Можно подумать, я могу вам помешать, – проворчал Джо.

– Мисс Кэтрин обладает умением убеждать. Способностью, которая однажды сослужит ей хорошую службу в парламенте. Как выиграет наша страна, когда первая женщина-парламентарий скажет, что она находилась на передней линии борьбы за избирательные права женщин.

– Гляжу, наш дворецкий твердо стоит на твоей стороне, – сказал Джо, а Кейти молча и с надеждой смотрела на отца. – Тогда едем, – вздохнул Джо.

Кейти захлопала в ладоши, наградив его поцелуем.

– Посмотрим, будешь ли ты улыбаться, когда окажешься в Холлоуэе. Потом не говори, что я тебя не предупреждал.

– Джо, а тебе другие помощники не нужны? – спросил Шейми. – А то я чувствую себя не у дел.

– Помощники не помешают. И дополнительные деньги тоже. Похоже, мне придется освобождать половину тюрьмы. У тебя есть с собой?

Шейми проверил содержимое бумажника и сказал, что есть, протянув Джо двадцатифунтовую банкноту. Фостера Джо попросил отправиться домой.

– Я поеду, сэр, – ответил дворецкий. – И скажу служанке приготовить к вашему возвращению большой чайник чая.

– Вот и славно, – отозвался Джо.

Он, Шейми и Кейти уселись в экипаж, специально сконструированный так, чтобы туда можно было заезжать на коляске. Кучер тронул пару гнедых лошадей, осторожно влившись в транспортный поток, затем повернул на запад, в направлении тюрьмы. Через несколько минут они добрались до Лондон-Филдса, парка, в котором должен был закончиться марш суфражисток. Когда за оконами замелькали зеленые аллеи, разговоры в экипаже стихли.

– Охренеть! – пробормотал Джо, глядя в оконо.

Куда ни глянь, повсюду глаз натыкался на следы погрома. Окна в местном пабе и нескольких примыкающих домах были разбиты. Тележки уличных торговцев опрокинуты. Повсюду были разбросаны яблоки, апельсины, картошка и капуста. С фонарных столбов свисали истрепанные и порванные транспаранты. На земле валялись истоптанные плакаты. Жители, торговцы и владелец паба изо всех сил пытались навести порядок на площади, сметая осколки и мусор.

– Па, я волнуюсь за маму, – тихо сказала Кейти.

– Я тоже, – ответил Джо.

– Что тут произошло? – спросил Шейми.

В голосе шурина Джо уловил нотки беспокойства.

– Что именно – не знаю, но явно что-то дрянное.

Когда экипаж выворачивал с площади, Джо увидел, как владелец паба выплеснул ведро воды на мостовую перед заведением. Он отмывал с камней что-то красное.

– Никак это… – начал Шейми.

– Да, – быстро оборвал его Джо.

Джо не хотел, чтобы дочь услышала это слово, но было слишком поздно.

– Кровь, – прошептала Кейти.

– Кровь? – переспросил шокированный Шейми. – Чья кровь?

– Участниц марша, – вполголоса ответил Джо.

– Постой… Ты хочешь сказать, что женщин… женщин избивают на улицах Лондона? За мирный марш? За требование избирательного права? – Шейми недоверчиво качал головой. – Когда все это началось?

– Тебя, приятель, слишком долго мотало вокруг айсбергов, – ехидно заметил Джо. – А потом ты ездил с лекциями. Оставайся ты в Лондоне, то знал бы: здесь больше никто ни о чем не просит. Неимущие, будь то бедняки Уайтчепела, национальные профсоюзы или английские суфражистки, – все требуют реформ. Добрая старая Англия сильно изменилась.