Виктор Ремизов - Вечная мерзлота

– Чего уж ты так? – механик брезгливо морщился то ли от боли, то ли от выходки Белова. – Он смотри что… – показал свою руку.

– Пусть знает свое место, фашист! Они все Сталина ненавидят! Ты видел?!

– Не фашист он, я его на Пясине встречал… – заговорил старый шкипер Подласов. – До войны еще… Он начальником геологической партии был.

– Этот фельдшер? – не понял механик.

– Ну, они какое-то большое месторождение тогда открыли! Хоть и зэки, а им спирту два ящика привезли на гидросамолете! Начальство прилетело, в воздух палили!

– Это все не важно. Надо их на место ставить! – у Белова от злого возбуждения стучало в висках. – Они никогда не исправятся! Ты видел?! Кто он, сука, такой против Сталина?!

– Ладно, Сан Саныч, чего ты разорался… Кто же против-то?

Белов пьяно отвернулся на Енисей. Мужики молчали.

– Ну что, пойдем, что ли? – шкипер кивнул на свою баржу.

Настроение пропало. Попрощались и разошлись по своим судам.

Белов шел на «Полярный» и пьяно скрипел зубами, что не дал в морду фельдшеру. Он даже останавливался и смотрел наверх, представлял, как возвращается и открывает дверь медпункта. Сталин был ему дорог, как отец, которого Белов не помнил, и даже больше отца. Портрет вождя с девочкой на руках не просто так висел у него в каюте. Сам повесил.

Отоспавшись после ночной вахты и утренней выпивки, Белов стоял под горячим душем. Хмурился, кряхтел на себя за стычку с зэком. Все видели, как он полез за Сталина… Все было смертельно позорно! И фельдшер… чем больше Белов о нем думал, тем сквернее себя чувствовал. Этот зэк, не сказав ни слова, поставил его на место… Так глупо… так погано все получилось.

Он побрился и пошел к себе в каюту.

Было около пяти вечера, когда капитан Белов сошел на берег. Разгрузка продолжалась, но без прежнего задора, теперь работали только зэки. Локомобиль, в который попал механик, так и не заработал, и мужики в серых телогрейках таскали мешки с цементом на плечах.

Обходя грязь, Белов пробирался через наспех сваленные материалы. У больших бочек, составленных друг на друга, наткнулся на подростков. Они подсматривали за кем-то и были так увлечены, что он подошел вплотную, от бочек крепко воняло тухлой селедкой. Впереди два лагерных мужика разложили бабу. Оба были без порток, худые и белозадые, белые женские коленки торчали в небо.

– Ну-ка! – негромко шикнул капитан «Полярного».

Двое пацанов, столкнувшись, молча метнулись вбок, третий от неожиданности потерял с ноги безразмерный сапог и сел прямо в грязь. Вжавшись спиной в бочку, заревел в голос:

– Дядя, я не смотрел! Не бе-ей!

– Бегом отсюда!

Мальчишка, схватив сапог, кинулся за друзьями. Зэки уже трещали кустами в разные стороны. Молодая деваха сидела на ящике и застегивала армейскую телогрейку. Светлые волосы растрепаны, она встряхнула головой, оправляя их. Белов покраснел и, нервно отвернувшись, двинулся за убежавшими мальчишками. Обойдя бочки, лицом к лицу столкнулся с девицей, она тоже шла наверх. Это была белобрысая, лет шестнадцати-семнадцати, крепкая, обабившаяся уже девчонка. Увидев Белова, глянула недовольно и развернулась назад к баржам. Белов, ощущавший дурное возбуждение во всем теле, посторонился и торопливо, не разбирая дороги, пошел наверх.

Девчонка очень была похожа на немку. Неужели и они? – мелькнуло в голове. Сама, никто не насиловал… В том, что он увидел, не было чего-то необычного, в этих местах такое случалось сплошь и рядом, его удивило, что девчонка была немкой. Ссыльные немцы и прибалты были культурнее других, и Белову не хотелось, чтобы и они опустились до грязных зэков.

Управление размещалось в половине длинного барака. Белов вошел, дверь в первую же комнату направо была приоткрыта, негромко звучал радиоприемник.

– Здравия желаю!

– Заходите, пожалуйста! – невысокий молодой человек поднимался из-за стола. – Я Мишарин. Николай. Руководитель отдела проектирования жилых зданий.

– Капитан парохода «Полярный». Белов. Здесь отдел кадров?

– Это к капитану Клигману, он сейчас будет… – Мишарин внимательно рассматривал Белова.

Пожали руки. Белов стоял, раздумывая, что делать.

– Скажите, вы коренной сибиряк? – неожиданно спросил молодой человек.

– Коренной, – ответил Сан Саныч, собираясь уже выйти из комнаты.

– Вы видели последний фильм Герасимова? – Мишарин все смотрел на него с интересом.

– Я? – нахмурился Белов, ему было не очень понятно, почему его так рассматривают.

– Там у него одни сибиряки играют. Сибиряки – это особая порода человека, я уверен! Думаю, галерею портретов создать. Молодых, старых, разных профессий, но обязательно коренных сибиряков. Могу я вас нарисовать?

– Мне некогда… у меня пароход, команда. – Белов слегка конфузился, но ему уже нравился этот открытый парень. Еще и рисовать умеет. Сан Саныч всегда уважал людей, умеющих что-то особенное. Рисовать или играть на пианино.

– Жалко… я уже полгода в Сибири, а только три портрета сделал… – Мишарин вытащил из папки ватманские листы с рисунками. – Здесь со всей страны люди… а я настоящих хочу! Сажень косая, знаете?! Взгляд открытый!

Люди на рисунках были как живые. Белов улыбнулся:

– У меня старпом такой вот! Захаров фамилия… Подойдет?

Дверь в барак заскрипела, кто-то разговаривал с часовым, потом отворилась дверь в комнату и вошел капитан Клигман.

– Здравия желаю! – козырнул Белов. – Капитан парохода «Полярный», в аренде у Строительства-503.

– Здравствуйте, – кивнул Яков Семеныч, устало присаживаясь снять сапоги. – Хорошо, что зашли, капитан, надо анкеты заполнить на всю команду. Вон, пачка на окне.

– На всю команду?! – насупился недовольно Белов. – В отделе кадров все есть!

– То у вас, а это у нас. Не будьте ребенком, режимная стройка…

В комнату осторожно заглянул невысокий мужик, председатель местной рыбартели:

– Яков Семеныч, что же это, началось, что ли? – спросил, хмуро снимая ушанку.

– Что такое, Меньшов? Заходите!

– Пока мои на воскреснике работали, ваши три избы обчистили! Бабы воют, поутащили харчи, по чугункам лазили! Распорядитесь хоть тушенку выдать, что грозились… За воскресник-то?

Мужик говорил глухо, по его виду не понять было, правда их обворовали или уж по привычке жалуется, смотрел то на Клигмана, то на Белова. Так и замолчал, глядя между ними и держа шапку двумя руками. На сапогах ошметки грязи, штаны драные. Белов рассматривал его, соображая, коренной ли он сибиряк. Клигман молча выслушал и стал надевать сапоги.

– Извините меня, я на склад… пишите пока, – Яков Семеныч вышел на улицу вслед за мужиком.

Сан Саныч сел заполнять анкету.

Родился в селе Знаменское Минусинского района Красноярского края 21 апреля 1928 года .