Дочь Кузнецова - Москва, мы вернулись за счастьем

Через неделю Анатолий Тимофеевич Кузнецов вошел в третий класс ’’А’’ общеобразовательной школы, удобно расположившейся на углу Большой Дмитровки и Страстного бульвара. Светозарова Василиса Святославовна появилась на пороге младшей группы детского сада на Неглинной. А Матильда Казимировна Грушецкая (она не сменила фамилию в связи с замужеством) склонила голову над документами из библиотеки проектного бюро по строительству метро, неизвестно каким чудом попавшими в Москву из Лондона в виде оригинала на английском языке. И вскоре весь дружный коллектив, проживающей в одной квартире, получил паспорта нового образца с постоянной пропиской. Все были признаны желательными элементами для строительства социализма в одном отдельно взятом городе Москва.

Сказать, что Василисе сразу понравилось в детском саду, значит ничего не сказать. Никаких переживаний от расставания с домом не было и в помине. Наоборот, когда за ней приходили, она могла заявить, что домой пока не пойдёт, ещё поиграет. На музыкальных занятиях она была лучшей, по лепке, по рисованию тоже. На прогулке по городу все мальчики группы хотели идти в паре за ручку только с ней. На утренниках все главные роли в музыкальных номерах были её. А после того как с Василисой позанимался приходящий в детский сад логопед, все главные роли в постановках и самые длинные стихи для тех же утренников тоже стали её. И уже было ясно, что звёздной болезни девочке не избежать. Но родителей это совсем не волновало, они гордились дочерью. Ворчала только правильная тётя Саша, полагая что вот это вот всё очень непедагогично.

Толик к своим школьным успехам относился иначе. Хотя у него они проявились, пожалуй, даже в большей степени. Примерно недели через две педсовет школы решил, что мальчика нужно досрочно перевести в следующий класс, так как его уровень был значительно выше третьеклассника. Толик ещё не успел привыкнуть к московской школе, к зданию с широкой лестницей, к барельефам, к картинам на стенах, к длинным коридорам с высоченными потолками, к шумной беготне толп учеников на переменах, как вдруг оказался в классе с детьми старше его, выше ростом, физически сильнее. Больше тридцати человек и почти все настроены настороженно и недоброжелательно: как так перевели из третьего класса, почему учитель посадил на первую парту, смотрит ему в тетрадь и постоянно хвалит, за то, что опять решил примеры быстрее всех? Ещё и учительница по немецкому заходила, хотя немецкого пока нет в четвертом, попросила Толика прочитать какой-то текст и долго восхищалась. По всем предметам полетели к новенькому в дневник пятёрки, как пчёлы на клевер, и это было невыносимо. И Толик чувствовал, что пришелся не ко двору и очень переживал. И не зря. В тот день была контрольная по арифметике. Ещё на перемене к Толику подошёл самый ярый враг, высоченный Стёпка с длинными ручищами и огромными кулаками, и потребовал в категоричной форме, чтобы Толик дал ему списать контрольную. Но это было невозможно. Толик сидел на первой парте в среднем ряду прямо перед учительским столом. Весь урок его тыкали в спину ручкой, но он не оборачивался, решил все задания как обычно раньше всех, сдал тетрадь и вышел в коридор. Что делать? Уйти домой прямо сейчас? Но ещё есть следующий урок чтения. Пойти в кабинет к Александре Петровне? И что ей сказать? Между тем прозвенел звонок на перемену, распахнулись двери класса и оттуда вывалилась толпа. Стёпка вразвалочку подошёл вплотную и молча поднёс к самому носу огромный кулак. Чтение прошло спокойно, но Толик ухитрился-таки и тут получить пятерку за стихотворение Некрасова.

Александра обычно задерживалась в школе после уроков, и Толик всегда шёл домой один. А сегодня ей чего-то не сиделось. Она собралась и вышла из школы сразу после звонка с четвертого урока. Поодаль от центрального входа Александра увидела мальчишек, которые сгруппировались каким-то странным образом, на её взгляд. Александра прибавила шаг, а через несколько секунд уже бежала. Били Толика. Он лежал на снегу, зажав варежкой нос, из носа текла кровь. Александра с разбегу схватила за шиворот Степана и швырнула его в сугроб с такой силой, что он шмякнулся оземь всей физиономией. Остальные три-четыре ‘’героя’’, Александра даже не смогла от волнения их сосчитать, на мгновение замерли и бросились врассыпную. А снизу послышалось удивленное: ‘’Александра Петровна…’’ Степан с заляпанным снегом лицом даже не поднялся, а медленно отползал в сторону. В голове у Александры лихорадочно метались мысли: ’’ Что теперь будет? Ударила ребёнка! Прибегут родители, поднимут шум. Педсовет? Увольнение? Надо его поднять? Отряхнуть? Извиниться? Но тогда этот маленький засранец превратится в победителя. А как же справедливость? Нет, лучшая защита- это нападение. ‘’ Александра снова схватила мальчишку за шиворот, встряхнула так, что с него обсыпался снег и, не отпуская, самым грозным своим командным голосом произнесла: ’’ Как ты посмел организовать избиение одного человека группой? Ты не знаешь, что это преступление? Ты враг народа? Бандит? Контрреволюционер? И за что вы напали на Анатолия? Потому что он учится лучше вас? А ты не знаешь, что товарищ Ленин говорил, что дети должны учиться, учиться и ещё раз учиться? Я завтра же поставлю вопрос на педсовете чтобы тебя перевели в третий класс, это в лучшем случае, а в худшем совсем отчислят из школы. ‘’ И тут Степан заревел в голос, который у него уже начинал ломаться: ‘’Не надо, Александра Петровна, не надо, я больше не буду! ’’ Ответ парень получил серьёзный: ‘’Хорошо, но теперь каждый день Толик после уроков будет с тобой заниматься математикой в моём кабинете. И если ты не будешь его слушаться и у тебя не будет никаких успехов, пойдёшь в третий класс. А о приёме весной в пионеры можешь даже не мечтать. Пионеры помогают слабым, а не бьют их. Толя чуть не умер от голода, который устроили враги советской власти, получается, что и ты враг. ’’ Мальчишка продолжал реветь, утирая лицо варежками: ‘’Нет, Александра Петровна, я не враг, я больше не буду! ‘’Александра отпустила ворот его тулупчика и скомандовала: ’’Домой. ’’ Дойдя до ворот медленным шагом, Стёпка бросился бежать и скрылся за поворотом.

Всю эту сцену Толик наблюдал, сидя на снегу. Александра, ничуть не беспокоясь видит это кто-то или нет, села рядом с ним в сугроб, достала из кармана носовой платок и стала обтирать лицо мальчика. И тут он разрыдался. Ребёнок плакал и причитал, что он хочет домой на Украину, к маме, что очень соскучился по сестричке Алечке и по хорошим друзьям из своего класса, с которыми он летом пойдёт купаться в Днепре. Александра молчала. Она хотела дать мальчику выплакаться и боялась разреветься сама. Когда Толик немножко успокоился и притих, Александра сказала: ’’ Но здесь у тебя есть папа, летом вы с ним пойдёте купаться на Москва реку, а мама будет смотреть на тебя с неба и радоваться за тебя. ’’ ‘’ С неба? Но мама в земле. ’’ ‘’Только телесная плоть в земле, а душа, которая всё видит, на небе. ’’ ‘’ Рядом с богом? Но бога же нет. ’’ ‘’ Может и нет, а душа есть. Пойдем домой. ’’