Александр Чаковский - У нас уже утро

К вечеру он узнал, что назначен директором рыбокомбината на западном берегу Сахалина.

Прямо от Русанова Астахов направился в порт, но поднялся шторм, и рейс на Курилы был отменён. Метеосводка на ближайшие два дня не обещала ничего утешительного. Астахову пришлось возвратиться в город.

На другой день вечером его снова принял Русанов, и они беседовали два часа.

Из кабинета они вышли вместе: Русанов торопился к самолёту, чтобы лететь на охинские нефтепромыслы. Вдруг из полумрака кто-то сказал:

– Одну минуту, товарищ…

К Русанову обращалась девушка в помятом пальто городского покроя.

– Извините меня, товарищ. – Голос девушки звучал робко и вместе с тем настойчиво; вдруг она радостно воскликнула: – Послушайте, да ведь мы вместе ехали!… Помните? Вас ведь Григорием Петровичем зовут? Помогите мне, пожалуйста. Вы, наверное, здешний? Мне нужно увидеть секретаря обкома.

– Вы приехали с материка? – спросил Русанов, вглядываясь в лицо девушки и, видимо, ещё не узнавая её.

– Да, да, мы же вместе ехали! – торопливо, словно боясь, что Русанов сейчас уйдёт, повторила девушка. – Я врач, приехала по путёвке… А заведующий облздравом куда-то уехал. Мне говорят: «Подождите, всё уладится», – а где же я буду ждать?

Астахову показалось, что она сейчас заплачет.

– Врач? – переспросил Русанов. – По путёвке? Но это же замечательно, что вы сюда приехали!

– Да, замечательно! – чуть ли не сквозь слёзы повторила девушка. – Хожу как неприкаянная, точно я никому не нужна…

– Вы никому не нужны? – воскликнул Русанов. – Как вы можете так думать? – И он крикнул на весь коридор: – Морозов!

Из полумрака тотчас возник человек в военной гимнастёрке и кирзовых сапогах.

– Этих двух товарищей в наш дом. Обеспечить питание и отдых. Вот этот товарищ – врач. Как вас зовут, товарищ?

– Ольга. Ольга Леушева.

– Товарищу Леушевой обеспечить удобства. Ну, то, что мыслимо в наших условиях. Ясно?

– Ясно, – ответил человек в гимнастёрке.

– Спасибо вам, Григорий Петрович, – сказала Ольга. – Тогда я уж не пойду к секретарю обкома.

– Да, пожалуй, не стоит, – согласился Русанов. – Зачем отрывать его от дела? К тому же ему будет стыдно.

– Стыдно? – переспросила Ольга.

– Конечно. Врач, приехавший на работу в его область, два дня не устроен.

– Ну, что вы! – прервала его Ольга. – Здесь же все заново организуется, разве я не понимаю…

– Понимаете? – очень добрым, потеплевшим голосом переспросил Русанов и добавил: – Идите отдыхайте, товарищи.

Из здания обкома Астахов и Ольга вышли вместе. Морозов подробно объяснил уже освоившемуся с городом Астахову, как найти дом, в котором обком организовал нечто вроде гостиницы.

Они шли по тёмной, грязной улице.

– Вы знаете, я думала, что тут всюду японские фонарики висят, – сказала Ольга. – Когда я уезжала, мне говорили, что здесь очень много фонариков – таких, какие продавали и у нас когда-то.

– Где это у нас? – спросил Астахов.

– Ну в Москве, я же из Москвы приехала, – сказала Ольга таким тоном, будто, кроме как из Москвы, ей неоткуда было приехать.

В голосе её не осталось и следа прежней растерянности.

– Ну как, в Москве лучше? – снова спросил Астахов.

– Конечно, лучше, – выпалила Ольга, потом, словно спохватившись, добавила:– Впрочем, даже сравнивать смешно.

– А я никогда не был в Москве, – сказал Астахов.

– Да что вы? точно испугалась Ольга. – Никогда не были в Москве? Быть этого не может!

– Очень даже может, – сказал Астахов и почувствовал лёгкое смущение.

– Но как же это так? – не унималась Ольга.

– Да вот так. Во многих городах побывал, а в Москве не пришлось.

Они шли медленно, выбирая места посуше.

– Далеко, однако, вас загнали.

– Что значит «загнали»? – недовольно возразила Ольга. – Я сама поехала. Впрочем, вы правы, – добавила она внезапно упавшим голосом, – глушь страшная. Скажите, сколько времени понадобится, если отсюда до Москвы пешком идти?

– Это только Иисус Христос может, – сказал Астахов.

– Иисус… почему же?

– Потому что по Татарскому проливу нам, смертным, пешком не пройти. Летом, по крайней мере.

– Я и забыла, что мы на острове, – рассмеялась Ольга. – Скажите, а кто такой этот Григорий Петрович? Почему он не хотел, чтобы я пошла к секретарю обкома? Наверное, боялся, что ему влетит за то, что так встречают приезжающих.

– Нет, он не боялся, – усмехнулся Астахов. – Он и есть секретарь обкома…

– Вы шутите? – Ольга даже остановилась.

– Нет, не шучу.

– Секретарь обкома, А я с ним так разговаривала!…

– Вы правильно разговаривали,

– Вы так думаете?

– И он так думает.

– А знаете, если бы он мне не помог, я бы и дальше пошла, – сказала Ольга.

– Дальше некуда, – улыбнулся Астахов.

– Как так некуда? – оборвала его Ольга. – Раз остров, значит, «некуда»? Я бы в Москву написала, вот, – В её голосе зазвучали упрямо-настойчивые нотки. – Впрочем, он не мог не помочь, – продолжала Ольга. – Не мог. Я знаю. Он добрый.

Эта совсем детская фраза снова рассмешила Астахова.

– Так-таки и определили? – спросил он.

– Он добрый, – настойчиво повторила Ольга. Поднялась луна, и вдалеке, там, где кончался город, возникли сопки. Из-за них вставал туман.

– Посмотрите, как красиво! – воскликнула Ольга. – Какие неподвижные горы!

– Никогда не слышал о движущихся горах, – отозвался Астахов. – Разве что при землетрясениях.

– Ну, какой вы, право! Я и сама знаю, что горы стоят на месте, но сейчас, при луне, они как-то особенно неподвижны.

– Вы, кажется, врач?

– Да. А почему вы спрашиваете?

– Вам бы стихи писать.

– У вас устарелое представление о поэтах! – звонко рассмеялась Ольга. – Я знала в Москве одного поэта: самый прозаический человек, которого я когда-либо встречала. Да, я врач, а вы кем же будете?

– Кем я буду, это решится на днях, – сказал Астахов…Есть люди, одержимые страстью к перемене мест.

Речь идёт не о тех людях-пустоцветах, которые никак не могут ужиться на одном месте, быстро во всём разочаровываются, срываются и исчезают, не оставляя после себя следов ни на земле, ни в человеческих душах. И не о равнодушных ко всему, злых, никого и ничего не любящих стяжателях, мечущихся по свету в поисках тёплых местечек.

Речь идёт о людях, одержимых благородной страстью к перемене мест. Такие люди, зная о чудесных превращениях, происходящих в самых различных уголках нашей земли, хотят быть не только свидетелями, но и участниками этих превращений. Их привлекает все: и жаркое солнце Памира, и льды Арктики, и пустыни Средней Азии. Они бороздят черноморские воды, месяцами дрейфуют в северных льдах, скитаются по песчаным пустыням, стремясь превратить их в плодородные, цветущие земли. Творческий труд привлекает таких людей. Покидая то или иное место, они оставляют после себя неизгладимый след. Ни вьюги, ни палящее солнце – ничто не может прогнать их до тех пор, пока не будет завершено дело, ради которого они сюда приехали.