Ильяс Есенберлин - Заговоренный меч

— С самого рождения не было у меня ни одного безопасного дня, — улыбнулся Саян-батыр. — Приказывай!

Султан Касым помолчал в нерешительности.

— Вот какое дело… Не совсем безопасно оставаться здесь нашему пленнику Султан-Махмуду, и я хочу тайно отправить его в Созак. Тебе придется сопровождать его и быть там с ним до нашего возвращения из Отрара.

— Да, нелегкое поручение даешь ты мне, — согласился батыр. — А не кажется ли тебе, мой султан, что доставить в Созак Султан-Махмуда — это все равно что доставить его на тот свет. Там ведь сидит правителем ваш брат и его тезка Махмуд с оторванным носом и рассеченной губой. И сделал это наш пленник!..

— Не будет мой брат мстить безоружному за то, что случилось в поединке!

Саян-батыр покачал головой:

— Телесная рана быстро затягивается и перестает беспокоить. Но душевная…

— Нужно во что бы то ни стало уберечь Султан-Махмуда. Я перед матерью поклялся, что не причиню зла детям Аккозы, если сами не поднимут на меня руку!..

— Ладно, я все сделаю, чтобы вы сдержали эту клятву. Но разве неизвестно людям, что я прихожусь по отцу родным братом Рабиа-султан-бегим, жене покойного Абулхаира?

— Нет, я не знал этого. Но что же тогда меняется?

— Разве не от Рабиа-султан-бегим родился Суюнчик? И разве не в войске Мухаммеда-Шейбани сейчас Суюнчик, мой прямой племянник?

— Там ему и место…

— Так-то так, но, если сбежит вдруг от меня Султан-Махмуд, не окажусь ли я волей-неволей твоим недругом?

— Я верю тебе так же, как себе!

— Испытай лучше меня на другом деле, — стоял на своем честный батыр. — Еще раз прошу тебя поручить это кому-нибудь другому!

— Нет другого такого человека! — твердо сказал султан Касым. — К тому же Султан-Махмуд, очевидно, знает о твоем родстве с ним и не будет упираться при переезде. Нам надо сберечь ему жизнь и вернуть его домой живым и невредимым!..

— А почему в таком случае не отпустить мне его?

— Хан Бурундук тогда обвинит меня. Нет, пусть ханский совет решает его судьбу. Там большинство пойдет за мной!..

— Тогда не нужно посвящать во все это самого пленника. Мало ли что может решить ханский совет. А вдруг Бурундук настоит на своем?

— Твой долг состоит в том, чтобы охранять Султан-Махмуда до нашего возвращения из Отрара! — размеренно произнес султан Касым, глядя в глаза батыра.

— Понимаю… — Саян-батыр многозначительно улыбнулся. — Сделаю все, что в моих силах, мой султан!

— Отправляйся сегодня же, пока не случилось ничего непредвиденного. А пленника — в колодки!

— Слушаюсь, мой султан!

В тот же день Бурундук с Касымом во главе всего войска Белой Орды двинулись к Отрару. Но Мухаммед-Шейбани, как только соглядатаи доложили ему об этом, немедленно снял свою осаду Яссы, чтобы не потерять своей лучшей крепости в Туркестане. Он хорошо помнил степную поговорку о комолой козе, которая просила у Бога рогов, но лишилась ушей. Когда казахское войско подошло к Отрару, Мухаммед-Шейбани уже успел с немалыми силами укрыться за его толстыми стенами.

Стены здесь были толще и выше, чем в Яссах, и вдобавок снабжены башнями со специальными бойницами для лучников. Высота их была в сорок мер, а прокаленная серая глина, из которой они возводились, не уступала по крепости граниту. Продовольствия в городе собрали на год осады, воды и топлива тоже вдоволь. Зато осаждающие находились в голой, выженной солнцем степи, продовольствие и фураж приходилось подвозить издалека, вода в арыках была грязная, и нукеры болели от нее. Уже через месяц осады все здравомыслящие люди говорили о бессмысленности стояния под стенами Отрара.

Но упрямый Бурундук, как всегда, не уступал. Он приказал подкапываться под крепостные стены и в нетерпении ждал, когда напьется свежей крови обоих «барсов». Но в один прекрасный день со стороны Ташкента поднялась пыль. Ертоулы донесли, что на помощь Мухаммеду-Шейбани движется новое большое войско. Продолжать осаду не имело уже больше никакого смысла, и в тот же день Бурундук приказал наконец снять ее.

Сам хан Бурундук с пятитысячным отрядом поскакал вперед, и только через неделю подошли к Созаку остальные войска во главе с Касымом. Когда уже показались вдали неровные стены Созака, увидели мчащегося оттуда всадника. По всему было видно, что он торопится сообщить нечто важное. Султан Касым и его спутники встревожились: мало ли чего можно ожидать в такое время. За каждым холмом возможна засада…

Это был Жадик — один из младших братьев султана Касыма. Конь его был взмылен, как после трехдневной скачки, и сам он чуть ли не кубарем скатился с седла.

— Ассалаумагалейкум!..

— Уагалайкум ассалам! — ответил Касым. — Все ли в порядке в наших аулах, Жадике?

— Все хорошо в аулах… Одна лишь неприятная весть!

— Говори!..

— Из каменного зиндана бежал Султан-Махмуд, с ним один из охранников…

— А где был батыр Саян?

— Они зарезали его!..

По рассказу Жадика случилось это так. Помимо часовых наверху Саян-батыр сам спал рядом с Султан-Махмудом, опасаясь, что его убьют подосланные Бурундуком люди. Видимо, в отсутствие батыра пленник нашел общий язык с охранником из мангитов, посулив тому золотые горы. Так это было или не так, но в то время, когда Саян-батыр спал, охранник перерезал ему горло. Под стеной зиндана был заранее вырыт подземный ход, и оба бежали. Спохватились лишь наутро, но след из затерялся в степи…

Услышав о смерти самого близкого человека, султан Касым даже качнулся в седле от душевной боли. Он слушал рассказ как во сне. Даже когда все войско спешилось, чтобы прочитать упокойную молитву Саян-батыру, которого все очень любили, Касым не смог этого сделать. Он считал себя виновным в смерти друга…

Войско пошло к городу, а он сделал знак, чтобы его оставили там, где услышал он страшную весть. Вскоре султан Касым остался один в степи.

— О Саян-батыр! — сказал он громко. — Клянусь, что стократ отомщу за тебя!..

Потом султан встал на колено и зашептал тихо, горестно:

— О дорогая мать!.. Пытаясь быть верным данной тебе клятве, я потерял своего отца… Моего брата Махмуда та же рука сделала калекой… А теперь я убил своего лучшего друга на всем белом свете… Что же делать, мама?

Ветер шелестел сухой травой, где-то в белесом туркестанском небе заливался невидимый жаворонок. Никто не отвечал султану на его вопрос, и горестное недоумение было в его глазах.

— Я беру обратно свою клятву тебе, мама… Я отомщу им за смерть отца и друга… За твою смерть, потому что они оба были там, откуда прилетел к тебе кинжал!.. Нельзя больше жертвовать живыми ради клятвы мертвым!..

Да, султан Касым твердо обещал пленному Султан-Махмуду, что отпустит его домой живым и здоровым. Он просил его не отчаиваться и ничего не предпринимать. Тот обещал… К такому человеку не может быть пощады!..