Рене Розен - Светские манеры

– Думаю, ей просто нужно лечь и отдохнуть.

«А вас никто не спрашивает», – уже собралась было отрезать Каролина, но тут заметила на лице рыжей женщины царапины и синяки, хоть и не такие ужасные, как у Эмили. Других повреждений она не увидела. Женщина теперь говорила о том, что хорошо бы сделать ванну с английской солью. Каролине совсем не нравилось, что эта наглая незнакомка лезет не в свое дело. Она хотела сама окружить Эмили заботой. Каролине казалось, что эта рыжая своей безумолчной трескотней заглушает даже ее мысли.

– Шарлотта, – снова позвала Каролина. Что это она себе позволяет? Сидит как ни в чем не бывало, болтает с кучером. – Шарлотта, найди Хейда. Пусть пошлет за доктором. Ну же, Шарлотта!

– Кстати, меня зовут Альва, – представилась рыжая, протягивая ей руку. – Альва Вандербильт. Я так рада, что наконец-то познакомилась с вами, миссис Астор.

Каролина не расслышала имя, но фамилии Вандербильт было вполне достаточно. Все, что она знала о клане Вандербильтов, ей не нравилось. Патриарх семейства, Корнелиус Вандербильт, которого все величали Командором, был известен недобросовестными методами ведения бизнеса и ужасными манерами: он обманывал конкурентов, жевал с открытым ртом, прямо за столом ковырялся в зубах. Свое состояние Командор сколотил на строительстве железных дорог, а Каролина таких денег не признавала. Достойные деньги – это те, что получают по наследству, а не зарабатывают. Ей самой в наследство достался неплохой капитал, к тому же она вышла замуж за богатого человека. Каролина старалась не думать о том, что дед Уильяма, покойный Джон Джейкоб Астор, тоже заработал свое состояние – причем на торговле пушниной, – а в беспринципности и невоспитанности не уступал Командору. По сути, от Асторов Вандербильтов отличало лишь то, что Джон Джейкоб Астор начал свою деятельность раньше, лет за двадцать до того, как Корнелиус Вандербильт основал свое дело. Каролина отказывалась проводить эту параллель и никогда не упоминала о низком происхождении семейства Асторов.

А Вандербильт не умолкала:

– … простите меня за мой внешний вид, – она потрогала свою фланелевую блузку. – Я шла на пляж, и…

– С вашего позволения, я хотела бы отвести Эмили в дом.

– Да, конечно. Конечно. – Рыжая Вандербильт обхватила Эмили с другой стороны. – Я помогу…

– В этом нет необходимости, уверяю вас.

Вандербильт отступила, но только после того, как из дома появился Хейд, за которым плелась Шарлотта. Он взял Эмили на руки и понес ее в дом.

– Рада знакомству, – крикнула Альва им вслед.

В дверях Каролина обернулась.

– Шарлотта, ты идешь?

Но Шарлотта уже снова стояла у экипажа, рядом с кучером.

В день пикника Каролина с особой тщательностью трудилась над своей внешностью, зная, что все взгляды будут прикованы к ней. К ней и ее семье. Эмили скрыла свои загадочные царапины на лбу под пудрой, но беспощадное солнце сводило на нет ее усилия. Ах, какая пища для сплетников. А если б они еще знали, что Шарлотта вздыхает по кучеру… Боже, для них это был бы настоящий пир! Разумеется, светские дамы в присутствии Каролины будут сердечно улыбаться, лебезить перед ней, но, стоит ей отвернуться, и они примутся злословить об ее дочерях, обсуждать ее брак.

Странно, думала Каролина, что ее отношения с Уордом Макаллистером, нередко сопровождавшим ее на светских мероприятиях, ни у кого никогда не вызывали подозрений. Об этом не говорили ни слова. А вот если видели, как Уильям беседует с женщиной на площадке для поло или в яхт-клубе, это мгновенно вызывало нездоровый интерес.

Да пусть болтают. Каролина понимала, что сплетничать людям не запретишь, и, хотя гордость ее была уязвлена, она не падала духом. «Ничего, переживу», думала про себя Каролина. И когда прибудут ее двуличные гости, она выйдет к ним вместе с Уильямом и положит конец кривотолкам. А сейчас нужно быть готовой к тому, чтобы даль правдоподобное объяснение по поводу царапин на лице Эмили, – на тот случай, если кто-то проявит любопытство.

Из коридора донеслось характерное тук-шарк-шарк, тук-шарк-шарк , и вскоре в гардеробную, тростью толкнув дверь, вошла ее мать.

– Ты собралась в этом выйти к гостям? – спросила она.

Каролина рассматривала в зеркале свой туалет: темно-лиловый полонез с турнюром, вырез подчеркнут шелковой лентой, корсаж украшен атласными бантами.

– Лина, неужели я должна тебе напоминать, что истинная леди никогда не одевается по последней моде.

– Мама, ты так говоришь, будто я надела платье от Уорта. [7] Уорт, Чарльз Фредерик (1825–1895) – английский модельер, основатель Модного дома Уорта», одного из ведущих домов моды XIX в. – начала XX в. Многие историки моды считают его создателем феномена «высокой моды». Кроме того, полагают, что Уорт совершил революцию в индустрии моды.

– Слава богу, что нет. Его модели не отличаются элегантностью. – Она переложила трость из левой руки в правую. Мать Каролины – Хелен Ван Кортландт Уайт Шермерхорн – в свои восемьдесят четыре года по-прежнему сохраняла царственную осанку. Волосы ее, некогда черные с блестящим отливом, давно побелели, лицо было изрыто морщинами, но бледно-голубые глаза не утратили зоркости: все подмечали.

– Ты не должна конкурировать с «новыми деньгами», Лина. Это ниже твоего достоинства. – Ее мать протянула руку за кусочком мыла в лавандовой бумаге. – Мне ужасно не нравится, что люди нашего круга подвержены влиянию нуворишей. – Она понюхала мыло, поморщилась и положила его на место. – Мне казалось, вы с мистером Макаллистером призваны защищать устои общества.

– Мы стараемся, мама, но времена меняются, и…

Каролина умолкла, услышав возмущенный вздох матери. После обычно следовала сводящая с ума конфронтация, из которой, Каролина знала, она не выйдет победителем. До сих пор ей ни разу не удавалось переспорить мать. Она отвернулась и стала подбирать серьги.

Каролина была сильной женщиной, но матери не ровня. У той волевой характер сформировался под влиянием трагических событий. Из своих девяти детей она похоронила шестерых. Из трех выживших дочерей две были слабы здоровьем и почти не вставали с постели. Оставалась одна Каролина – Лина, как ее называли в семье. Но мало быть живой и здоровой: от Лины всегда ждали, что она добьется величия и славы. Мать возлагала на нее большие надежды, и когда Каролине предложили встать во главе высшего света, именно мать настояла, чтобы она не отвергала представившуюся возможность.

– Ты должна встать на страже нашего общества и защищать его от вторжения нуворишей, – сказала она как-то Каролине, стуча своей тростью по полу. – Для этого у тебя есть все необходимое: хорошее воспитание, благородное происхождение – и средства. – Тук, тук, тук . – Ты должна взять бразды правления в свои руки и покончить с этими выскочками. – Тук, тук, тук . – Наш образ жизни призван порождать стремление к утонченности и благопристойности, а в этих самозванцах нет абсолютно ничего вдохновляющего…