Гарри Зурабян - Сошедшие с ковчега

Вместе с тем Георгий замечал, как во время пышных приемов, где собирался цвет петербургской знати, на лицо Анастасии нередко набегала тень, а глаза принимали усталое, отрешенное выражение. Словно присутствие там было для нее делом тягостным и обременительными. Зато наедине с ним, как и в узком кругу самых близких друзей, среди которых, к слову, были и не столь именитые, с Анастасией происходила поразительная перемена. Создавалось впечатление, будто внутри у нее загоралось маленькое солнце, от которого всем тотчас делалось светло и радостно. Ее присутствие поневоле заставляло людей забывать собственные тревоги и заботы и воспринимать жизнь как бесценный, благословенный дар, даже если временами в нем и ощущается привкус горечи и аромат печали.

Вслушиваясь в голос жены, Георгий почувствовал, как у него болезненно сжалось сердце. Однако, боясь выказать перед ней свою слабость, он взял себя в руки и беспечным тоном заметил:

– Признаться, я тоже отчасти чувствую себя маленьким ребенком.

Говоря так, он не кривил душой. И с легкой грустью в голосе продолжал:

– Когда каждый день видишь знакомые, привычные вещи, притупляется острота восприятия. Перестаешь ими восхищаться. Сколько раз я бывал на Невском! Но лишь в преддверии близкой разлуки с Петербургом понимаю, сколько во мне было непростительного равнодушия.

– Ты тоже об этом подумал? – оживляясь, подхватила Анастасия. – Полагаю, в Константинополе найдется немало мест, которые мы полюбим. Но сколько пройдет лет, прежде чем мы вновь увидим Петербург – нашу Северную Пальмиру, ее парки, фонтаны, дворцы, набережные Невы, мосты? Мне хочется впитать этот город каждой клеточкой, ничего не пропустив. Чтобы потом, в Константинополе, все одно – наяву или во сне – видеть его снова и снова. Пусть его образ сохранится только в памяти, но мы будем осязать его душой и сердцем, – она взглянула на мужа с мечтательной полуулыбкой.

«Руссо-Балт» Лазоряна – черный, сверкающий лаком и хромом, с откинутым верхом, позволявшим заметить восхитительную отделку «ландо», в этот день можно было видеть во многих примечательных местах СанктПетербурга. Супруги побывали в Александровском парке, Александровском и Румянцевском садах, знакомые встречали их неподалеку от Александрийского театра и Адмиралтейства. Напоследок они посетили Летний сад.

Это был один из самых старых садов в Петербурге. В первые годы XVIII столетия Петр I приказал заложить регулярный сад на берегу Невы и сам начертал план. Поначалу его засаживали однолетними цветами, то есть «летником». Отсюда и название – Летний сад. В 1706 году в нем начали обустраивать первые фонтаны. А спустя восемь лет были возведены три открытых галереи для отдыха в непогоду. В средней галерее стояла мраморная статуя Венеры. Ее подарил Петру I Папа Климент IX. По указу царя она охранялась часовым, дабы ее никто не повредил. Венера стала первым в России публичным изображением обнаженного женского тела.

Со временем Летний сад обзавелся своим Птичником. Жили в нем не только пернатые – черные аисты, орлы, журавли, лебеди, голуби, пеликаны, но и редкие животные – дикобраз, синяя лисица. Рядом возвели Дельфиновый каскад – фонтан, украшенный вазами в виде дельфинов. Потом на территории сада обустроили Лабиринт – сложную систему дорожек, окруженную изгородью из кустов. В нем разместили около тридцати фонтанов, украшенных скульптурными персонажами басен Эзопа. Тропинки к Лабиринту проложили по мосткам. Здесь же оборудовали фонтаны-шутихи, под струи которых часто попадали посетители. Всего на территории сада находилось более пятидесяти фонтанов.

Первоначально водоподъемный механизм работал на конной тяге. Потом ее заменили первой в России паровой машиной. Вода бралась из Безымянного Ерика, с тех пор его стали именовать Фонтанкой. На ее берегу выстроили Грот – садовый павильон с колоннами и высоким куполом. Его разделили на три помещения, в каждом из которых находился фонтан. Во время их работы звучала органная музыка. А сам орган приводился в действие струями фонтанов.

По замыслу Петра I, парк должны были украшать аллегорические скульптуры. Для осуществления этого плана в Италию послали специальных агентов. Они закупали античные скульптуры и произведения конца XVII – начала XVIII века. Многие из них изготовлялись под заказ. В Летнем саду установили около сотни бюстов и статуй, позже их стало более двухсот.

По окончании основных работ Летний сад приобрел статус царской резиденции. Петр I нередко устраивал здесь праздники, проводил знаменитые Ассамблеи. Широко известные в России выражения «штрафная» и «пей до дна» берут начало именно с них. В то время опоздавшему подносили «штрафной» кубок вина, который он обязан был выпить «до дна».

С середины XVIII века Летний сад приобрел популярность как место прогулок избранной публики. В 1771–1784 годах для него соорудили ограду, ставшую со временем одним из символов Северной Пальмиры. В 30-х годах XIX столетия возникла традиция устраивать в саду смотр невест. Она просуществовала вплоть до начала XX века.

В начале XX века стали появляться планы реконструкции Летнего сада. Но Министерство императорского двора, в ведении которого он находился, отказалось от преобразований…

Вдоволь насладившись красотами Петербурга, посетив места, с которыми были связаны глубоко личные воспоминания, супруги оказались за городом. Лазорян остановил машину.

– Тебе здесь нравится? – оборачиваясь, спросил жену.

Отметив его усталый вид, она мысленно принялась себя корить.

«На него столько всего обрушилось, а я со своими капризами – возжелала прогуляться в автомобиле. Как будто не будет другого дня или случая. Наверное, лучше было остаться дома. Хотя, что теперь сожалеть об этом?»

Но вслух она поспешила согласиться, одарив мужа благодарной улыбкой:

– Замечательно! – Анастасия огляделась и не смогла сдержать восхищенного возгласа. – Озеро! Только взгляни, какая благодать! Сосны, луг и…это озеро.

Покинув машину, Георгий обошел ее, открыл дверцу и, приглашая, протянул жене руку:

– Этот уголок будет нашим эдемом. В целом свете пока никого нет, только ты и я.

Бережно поддерживаемая мужем, Анастасия вышла из машины. Сняв роскошную шляпу, положила ее на сиденье. А после – долгим, внимательным взглядом посмотрела на Георгия.

– Когда я была маленькой, за мной присматривала няня, ее звали Степанида, – заговорила тихо. – Она была малограмотной, уже в преклонном возрасте, но пользовалась в нашей семье уважением. Есть люди, наделенные особым, божественным светом. Словно они родились в мире, где отсутствуют ненависть, подлость, обман, предательство. Но, помимо этого, в них чувствуется огромная сила, хотя внешне они выглядят кроткими, не способными на сопротивление. Однако их сила может повергнуть в прах самую густую и непроницаемую тьму. У Степаниды была такая сила, в ней горел божественный свет. Вдобавок у нее были удивительные глаза. Даже в старости они оставались ясными. С годами в них только прибавлялось мудрости. Так вот, няня часто рассказывала библейскую легенду о Ное и Ковчеге. Ума не приложу, почему именно ее? Но, что интересно, заканчивая рассказ, она каждый раз глядела на меня печально и, вздыхая, приговаривала: «Настенька, Настенька, кабы не принц гор, не покидать бы тебе пристанища. А так, быть вам обоим сошедшими с Ковчега».