Станислав Прудько - Жил-был отряд пограничный. Музей истории 41 Нахичеванского пограничного отряда. Том 5

Расстояние от заставы до заградительной системы и центральных ворот было немалое, где-то примерно около одного километра, а то и больше. В этом был большой минус, так как во время тревоги «В ружьё!» пограничники теряли время на выдвижение к границе. Кроме того, от центральных ворот до границы по реке Аракс расстояние было около двух километров и всё надо было успеть вовремя перекрыть. На центральных воротах всегда в ночное время выставлялся наряд, и это давало шанс на задержание возможного нарушителя границы. Охрана границы осуществлялась выставлением нарядов на наиболее вероятном направлении движения нарушителя. Это был прилегающий к Араксу район, где заградительные сооружения системы С-100 близко располагались от реки, особенно на правом фланге. При этом здесь же, в районе 1—2 участков правого фланга, прижатом к Араксу, находилось небольшое селение Диадин. Этот населённый пункт выглядел очень удручённо своими строениями – глинобитными мазанками. Левый фланг участка заставы более-менее безопасен, там непроходимые камыши и болота. На правом и левом фланге были оборудованы вышки НП.

Меня на службу на посты наблюдения направляли очень редко. Моя служба преимущественно проходила в составе наряда «часовой границы» и начиналась она с проверки определённых участков КСП. В наряд заступал либо с вечера до полуночи, либо с полуночи до утра. В охране границы наряды применяли прибор «Кристалл». Уже к концу моей службы в 1968 году на заставу поступил автомобиль ЗИЛ-130 с прожектором в кузове. Дальность освещения по периметру составляла семь километров, в луче всё видно, как на ладони.

Проверкой состояния и обслуживанием контрольно-заградительной системы С-100 занимались связисты. На заставе их было двое: старший связист и связист. Старший связист готовил, так сказать, себе смену. Примерно в конце 1966 года начальника заставы Евдошенко Н. Н. переводят в отряд на повышение, а вместо него назначили начальником молодого лейтенанта Лубик Василия Ивановича. Радости никакой у личного состава не было, так как нужно было привыкать к другому офицеру, у которого характер и обращение к пограничникам оказались отвратительные. Напишу только одно, что за время службы с ним я забыл слово пограничник. Обращение к нам всем было «товарищи солдаты».

Немного поясню о происшествиях на заставе, как это виделось мне. Пограничник Карелин В. заразился не понятно как чумой, говорили, от грызунов и через три дня умер. Это было в конце 1966 года. Нам, всему личному составу, после этого случая десять дней подряд делали уколы по три раза в день. Хорошо, что всё завершилось нормально. При этом мы продолжали несение службы, изолирования никакого не было. А в самом начале моей службы на заставе в 1965 году молодой пограничник совершил самострел и умер в санчасти отряда через три часа. Прошёл слух, что кто-то научил его, как можно комиссоваться, чтобы не попасть под суд. Но, увы, он не рассчитал, что загнал в патронник патрон с трассирующей пулей.

В свободное от службы и занятий время мы смотрели телевизор, играли в шахматы, занимались на спортплощадке. Я не помню, чтобы к нам на заставу кто-то приехал с концертами или лекциями.

В 1967 и особенно в 1968 годах нас стало беспокоить и довольно часто землетрясение. Дважды, а может и больше, мы просто вылетали наружу в окна в такие моменты, под ногами ощущалось, будто земля уходила из-под нас. Ворота качались, как маятник. Однажды, действуя по тревоге «В ружьё», на повороте в направлении центральных ворот мы едва не перевернулись на машине, так как в эту минуту снова произошло землетрясение.

Так пролетели три года и три месяца службы. Ближе к увольнению мы готовили свою форму одежды, всё подогнали, прошивали погончики, сапоги начищали до невероятного блеска. При убытии с заставы в отряд проводов, как таковых, не было. 30 сентября 1968 года с подъёма я занимался тем, что в помещении заставы «железнил» цементом полы. Ко мне подошёл начальник заставы Лубик В. И. и говорит: «Собирайся, Горбатко», а когда я спросил: «Куда?», то начальник заставы пояснил, что вечером я должен поездом выехать в отряд. Вот и весь ритуал.

Первого октября, а это мой день рождения, я был уволен. Когда наша партия увольняемых ехала на поезде в отряд, было уже темно, а граница вся горела огнями по пути движения состава – это были проводы со стороны оставшихся продолжать службу. 2 октября 1968 года, получив документы увольнения, я покинул пределы войсковой части 2062 – нашего пограничного отряда. Сопровождающим нашей группы уволенных был мой первый начальник заставы, теперь уже подполковник Евдошенко Н. Н.