Михаил Левицкий - Варяжские гнезда

– Верю я, – сказал Елисей, – что твоя бабушка была почтенная женщина. По словам твоим, я полагаю, что ее пророк был один из учителей ессеев. Они одеваются просто, имеют общий стол, молятся при восхождении и захождении солнца, постятся, воздерживаются от клятвы. Многие пребывают в безбрачии. Они много говорят о поклонении Богу в духе и истине, и для них все люди равны. Но, конечно, не из ессеев изойдет Мессия. Время его близко. Семьдесят седьмин пророка Даниила завершились. Царствие вавилонское, персидское, македонское погибли; четвертое, железное римское царство идет к упадку. Придет скоро великий вождь Израиля. Он низвергнет цезарей с престола римского и сделает народ Божий властителями мира. Земное царство Мессии, – продолжал Елисей, – продолжится тысячу лет. По окончании их, Господь призовет Мессию к себе. Тогда же сгорит земля и все дела ее. Затем последует воскресение мертвых и последний всеобщий суд для человеков праведных и злых, верующих и язычников.

– Все это возможно, – отвечал Елисею Иона. – Но не возможно ли и то, что Мессия будет не царь, а лишь великий пророк, который научит людей быть праведными и любящими, и укажет им путь к царствию Божию? Так мыслили многие друзья, собравшиеся у моих деда и бабушки.

– Так царствие Божие не придет на земле! – возразил резко Елисей.

– Как не придет? Придет и вселится в нас! – отвечал горячо самарянин.

– Как это так? – спросил раздраженно Елисей. – Царствие без царства и царя я не понимаю.

Около месяца простояли асы в степи, располагаясь станом через ручей против хазарского. Сарматские кузнецы поставили свои огни и наковальни над ручьем и работали для хозар обоюдоострые мечи, перерубающие всякое железо, щиты из воловьих кож, обитые медью и железом, грушевидные и сходные с еловой шишкой шлемы, доспехи наборные. Хозары за оружие платили им быками, баранами и козами. Многие воины ходили на охоту в степь и в небольшой лес, не слишком отдаленный от стана. Приносили оленей и диких коз. Били и диких свиней, и множество зайцев, которых хозары не трогали, как животных нечистых, и которые поэтому развелись в стране в неимоверном количестве. Сарматы и готы жарили их на своих вертелах в стане. Евреи же смотрели с омерзением на это потребление поганых зверей.

Они не ели и не пили, собирались три раза на молитву и, расходясь по шатрам, сидели неподвижно и пели, славословя Господа. Они даже старались не выходить на солнце, чтоб не нарушать субботу, делая тень. Водан приказал своим в этот день не входить в стан хозарский, а для песен и веселья удаляться от него возможно дальше. Хозары очень оценили такое уважение к их обычаям и за это оказывали асам всякую помощь во всех делах. Однажды в хозарский стан вошли люди конные и пешие. Саркел выслал к ним на встречу своих людей, и начальники прибывшего отряда вошли в их шатер. С Коганом говорили они через переводчика по-хозарски. Между собой же они объяснялись на чистом сарматском языке. Коган пригласил Водана присутствовать при переговорах.

– Это соседи наши, люди добрые, – объяснил Коган. – Они живут по Днепру реке и по другим добрым рекам. Зовутся они северянами. Просят у нас помощи, команские племена от Сулы-реки прочь отогнать. Не хочешь ли, царь, и ты нам помочь? Они тебе и лесные страны укажут, где ты со своими людьми поселиться можешь.

– Воевать я всегда готов, – сказал Водан. – Дай услышать голос грома, дай услышать бури вой! Лишь среди тревог и шума у меня в душе покой. Со славянами же я пойду на край света. Ответствуйте, витязи доблестные, каким князьям и царям повинуетесь? Кто у вас славный господин?

Воин с седой бородой отвечал Водану:

– У нас ни князей, ни царей нет. В селах каждый род живет особо, и на войне, и на молитве, и в управе, и на суде все решает старший в роде и мир. Старшина против мира никогда не идет, но и мир редко когда восстает против старшины. Он ведь всегда храбрейший и мудрейший из нас всех. А в городах, где много родов живет вместе, там все собираются на вече, и всем правит избранный вечем посадник. Вот я на Суле посадник, а зовут меня Черниг Усмаревич, а это добрые богатыри наши: Бранко Мечиславич и Полтав Микулич.

– А великого господина у вас нет? – спросил Водан.

– Великих господ у нас много! – отвечал Черниг. – на Суле, на Орле, на Десне, на Трубеже великие господа – города крепкие, частоколы дубовые, насыпи высокие, рвы глубокие, вокруг засеки с тесными проходами и леса дремучие. Великие господа – все города северские, и положить вече идти войной на какого врага – вся страна поднимается, и дружно и смело выходим мы на своих обидчиков.

– Но кто у вас на войне главный начальник?

– Да кого города великие удостоят и изберут на вече. Ныне меня избрали! – сказал Черниг. – Ходили и Бранко, и Полтав не раз бить врагов. Кого мир избрал – того нельзя не слушать.

– Значит особого царя царей, как у сарматов, у вас нет? – допытывался Водан, все вспоминая о сарматском господине.

– У нас всякий город сам себе великий господин, – повторил Черниг, – и своей властью избирается всеми городами ратный воевода всего народа северского.

Сборы в поход были непродолжительны. Оба стана были разобраны и сняты и двинулись к западу. Саркел решил установиться несколько ближе к северной стране. Там он и поставил вновь свои шатры, в которых оставил жен, детей, скот и часть воинов для охраны. С отборной же ратью он пошел дальше вместе с асами и северянами.

Страна северская представила для пришельцев много нового, доселе невиданного. Степь еще не кончилась, но вдали виднелся темный густой лес. Хаты глинобитные с соломенными крышами напоминали задонские жилища сарматов и готов, но разбросанные по степи хутора более не встречались. Огромные скирды хлеба показывали обилие собираемых жатв. Попадавшиеся навстречу люди напоминали станом и лицом донских сарматов. Это были преимущественно люди высокого роста и крепкого телосложения, менее белокурые, чем готы. Во всех деревнях родовые старшины выходили воинам навстречу и подносили вождям большой печеный хлеб, среди которого было сделано углубление, в которое была насыпана соль. Деревянное блюдо, на котором лежал хлеб, было покрыто полотном, расшитым пестрыми узорами. Всех старейшин вожди спрашивали о готовности людей и из многих деревень уводили за собой толпы вооруженных воинов.

Встречи в двух городах, через которые приходилось идти, были оживленные. Оба города были на берегах рек. В середине того и другого возвышалось на горе городище, окруженное частоколом и земляной насыпью. По склонам горы шли широкие улицы, такие же, как в деревнях, составленные из таких же мазаных хат с соломенными крышами. Вокруг слобод шла вторая кольцевая земляная насыпь, окруженная рвом, наполненным водой из реки, от которой ров шел в виде рукава.