Борис Юрский - Основная Предпосылка

Тревожность Николая усилилась. Услышанное никак не соответствовало происходящему вокруг.

– Твой мир поставлен на паузу, а в твоей голове сейчас рождается ураган. Пока он не набрал силу нужно кое-что поправить. Скоро ты все узнаешь, а пока вот что…

Машина остановилась на светофоре. Водитель поворачивается к пассажиру, смотрит ему прямо в глаза.

– Хочешь снова стать Самодержцем Всероссийским и прочая прочая, вернуться домой хочешь?

Николай лихорадочно кивает головой. Водитель протягивает ладонь, в которой лежит маленькая белая таблетка.

– Вот возьми, положи на язык. Это поможет расслабить твое паническое сознание. И помни, ни единого слова 120 секунд.

Николай пальцами берет таблетку. Рассматривает подозрительно. Зеленый сигнал светофора, машина продолжает движение.

– Если бы я хотел твоей гибели, то зачем по-твоему весь этот спектакль? Открывай пасть, клади на язык и считай до 120-ти. Ne m'énerve pas, Nicole! (ТИТР: Не беси меня, Николя (фр.)).

Николай помещает таблетку на язык.

Слизистая оболочка языка. Таблетка мгновенно впитывается. От нитевидных сосочков по внутри гортанному руслу вещество стекает в кровоток.

Внедорожник движется. Николай смотрит в окно и шепотом начинает отсчет. Раз, два, три…

Лобная доля коры головного мозга. Взрывообразный разлет нейронов в оба полушария и в гипофиз.

Глаза крупно. Расширение зрачков.

––

Человек в белой, обтягивающей одежде неподвижно зависает в черной пустоте на спине. Голова запрокинута назад, глаза закрыты, руки и ноги отвисают вниз.

Бледное лицо зависшего человека. Глаза резко, широко открываются.

– Есть пауза!

– Нить та же? – спрашивает гулкий голос исходящий отовсюду.

– Еще раньше. Восстание декабристов. Начало восстания. – глаза бледнолицего закрылись.

– Объект изъятия сам царь? – интересуется тот же мистический голос.

– Не точно, нужно еще время.

– Не спеши, тут у нас времени целая бесконечность.

––

Что есть счастье? Это состояние особи в котором достигнута высшая точка удовлетворения бытия данного индивида.

Движение внедорожника. Наезд на заднее правое окно. Счастливое лицо Николая за стеклом. Руки расслаблены держатся за подлокотник.

Клетки желёз позвоночной особи вырабатывают специальные сигнальные вещества – гормоны. Когда резко изменяются условия окружающей среды, то гормоны мгновенно выбрасываются из желез в центральную нервную систему.

Гормоны – это инструкция по выживанию, которую не надо читать. Организм действует автоматически.

Но есть гормоны особенные, очень скупые и редкие. Серотонин, эндорфин, дофамин, окситоцин. Это гормоны счастья.

Николай из машины в деталях рассматривает происходящее за бортом. Упорядоченное движение транспорта и отдельные опасные маневры. Гудки. Машины с проблесковыми маячками. Сирены. Блондинка подкрашивает губы управляя машиной. Прохожий с собакой на поводке. Рекламные баннеры. Рабочий в ярко желтом жилете косит газончик мотокосой. Человек в костюме зебры раздает листовки прохожим.

Николай не знает прошло ли 120 секунд. Он сбился со счета уже на 15 секунде. У него нет больше ни одного вопроса. Только восхищение от того, что он видит. Николай очень хочет выйти из этой тесной повозки. Он хочет стать соучастником этого бешенного ритма.

Машина двигается медленно в плотном потоке.

– Ленинский проспект, 45 – Николай прочитал вслух адресную табличку на фасаде многоэтажного дома.

Водитель довольно улыбается.

– Вау, Коля, привет.

– Я предельно понимаю все, что вижу – Николай положительно кивает – Это есть божий промысел, великий замысел…

– Мдаа, тебя бы сейчас на танцпол, во бы ты там расчехлился. Но рано Коля, рано.

– Что сие означает, Ленинский? Почему так назван проспект?

– В честь Ленина, он же Ульянов. Революционер. Вождь русских якобинцев.

Светофор. Красный сигнал. Машина тормозит

– У вас, Романовых с этим человеком тесная семейная связь. – улыбка приобрела еще боле демоническую ухмылку. – В честь этого Ленина назван не только проспект. Много, много чего еще. Дохера чего. В этой Стране, все еще.

Николай кивает, как бы говоря – иначе не могло бы и быть. Но шофер жесток.

– После того, как ты самоубился царствовать стал сынок твой, Алексашка…

В сознании Николая рождается картина. Небывало реалистичная.

– Александр Николаич Второй, император-освободитель. Он казнил брата Ленина. А этот Ленин, потом казнит его внука, твоего правнука, царствующего. Вместе с женой, царевнами и цесаревичем. Всех под нож пустил. Дворян, помещиков, офицеров и прочая прочая.

Николай замотал головой выказывая протест услышанному.

– Французской революции даже не снилось то, на что способна русская. Про Падение Жиронды помнишь? – водитель в зеркало смотрит в глаза Николаю, тот кивает – в России оно тоже будет, только зовется октябрьским переворотом.

Николай, вцепившись в подголовник переднего сиденья жадно смотрит на водителя, взглядом умоляющим продолжения рассказа.

– Рылеев, Бестужев-Рюмин, Пестель, Муравьев-Апостол и собственно Каховский. Этих пятерых ты казнишь, остальных отправишь гнить на каторгу. А кто они все? Восставшие против тебя столбовые дворяне. Опора твоей власти – зеленый сигнал, водитель переводит взгляд на дорогу, машина трогается – Так что, Коленька, восстание черни сделаешь неизбежным именно ты, в рот тебе пулемет.

– Как вас зовут, вы кто, почему вы столь непристойно ко мне обращаетесь, куда мы направляемся…

– Придержи коней, красавчик – водитель изображает серьезную мину – Я специально так с тобой общаюсь. Ты должен знать, что у тебя надо мной нет власти, а у меня над тобой выше крыши. Я не люблю царей, любых, ни чего личного. И потом я не твой подданный. А зовут меня Куратор.

– Это имя такое, или ваш чин? – Николай закинул ногу на ногу и внимательно рассматривает спортивные кроссовки – Во истину какой славный опиум вы обязали меня принять. Ничуть не сожалею.

– Послушай, Николай Павлович. Давай на Ты – Куратор выдерживает небольшую паузу – Я человек из этого времени и других миров не видел. Ну а ты счастливчик. Та Сила, что выдернула тебя сюда и которая взяла меня на службу не считает тебя тем, кем ты остался в истории.

С правой стороны на проспекте появляется монумент космонавту Гагарину. Николай переводит внимание на памятник. Машина приближается к монументу. Куратор продолжает говорить.

– В истории ты остался дуболомом, не далеким, жестоким солдафоном. Николай Палкин – это тебе от одного великого русского мыслителя, а скользкая медуза с усиками от другого. Крови ты им попьешь конечно сполна – Куратор смотрит в зеркало заднего вида – Оу Коля, да меня не слушаешь!