Владимир Липовецкий - Ковчег детей, или Невероятная одиссея

— Мистер Эверсол, вы, кажется, врач?

— Да…

— Не знаю, что делать… Наш тралмастер корчится от боли.

— Что случилось?

— Не могу понять…

— Проводите меня к нему.

Они спустились в каюту тралмастера.

— Острый аппендицит, — заключил Эверсол, осмотрев рыбака. — Необходима операция. И немедленно!..

— Немедленно? — переспросил капитан. — Но до берега далеко. К тому же скорость упала. Сами видите — встречный ветер.

— Операцию буду делать я. У меня есть сумка со всем необходимым.

— Разве это возможно? Мы ходим, держась за поручни. А вы должны взять в руки скальпель.

— Капитан, ведь вы работаете в шторм? Не так ли?

— Это моя профессия.

— А моя профессия — спасать людей от болезней и смерти. Поверьте моему опыту. Он не дотянет до берега. У нас с вами нет выбора. Без операции не обойтись.

Наверняка у этого пожилого рыбака был немалый житейский опыт, умноженный на суровые морские будни. Без сомнения, ему приходилось принимать трудные решения, не имея при том времени на раздумья. Но и его поразила смелость врача.

— Будете мне помогать? Не боитесь крови?

— Крови не боюсь. Три года работал на зверобойной шхуне. Главными нашими орудиями были деревянная дубинка и нож. Но кровь крови рознь. Я и тралмастер много лет рядом…

Кажется, кубинские газеты писали потом о мастерстве и мужестве хирурга. Поместили даже снимки. Мог ли он думать, что судьба вновь приведет его на палубу судна в качестве врача.

Предложение Райли Аллена было столь же неожиданным, сколь и заманчивым. В Эверсоле жил не только практик, но и ученый. Должность судового врача перестала быть редкостью. Амбулатория есть на каждом пассажирском судне. Но сотни детей на сухогрузе! Такого еще не бывало! История и случай ставят грандиозный и даже фантастический эксперимент, который не мог бы себе позволить ни один научно-исследовательский институт. Где вы найдете тысячу родителей, которые добровольно отправят своих детей в безумно далекое и отчаянно опасное путешествие?..

Кроме детей, много взрослых. Из разных стран. Порой Грегори не понимает не только их языка, но и поступков. Многочисленные пассажиры, возраст которых от трех до шестидесяти, живут в ужасающей тесноте, долго без берега, в условиях непростого климата, неизбежного однообразия морских будней и, увы, не всегда качественной пищи. Но несмотря ни на что, они должны быть здоровы и бодры. И непременно знать, что судно, хотя оно и не совсем пригодно для перевозки тысячи человек (тысячи!), доставит их к берегу.

И вот новое предложение — возглавить колонию.

— Мне кажется, ваш выбор неудачен, — попробовал возразить Эверсол. — Бремхолл — более подходящая фигура.

— Его фигура и в самом деле впечатляет. Но Барл еще молод. Я вспоминаю себя в двадцать семь лет… Нет, вы и только вы! Никто не сможет лучше ладить с японским капитаном. Каяхара — твердый орешек.

— Но я главный врач.

— Но вы и майор Красного Креста…

— Смогу ли я совмещать две должности?

Райли выжидательно посмотрел в глаза собеседнику, потом неожиданно спросил:

— Вам когда-нибудь случалось держать в руках поводья?

— Приходилось, хотя и давно.

— Ваши обе руки заняты. Это-то и помогает управлять лошадью и уверенно чувствовать себя в седле.

— Я знаю за вами много талантов. Оказывается, есть еще и такой — умение уговаривать. Вам трудно возразить. Наверно, женщины тоже не могут устоять перед вашим красноречием?

— Увы, рядом с ними я теряю дар речи. Соглашайтесь, Грегори. Всего на месяц. А в Нью-Йорке я вернусь к своим обязанностям.

Не дождавшись ответа, Аллен тяжело вздохнул и, выдержав паузу, решительно сказал:

— О кэй! Я подготовлю распоряжение о назначении вас начальником экспедиции.

Это был последний день перед заходом в Бальбоа. Все палубы и помещения убирались особо тщательно. Там, в порту, «Йоми Мару» ждет карантинная служба — самый строгий контролер.

Эверсол решил пройтись по судну.

Обход он начал с кормовой палубы, которую американцы про себя называют Гайд-парком. Здесь всегда шумят споры. Вот и сейчас собралась группа колонистов. Но звучит единственный голос. Это учитель географии Илья Френкель. Поклонившись Эверсолу, он продолжил прерванный рассказ:

— Панамский канал начали строить еще полвека назад. А вот открыли недавно. Только в этом году. Так что нам повезло. Мы одни из первых, кто пройдет этим водным путем.

— Ура! — закричали дети. Кто же не хочет быть первым?

…Затем Эверсол заглянул на камбуз. Повара были заняты работой, так что не сразу заметили его появление в дверях.

— Обед почти готов, — сказал повар. — Хотите попробовать?

— Обязательно. А что сегодня в меню?

— На первое — борщ. На второе — сосиски с кислой капустой. На десерт — консервированные фрукты и чай со льдом.

— Странное сочетание…

— Что вы имеете в виду, мистер Эверсол?

— Ведь борщ тоже с капустой. Не так ли?

— Разумеется.

— У вас не хватает фантазии. Но времени еще достаточно. Будет лучше подать сосиски с макаронами.

…После камбуза он направился в медицинский блок. Его встретила Флоренс Фармер — старшая медсестра.

— В изоляторе семь человек, — доложила она. — В лазарете девятнадцать. В амбулатории прием ведет Девисон.

— Кто у него на приеме?

— Несколько детей, японский боцман и австрийский военнопленный.

— Хорошо. Я помогу.

Боцман обнажил плечо. Его сильно ушибло тросом. Правая рука повисла, как плеть.

— Господин Маэда, вам придется несколько дней провести в госпитале.

— Это невозможно.

— Невозможно?

— Завтра швартовка в Бальбоа. Затем — проход по шлюзам. Вы должны знать: одна из обязанностей боцмана — руководить швартовными работами.

— У вас прекрасная команда, боцман. В Сан-Франциско я наблюдал, как четко работают матросы. Отличная выучка! Почему бы не посмотреть со стороны, как они управятся без вас?

Японца сменил австриец.

— Ваше имя?

— Клаус. Клаус Штиммер.

— Сколько вам лет?

— Тридцать восемь.

— На что жалуетесь?

— Ноги. Они постоянно ноют. Но сегодня особенно сильно. Так у меня бывает перед дождем.

— Откуда ему быть? Думаю, ближайший дождь идет не ближе, чем в двухстах милях от нас.

— Это-то меня и беспокоит. Значит, мое здоровье еще больше пошло на убыль.

— С каких пор у вас болят ноги?

— Пять месяцев я провел в окопах Галиции. Представьте, комья глины вперемешку с мокрым снегом. Многие из моих однополчан остались там. По два-три дня не удавалось вывезти окоченевшие трупы.

— Артиллерия?

— Да. Минометы и снайперы. Эти картины и звуки не покидают меня и сегодня. Особенно ночью, когда лежу на дне трюма. Мне кажется, я по-прежнему в окопе. Или уже в могиле…