Владимир Липовецкий - Ковчег детей, или Невероятная одиссея

— Сначала помогите нам в одном деле…

— Буду рад.

— Этот господин приехал со мной, чтобы встретить сына.

— Как зовут мальчика?

— Федор Кузовков. Ему тринадцать лет. Скоро будет четырнадцать.

Бремхолл захлопнул тетрадку. Лицо его сразу переменило выражение.

— Вы в самом деле его отец?

— Могу показать паспорт…

— Нет, зачем же… Федя мне говорил, что его отец моряк. А вы в морской форме.

— Да, я штурман.

— Ваш сын где-то рядом. Найти его не трудно. Как только услышите собачий лай, идите на этот звук. И сразу его увидите.

— Вы серьезно?

— Конечно. Действуйте, как я говорю. Не пройдет и десяти минут, и вы встретитесь.

Николай Михайлович вопросительно посмотрел на Олдса. Верно ли ему советуют? Не шутка ли это?

— Не теряйте время, — успокоил его полковник. — Идите к сыну. Хотел бы я находиться рядом, чтобы увидеть, как выглядит лицо самого счастливого человека на свете. Но не стану мешать. Увидимся позже.

Он поднялся на палубу. И уже оттуда помахал рукой. А Николай Михайлович двинулся в том же направлении, что и дети.

У колонистов было много причин для хорошего настроения, и они шумели громче обычного. Казалось, среди этого гвалта невозможно услышать что-нибудь еще. Но, обойдя склад с торца, Кузовков-старший услышал собачий лай, звонкий и веселый.

Им было хорошо вдвоем, мальчику и собаке. Давно они не оставались наедине, как это было на другом берегу, где домом служила перевернутая лодка. И позже, когда они ехали на товарном поезде через всю Америку.

И все же Федя не чувствовал себя так беззаботно, как его четвероногий друг. Мистер Аллен обещал сразу же по приходу связаться с Марселем. Сама мысль, что, возможно, уже сегодня он будет говорить по телефону с отцом, заставляла трепетать сердце мальчика.

Мог ли он подумать, что отец рядом… Совсем рядом! Всего в двух десятках шагов.

Николай Михайлович увидел сына неожиданно, со спины. Но узнал сразу. По рыжим вихрам и ушам, по движениям рук и повороту плеч. Ему ли было не знать Федины повадки.

Еще в раннем детстве Федя удивлял и радовал отца особой ловкостью и сноровкой, которые присущи детям потомственных моряков. Но кто мог подумать, что двенадцатилетний мальчик способен задумать и осуществить грандиозное путешествие!

Десять дней назад Николаю Михайловичу вручили две радиограммы. Первая пришла из штаб-квартиры Красного Креста. Так он узнал, что сын в Нью-Йорке. Другая почему-то была подписана американским полицейским Казимежем Яновским. Не натворил ли чего-нибудь Федя?

С этого дня и пошло. Половина всех сообщений, поступавших на пароход, была на имя старшего штурмана. Вскоре весь «Новгород» знал историю отца и сына Кузовковых. Не знали только о собаке. Это еще больше подогрело бы интерес.

Николая Михайловича провожали наказом — вернуться в Марсель непременно с сыном. А капитан даже обещал зачислить Федю в экипаж младшим матросом.

Первым увидел Николая Михайловича Кузовок.

Мальчик и собака играли в любимую игру. Федя швырял палку. Как можно дальше, в самый конец пустыря. Собака бросалась следом. Снова и снова…

В очередной раз подобрав палку почти на излете и вернув ее Феде, Кузовок заметил незнакомца, неотрывно смотревшего на его маленького хозяина. Взгляд этот был непонятен многоопытному Кузовку. А что непонятно, вызывает опасение. Но Кузовок вырос на берегу моря. А на незнакомце была форма. Такая же, как на капитане Каяхаре. Значит, Феде ничего не угрожает, сделал он вывод. И тявкнув, направил свой влажный нос в сторону незнакомца. Мальчик обернулся и встретился глазами с отцом.

— Папа! Ты уже здесь?..

Руки отца были сильными и ласковыми.

— Я к тебе ехал целую ночь…

— А я к тебе целых два года.

— Как там мама?

— Она тебя ждет.

— Ждет нас с тобой…

— Познакомься с моим другом.

— Как его зовут?

— Кузовок.

— Кузовок?

— Да. Ведь он почти как член нашей семьи. Возьмем его с собой?

— Как скажешь… Но надо и его спросить.

— Он согласен. Правда, Кузовок?

Собака посмотрела сначала на сына, потом — на отца. И наклонила голову.

— Вот видишь, папа.

На территории порта ни единого дерева. Только жухлая трава, припорошенная угольной пылью. Но из рощицы, что по ту сторону забора, прилетают кленовые листья, желтые и багряные.

В море ничто не говорило о приходе осени. Небо продолжало оставаться ослепительно синим. А солнце щедро одаривало теплом. Нормандия же встретила блеклыми красками. Даже солнце здесь другое. Как ромашка, у которой оборвали лепестки. А склоны безлесных холмов напоминают потертый бархат.

Полковник Олдс решил повременить с возвращением в Париж. Он не только переночует на «Йоми Мару», но и проведет в колонии завтрашний воскресный день.

Аллен этому рад. Пусть высокий гость пообщается с детьми. Многое тогда станет ему понятнее.

— У меня просьба, — обратился Олдс к Аллену.

— Слушаю, полковник.

— Мне не обойтись без переводчика.

— Хотите прогуляться?

— И посмотреть, как устроились дети.

— Может, вместе? — предложил Аллен.

— У вас и без того много забот. Нет, я сам.

— Ко мне сейчас зайдет Елена Домерчикова, старшая медсестра. У нее хороший английский.

— Она русская?

— Да.

— Откуда же она знает?

— Это долгая история. Несколько лет мисс Домерчикова прожила в Америке. А недавно вернулась к себе на родину как волонтер. Мы познакомились во Владивостоке. В колонии она одна из самых незаменимых. Девочки ее очень любят.

— Вот и хорошо. Такая помощница мне и нужна.

Позже Елена рассказала Аллену:

— Полковник захотел встретиться с группой старших колонистов. Он оказался превосходным рассказчиком. Просто заслушаешься!

— О чем он говорил?

— О разном. Но больше всего о волшебном городе, где детей ждут не дождутся.

— Бордо?

— Вы угадали. Кроме того, он раздавал фотографии.

— Какие еще фотографии?

— Посмотрите сами. Мне тоже достались. Улицы, дворцы, парки… И лагерь Красного Креста, который готов принять детей хоть сегодня.

— У Олдса навязчивая идея. Он верен себе. А как восприняли его дети?

— Вели себя спокойно и вежливо. Их интересовало одно — куда пойдет пароход, в какой балтийский порт? И долго ли простоит там?

— Увы, ни мне, ни полковнику это пока не известно.

— Разве не все в руках Красного Креста?

— Многое, но не все. Судьба колонии решается не в Париже. А где полковник сейчас?

— Продолжает беседовать с детьми.

— Без вас?

— Ему помогает миссис Кемпбелл.

Утро следующего дня началось со встречи с капитаном.

— У нас снова проблемы с углем, — заявил Каяхара.

— Опять качество?