Мааза Менгисте - Царская тень

Она там? спрашивает Хирут.

Прежде Астер никогда туда не заходила. Женщина постарше высовывается из двери, упираясь обеими руками в косяки, она вытягивается, чтобы увидеть узкую тропинку, которая ведет к помещению для слуг, она словно боится покидать безопасность кухни. Кидане еще не вернулся?

Хирут отрицательно качает головой. Кидане взял лошадь и ускакал еще до рассвета.

Значит, мы одни, говорит кухарка. Она спорила с Кидане, когда я готовила ему еду.

Хирут хочет сказать кухарке, что вообще-то Астер в это время должна лежать в кровати. Она должна лежать неподвижно, чтобы облегчить боль месячных кровотечений. Им следует и дальше вести себя, как в обычный день, работать, пока тяжелый купол неба не повиснет над ними, притянутый к земле грузом звезд.

Продолжай, продолжай. Кухарка отступает назад в кухню, но при этом внимательно смотрит на Хирут, бессильно держа нож в руке. Она не должна копаться в наших вещах, добавляет она. Она поправляет шарфик у себя на голове, заталкивает под него несколько выбившихся на лоб седых прядей.

Кухарка имеет в виду старую винтовку, которую отец Хирут отдал ей перед смертью. Винтовка, платье, в котором она пришла, маленькое ожерелье на ней – у Хирут в этом мире больше нет ничего своего.

Все спрятано, говорит она, потому что кухарка, кажется, слишком сильно нервничает.

Астер снова окликает ее, настойчивость сменяется несдерживаемой яростью.

Кухарка наклоняется, словно ее притягивает этот голос. Иди! кричит кухарка. И откликнись уже!

Хирут разворачивается на месте. Иду! Она бросается к помещению для прислуги.

Она останавливается у дверей помещения для прислуги и впервые видит, какую, в сущности, маленькую, какую грязную, сморщенную комнату она вот уже почти год называет своим домом. В полутьме тесной комнаты Астер, облаченная в красивое абиссинское платье-рубашку, кажется совершенно неподходящей, слишком большой фигурой для этого места, потому что оно вообще слишком мало для чего угодно. Оно меньше ящика, оно представляет собой лишенную воздуха нору, заполненную землей, соломой и экскрементами. Нормальной двери тут нет, как нет и окна со стеклом. Спят они на тощих матрасах, которые им приходится скручивать, чтобы можно было пройти. Лоскутами из старых, негодных одеял заделаны узкие щели, это тряпье пропитано пылью и темнотой. Это пространство предназначено для двоих человек, которые вынуждены посвящать свои жизни удобству одной женщины и ее мужа. Оно создано не для тех, кто привык к красивым одеждам и свежему ветерку, играющему шелковыми занавесями.

Где ты была? напускается на нее Астер. Ее короткие волосы прорезают идеальную дугу в полосе слабого солнца, пробивающегося в окно над ее головой. Равнодушный свет опыляет теплым сиянием ее гладкие щеки. Она стоит в том единственном месте, где солнце может проникнуть в комнату – через крохотную дыру размером не больше головы Хирут, проделанную в стене задним числом. Каждое утро кухарка поднимает один уголок драной занавески на гвоздь, чтобы проветрить комнату, и каждый вечер снимает этот уголок с гвоздя, чтобы закрыть дыру.

Где ожерелье? Отдай мне мое ожерелье.

Хирут смотрит на слабое пятно солнечного света, распростертое у ног Астер, и Хирут кажется, что само солнце подчиняется приказам этой женщины. Хирут стоит, опустив голову, пока Астер протискивается к ней.

Он все время пытается тебя защищать. Астер поднимает матрас Хирут, потом роняет его, вытирает руки о подол платья, которое кажется слишком белым в сумеречной комнате. Она поднимает маленький ящик, в котором Хирут и кухарка держат свои немногие пожитки, и встряхивает его жалкое содержимое. Он сказал, что потерял его, но я знаю, оно здесь.

Астер роняет ящик, смотрит вниз, одной рукой разглаживает передок своего длинного абиссинского платья. Она изящная женщина с мягкой плотью там, где у Хирут углы да кости. Хотя она выше Хирут лишь ненамного, но на неровном земляном полу кажется крупной и внушительной.

Моя мать дала мне его перед свадьбой, чтобы я подарила его мужу. Я знаю, он не просто его потерял. Она прищуривается, глядя сверху вниз на Хирут. Он что-то скрывает.

Хирут втягивает голову в плечи, как научила ее кухарка. Она хочет сказать, что ее вины нет, если Астер ссорится с мужем – Кидане. Она не виновата, что муж Астер добр к ней, Хирут, она ничего не может поделать с тем, что Астер плачет из-за этого.

Я не знаю, где оно, говорит Хирут. Она знает, что в первые дни траура по их единственному сыну Астер выбросила много всяких вещей. Она сложила гору из своих лучших платьев, накидок и даже украшений и подожгла их, а потом, когда пламя начало пожирать ее вещи, колотила себя в грудь. Кухарка сказала, что некоторые из тех вещей Астер до сих пор продолжала искать, забыв, что сожгла их. Я его никогда не видела, добавляет Хирут.

Значит, ты хочешь сказать, что Кидане выбросил его? Сказав это, она смеется. Или ты хочешь, чтобы я поверила, будто он отдал ожерелье тебе по доброй воле?

Кидане – один из тех, кого ее мать называла «брат» и «друг», а иногда даже говорила, Хирут, он мне как сын, хотя я не настолько уж старше его. Я ухаживала за ним, когда умерла его мать. Я носила его у себя на спине, когда сама была почти ребенок. Мы с ним вместе выросли. Это мужчина, который проявил ко мне доброту, и, если я умру, он позаботится о тебе. А поскольку ее мать так сильно его любила, Хирут после смерти родителей пришла в этот дом, уже заранее любя Кидане. Не ее вина, что он тоже любит ее, называет Маленькая, Сестренка и Рутийе [9] Одно из значений этого слова на амхарском языке – «судьба». .

Ты знаешь, что мы делаем с ворами? спрашивает Астер. В полумраке комнаты трудно разглядеть красоту, которую она всегда горделиво выставляет напоказ: яркие глаза и округлые щеки, изящную шею, которая плавно переходит в плечи и никогда не знала сокрушительного веса кувшинов с водой и вязанок дров. Если я найду его здесь, то даже Кидане тебе ничем не поможет.

Хирут знает, как поступают с ворами. Она видела этих несчастных мальчиков и мужчин, умолявших о пощаде на базарных площадях, видела их тощие тела, уже лишенные ноги и руки, их глаза, еще широко распахнутые от шока жестокой потери. Горечь растекается у нее в горле.

Астер поднимает матрас Хирут. Потом она раскладывает его, развязывает веревку, которой Хирут прикручивает винтовку к матрасу. Кухарка сказала, что Астер заберет винтовку, если увидит, но Хирут даже не думала о том, что Астер может прийти сюда, в это место, предназначенное только для слуг. Она полагала, что есть места, куда Астер не заходит. У Хирут перехватывает дыхание при виде того, как веревка соскальзывает с матраса. Она так давно покинула дом, она почти забыла, что такое уходить, не спрашивая разрешения, что значит делать дела по необходимости, а не по приказу. Прежде она проводила дни на солнце, свободно проливавшем с неба свои лучи, которым не препятствовали грязные занавески или маленькие окна. Когда-то она была чем-то большим, чем прислугой. Когда-то она не боялась владеть тем, что принадлежит ей по праву.