Александр Марков - Сага о Харальде Мореходе

На другой же день пошли Диармайд и Кондла на Круахан с огромной ратью; и по левую руку шагали грозные улады, а по правую – коварные, жестокие северные Уи Нейллы. В двух дневных переходах от твоей крепости они стоят сейчас, о Муйредах. И ты должен поспешить, если хочешь отстоять свою честь, и кровью врагов смыть позор со своего имени.

Поднялся тогда Муйредах во весь рост, лицо его налилось кровью, а волосы встали дыбом. Воскликнул он:

– Оставьте работу, о мои верные воины! Срыли мы холм, свершилась месть! Бросьте лопаты, возьмите мечи, просуньте пальцы в петли копий! Поспешим в Круахан, отстоим свою землю, не позволим подлым врагам угнать наш скот, а нас обратить в рабство!

Оставили тогда коннахты работу, взяли оружие и пошли за королем на север, в Круахан. Поднявшись на гору Слиаб Фремайн, король остановился и посмотрел на глубокие, черные воды озера Лох Ри. И было ему страшное видение: будто бы всколыхнулись воды, и появилась из них змеиная голова девяти сажен в длину, на тонкой длинной шее. Огнем пылали глаза чудовища, а из пасти сыпались красные угли. Испугался король, ибо испокон веку не водилось в Ирландии змей, а уж таких чудищ и подавно. Воины тоже увидели змея и в страхе пали на землю. Муйредах сказал:

Затем поспешил Муйредах в Круахан и вошел с войском в крепость. В тот же час подоспели Кондла и Диармайд. Окружили они дом короля, и по левую руку встали злобные улады, а по правую – подлые, кровожадные северные Уи Нейллы.

В то лето Господь посылал ирландцам страшные знамения, предвещавшие, как мы увидели после, нашествие варваров и разрушение Клонмакферта. Мы, монахи, вели счет этим знамениям прилежно и со всем старанием, так что иные из нас насчитали до трех дюжин. Я же упомяну лишь три: бурые мыши, расплодившиеся сверх всякой меры и понимания; недород овса и ячменя; появление ужасного длинношеего чудища в озере Лох Ри. Последнее диво особенно огорчило нас, и даже повергло некоторых в уныние и страх, ибо, как всем известно, земля Ирландии издавна была любезна Богу, и так преисполнена благочестия и очищена деяниями святых и непорочных монахов, что в ней никогда не водилось змей и иной ядовитой нечисти, что так и кишит в иных не столь просвещенных странах.

Все названные знамения смутили народ и ослабили власть всех королей: родовых Ри Туайте, и удельных Руи Ри, и старших Ри Руирех, и верховного короля Ард Ри Муйрхертаха. По всей стране усилились смуты и междуусобицы.

Одним из первых пал жертвой этих кровавых бед несчастный Муйредах, сын Кормака. Два короля с севера, Кондла уладский и Диармайд Уи Нейлл, пришли к стенам Дин Бо, крепости Муйредаха, что к югу от Круахана в восточном Коннахте. К тому времени проклятые мыши съели либо испортили все запасы в Дин Бо, и король не мог долго продержаться, будучи осажденным и отрезанным от своих полей и пастбищ. К тому же почти все его войско разбежалось, одолеваемое голодом, страхом и бурыми мышами.

На другой день Харальд сказал Торгейру:

– я хочу, чтобы мы купили корабль и отправились воевать за море, в чужие страны. Там мы возьмем добычу побогаче. Довольно отбирать крохи у нищих бондов: пора найти лучшее применение нашей храбрости.

– Нам и здесь хватает еды и браги, – сказал Торгейр. – Бонды боятся нас, и едва ли кто-то осмелится снова против нас выступить. Я не собираюсь отказываться от всего, что мы имеем здесь, ради глупых выдумок. Выбрось ты лучше эту дурь из головы.

Харальд долго пререкался с Торгейром, но тот стоял на своем. Тогда Харальд в гневе схватил меч и сказал, что вызывает Торгейра на поединок.

Они стали биться, а разбойники стояли кругом и смотрели. Бой продолжался недолго. Харальд нанес Торгейру рану в правое плечо, и Торгейр признал себя побежденным. Харальд сказал разбойникам:

– Теперь, по праву, я буду вашим конунгом вместо Торгейра. И вот мое решение: мы поедем воевать за море.

Харальда спросили, в какую страну он собирается, и много ли там добычи. Харальд сказал:

– Купцы с Фарерских островов рассказывали моему отцу, что нет богаче людей, чем папары. Больше всего добра можно взять в крепостях папаров, в монастырях. А самые большие и богатые монастыри, если верить тем купцам, на западе, в Вестманналанде, в Ирландии.

Разбойники решили, что это разумные слова, и согласились идти за Харальдом, куда он пожелает.

Сигрун привела на остров своего родича Хёскульда, строителя кораблей. В то время не было в Норвегии более искусного мастера. Харальд сказал, что отдаст Хёскульду все свое золото, если он сделает такой корабль, какой ему нужен.

– Я согласен, – сказал Хёскульд. – Но вам всем придется немало потрудиться. Я построю такой боевой корабль, какого еще не бывало. Давно я ждал случая приложить свое умение, и я рад, что наконец-то смогу показать себя по-настоящему.

На другой же день они начали работу и трудились, не покладая рук, лето и зиму. Хёскульд ни на шаг не отходил от корабля. Он почти вовсе не спал и даже ночами все ходил вокруг корабля и что -то бормотал.

По округе пошли слухи, что на острове Бирк в заливе Хёгни строится чудо-корабль. Многие приходили издалека взглянуть на это диво, и кое-кто из них оставался в дружине Харальда.

Корабль6 который построил Хёскульд, был двадцати сажен в длину и трех в ширину. В нем было пятнадцать скамей для гребцов. Все доски были сшиты еловыми корнями. На носу Хёскульд вырезал голову ястреба. Даже с полным грузом киль корабля погружался в воду всего на два локтя. Корабль был легким, и люди Харальда могли нести его на плечах.

Когда корабль спустили на воду, всем показалось, что никогда они не видели ничего красивее этого корабля.

– Работа на славу, – сказал Харальд Хёскульду. – Ты заслужил свое золото.

Хёскульд взглянул на деньги, потом на корабль, и сказал:

– Забери назад половину. Я не могу расстаться с этим кораблем. Я поеду с тобой, куда бы ты ни отправился.

– Хорошо ты решил, друг, – сказал Харальд. – Я охотно возьму тебя. и все же оставь себе все золото. В таком деле мне не хотелось бы скупиться.

Харальд назвал корабль Ястреб Готольва, Готольвсхаук. Сигрун вышила на стяге ворона, и этот стяг поставили на носу корабля. они решили немедля выступить в поход. И вот все взошли на корабль. Сигрун сказала: