Александр Теущаков - Путь «Черной молнии». Книга 1. Новая версия

– Голословно! Илья, окстись, кого ты защищаешь? Об его предательстве весь Питер в августе семнадцатого года знал, когда генерал Корнилов собирался повесить этого немецкого шпиона. Я собственными глазами видел, как солдаты лозунгом размахивали, на котором были написаны слова «Ленина вернуть Вильгельму». Вам – красным командирам, конечно, не могли на лекциях говорить об этом факте, но мы то – белые офицеры, поддержавшие Корнилова, знали и до сих пор помним. Извини меня за сравнение, но ты напоминаешь мне толерантного «краснобая» Керенского, который положился на большевиков в наведении ими порядка в стране.

– Да что ты об этом можешь знать?!

– Я?! Да пойми ты, Фома-Неверующий, что в 1917 году многие либеральные вольнодумцы России были в курсе, что Ульянов шпион Германии, подкупленный милитаристской правящей верхушкой Рейха для свержения Николая-Второго и вывода России из Мировой войны путем революции внутри страны. Кто из этих либералов или Временного правительства прислушался к такому обвинению? Керенский оперся на большевиков, думая, что это поможет удержать власть в бунтующей России.

Михаил и Петр с огромным интересом следили за дискуссией двух офицеров, ранее служивших в противоположных армиях. Объяснения Мирошникова были настолько доходчивы, что даже Петр, плохо разбирающийся в политике, уяснял для себя самые важные вещи. Они видели, что Илья ощутимо проигрывает в диалоге. Пожалуй, в этом и состояло равенство, когда участники имели одинаковые права на выражение своих мыслей и идей. Зрелые, разумные люди, способные не только красиво говорить, но и выслушивать, имели шанс понять друг друга и прийти к какому-то единому мнению. К этому и стремился Мирошников, чувствуя, что Михеев не был отъявленным палачом советской системы. Макар видел, что Илья сомневается и уже довольно давно, потому как не сильно сопротивлялся перед обнародованным фактом состояния высшего руководства коммунистов. Чтобы перейти от высокой политической дискуссии к простому, людскому объяснению, Макар вспомнил, как Михеев рассказывал о себе и перешел к делам насущным.

– Я не отрицаю, что Сталин поднаторел в политике, но он дилетант во многих науках. К примеру, чтобы правильно руководить людьми, не нужно расслаивать народ, спрессованный годами традициями и устоями государства.

– Что ты имеешь в виду?

– Допустить к правлению колхозами безграмотную бедноту, не наученную даже управлять собственным хозяйством, это что-то невероятное. До чего дошел народ в стране, искалеченной военным коммунизмом, теперь даже середняк стал «врагом народа». Посмотри на нынешнее рабоче-крестьянское «сословие» – воспитанное на грабежах своих же односельчан. Ты сам рассказал, что твой отец вышел из бедняков и дожил до уровня середняка, подняв свое хозяйство. Ты, красный командир, стал невольным участником ограбления своего отца, когда после прихода большевистской власти он лишился всего.

– Матвей, время было тяжелое, целые области голодали, у людей работы не было.

– Подожди, речь сейчас идет о том, что вас ограбили большевики, а ты продолжал служить этим идолам. Ты это осознанно делал или под влиянием красной пропаганды?

– Ты хочешь запутать меня?

– Илья, не упрямься и пойми, наконец, чекисты арестовали твоих родных и тебя заодно с ними, за то, что вы являетесь для них затаившимися, классовыми врагами. Судя по твоему рассказу, ты неплохо относился к людям, старался вникнуть в их жизнь, разобраться, но ты был маленькой фигурой в большой игре, как и многие твои сослуживцы. Тебя, как отработанный элемент, выбросили из системы. Я, конечно, сочувствую, что твоего отца и многих жителей из вашей деревни арестовали, но ты сам должен очистить свою голову от извращенной советской пропаганды и понять, что «врагами народа» являются не крестьяне, а кучка коммунистов, засевших в Кремле.

Илья слушал, молча, не перебивал, не спорил, а затем спокойно, сказал:

– Матвей, не думай, что я останусь безучастным к арестам моих родных. Я прекрасно знаю, что их ждет. Чекисты поставили меня в очень сложное положение, из которого я должен найти достойный выход.

– Если в твоей добродетели сохранилось такое качество, как помощь людям, то помоги им.

– Смотря кому и чем помочь?

– Тем, кого еще советы не успели арестовать. А чем помочь? Хотя бы взять в руки оружие и направить его против тех, кто надругался над твоими родственниками и тобой.

– Ты предлагаешь убивать коммунистов?

– Илья, мы уже многое с тобой обсудили, так что решать тебе. Запомни одно, вины на твоем отце, брате и односельчанах нет, они не враги. Противники те, кто сидит сейчас в управлении колхозом и под распитие самогонки сочиняют частушки о благодатной жизни в совдепии, а затем своих же соседей без угрызения совести сдают чекистам. Это они забыли о Боге и повернулись к сатане. Посмотри, что творится кругом: людей ночью, а то и средь бела дня арестовывают. Ты же не понаслышке знаешь, что творят чекисты в Томской и Новосибирской тюрьмах. Мы с Михаилом Берестовым гнили в лагерях и насмотрелись на «цветущую» жизнь в совдепии. Жить дальше по советским законам, не желаем. Мы выбрали свой путь, и до конца будем бороться с коммунистической заразой. А ты? К кому приткнешься ты, когда узнаешь, что в подвалах Томского НКВД расстреляют твоего отца, или твоего, Петр, – Мирошников перевел взгляд на брата Ильи – вы простите за их убийство красных палачей, того же Сталина и сами безропотно встанете у расстрельной стены.

– Матвей, я еще раз спрашиваю, что ты конкретно предлагаешь? – Илья пытливо уставился на Мирошникова.

– Смотря, что ты хочешь выбрать. По крайней мере, у тебя есть три варианта: первый – пойти сдаться чекистам и получить кусочек заслуженного свинца. Второе – забраться, как медведь в берлогу и не высовывать оттуда нос, и, наконец, третье – стать свободным человеком и бороться с теми, кто загнал тебя в эту тайгу.

Перед тем, как ответить, Илья выдержал паузу и, собравшись с мыслями, твердо заговорил:

– Матвей, когда в жизнь человека врывается горе, он должен набраться мужества… Учитывая, что мне в голову не раз приходили мысли о несправедливости, творящейся в высшем руководстве страны, как человек, я имею вправо изменить свои взгляды на происходящее беззаконие. Когда-то я боролся с красным бандитизмом и знал что это справедливое решение руководства, но сейчас бандитизм имеет другое название – советский. Смерть своих родных я никогда, никому не прощу и, пожалуй, не стану ждать, когда одни палачи сменят других…

– Так, что же ты решил? – осторожно спросил Мирошников.

– Решительно добиваться справедливости.

– Каким способом?! – удивился Макар.