А. Сахаров (редактор) - Петр Великий (Том 1)

Балакирев пожал плечами, припомнив.

— Ладно, — говорит, — скажи, удосужусь — приду, часть принесу… Всех теперь нет…

— Ну… хоть часть… покуда.

— А ты не уходи… пойдём, угощу.

— Какое угощенье… поди ты к Богу!

— Нет… нельзя…

И настоял-таки. Павел Иваныч пробыл с недавним чуть не оскорбителем не один час за медком барбарисовым. Расстались друзьями. Побранили его за промедление дома. Сказал: не скоро нашёл; занят был ученьем; обещал часть принести.

— Это ещё что за новость! Часть? Посмотрю я, как он посмеет не все сполна выложить!..

И ещё пуще распыхалась нетерпеливая Матрёна Ивановна.

Наступил вечер. Собрались гости обычные. Явился и Балакирев. Матрёны Ивановны нет. Подходит к нему Вилим Иваныч Монс, мальчик лет десяти, брат красавиц, не по летам смышлёный.

— Отдай мне пятьдесят рублей, должных тобою моей сестрице Матрёне Ивановне!.. Мне нужны они… Я лошадку куплю… Я…

— Я тебя знать не знаю… С чего пристал? — отрезал, не приготовившись, Алексей.

— Подай! — и все тут, кричит дерзкий мальчик.

— Что подать?

— Деньги мои!

— Где ты их взял?

— Не твоё дело! Мои — и давай!.. Обещаны…

— Я тебе ничего не обещал!

— Обещал… За то, чтобы капралом сделать тебя…

— Кто же сделал капралом? Ты?

— Не я, а через нас сделали.

Вдруг неожиданно входит царь и — прямо к Балакиреву и мальчику:

— Кого сделали капралом через вас? — спрашивает мальчугана Пётр.

— Его! — дерзко отвечал Вилим, показывая на Балакирева.

— Кто? — допрашивает Пётр.

— Я не знаю — кто… а знаю, что сделали… Он капрал теперь…

Пётр смерил глазами встревоженного Балакирева и спросил его в свою очередь.

— Давно служишь?

— Полтора месяца.

— Капралом?

— Капралом!

— А солдатом сколько?

— Я принят… знающий…

— Не служил солдатом?

— Нет… Я…

— Какой знающий?

— Артикулы… темпы… Спрашивал Адам Адамыч Вейд… Я отвечал, и за моё знанье удостоил капралом… учить других… и учу я, великий государь… сам изволь увидеть, как мной довольно начальство…

Пётр смотрит на него и припоминает Вдруг блеснули глаза — вспомнил.

— Ты был в лесах на Воронеже?..

— Был.

— А здесь зачем?

— Пригласили…

И опять погрузился Пётр в думу. Лицо его сделалось мрачно, и на нём ярко выразилась недоверчивость…

— Твоё место в полку… а не по немецким домам шляться! — сказал строго государь и ещё раз окинул Балакирева с ног до головы…

А Вилим Монс своё говорит, показывая на Балакирева.

— Он должен был сестрице деньги дать… Она мне велела получить. Он не хочет…

Но уже вбежали девицы Монс и стали шикать шалуну. Пётр молчал и делался мрачнее. Балакирев стоял как вкопанный. По знаку царя он вышел…

Что было после ухода его в доме Монсов, осталось, разумеется, неизвестным, потому что все прочие, сидевшие в светлице, с приходом державного гостя незаметно исчезли.

Балакирев, идя к себе, обеспокоенный, завернул к Апраксину.

— Ну, что? Нигде тебя не видно. Все в Преображенском полку у себя.. Как дела?

— Да что греха таить, — бояться начинаю, не было бы чего неладного… Сердце ноет…

И рассказал, как и что было.

По мере рассказа и Андрею Матвеичу стало делаться жутко. А когда кончил Алексей, он только руками развёл, и лицо приняло выражение полной безнадёжности. Затем оба молча просидели до петухов. Каждый боялся пересказать словами, что представляла ему дума.

Можно верить, что не много пришлось проспать в эту ночь Балакиреву.

Чуть свет поднялся он и вывел на лужайку своих «олюхов».

Мало-помалу свежий воздух, раннее утро и одушевление самим занятием настроили мысли Алексея бодрее. Он ожидал чего-то грустного, но уже приготовился встретить незнаемую беду бодро и с уверенностью в правоте своей.

Голос капрала получил полную силу, он речисто отдаёт команду. Топот шагов в ногу и звуки от стука мушкетов отдаются отчётливо, сменяясь голосом команды. Уже и солдаты были значительно подготовленные, и ученье ведено было хорошо. Капрал, стоя спиной к забору полкового двора, не мог видеть, как из ворот его вышла кучка офицеров. Тут были: Вейде, Головин, оба майора и сам царь. Выйдя, установились они поодаль и смотрели на ученье довольно долго. Царь внимательно следил за учителем и не нашёл ничего, что бы похаять или найти небрежным.

— Довольно… отдохните! — не видя стоящего начальства, скомандовал капрал.

— Возьми теперь ты ружьё и покажи, как сам управляешься им, капрал! — раздался голос государя.

Балакирев взял у ближайшего рядового ружьё и, отдав честь по уставу, стал, обратившись лицом к Петру, очевидно не гневному, а, напротив, довольному виденным ученьем. Раздалась команда. Сперва по порядку, потом вразбивку, по темпам выполнил мастерски капрал все эволюции.

— Хорошо! Вижу, что умеешь и капральства стоишь. Но… не здесь у нас только обучать нужно. Пусть в Азове послужит [268]и оправдает повышение в капралы без выслуги…

Подошёл Адам Адамыч Вейде и по-немецки сказал в своё оправдание — почему взял прямо в капралы.

— Пусть так! — ответил спокойно государь. — А в Азов послать немедленно!

— Лучший капрал в полку, государь! — осмелился ходатайствовать Автомон Михайлович Головин. — Я обещал ему сержантом сделать при первой возможности.

— Ну… пусть сержант будет, но — в Азове!.. Не наказанье посылка, если с повышением!

И, поворотившись, ушёл царь со свитою.

— Вот, значит, как Бог-от милостив! — узнав про назначенье в Азов Балакирева, злорадно отозвался Борзов. — Не брезгуй, значит, стервец, теми, кто дорогу показал, — прибавил он внушительно и обратился к сторожу с обычною просьбою: — Ссуди алтынчик, Якимушка.

— Изволь, так и быть, на радостях, что лиха избыли, Алёшку того самого… Мне ни в жисть на табак полушки не уволил. А деньжищами знай идёт да побрякивает.

В это время почти подбежал к Борзову и Якиму Суровцев.

— Идём. Бери и меня в складчину. А коли нет, сам угощаю вас троих; дай Боже многие лета Александру Данилычу. Слушайте, ужо я поведаю все как было по ряду.

И трилиственник поворотил к кружалу.

Решение получило полную силу и убило на первых же порах в Алексее всю прежнюю энергию. Вот он и сержант, — да к чему это повышение… в клетке?! То-то злой язык клеветника маленького! Змеёныш! Заведомо раздавить бы гадину! А не клеткою не считал никто житья в Азове, среди пустынь, в крепости, то и дело ожидая осады, а там и похуже может быть что, не ровен час…

Сегодня — как вчера, завтра — как сегодня, там проводят люди целые года. Та же участь ждёт и Алексея Балакирева.

Родные о нём, пока он жил в Москве, не получали частых уведомлений; а как услали в Азов — след простыл. Жив или мёртв, как и от кого узнаешь? Мы с ним тоже долго не встретимся.