Андрей Серба - Таинственный обоз

Он не успел сказать даже «два», как драгуны начали останавливать лошадей и торопливо швырять на дорогу оружие. Наскоро допросив лейтенанта Сези, от которого не удалось узнать о планах капитана и маршруте обоза ничего нового, пленных французов под конвоем десятка казаков отправили в ближайшую деревню, приказав сдать их под расписку старосте. Однако радость от бескровной победы на зимнике по возвращении к мосту была омрачена известием о побеге задержанной лазутчицы.

— Ну и ляд с ней, — беспечно махнул рукой сотник. — Главное, что часовой жив остался и теперь на всю жизнь запомнит, что бабе нельзя доверять ни при каких обстоятельствах. Да и зачем нам пленница? Обоз с ее помощью мы уже оставили с половинной охраной, в его дальнейшем преследовании она не смогла бы содействовать ничем. Пускай пошляется пешочком по лесам и сугробам! Не захочет волкам на корм пойти, сама в плен прибежит.

— Это страшная женщина, — заметил прапорщик. — Уверен, что ранение часового — не последнее зло, которое ей суждено нам причинить. Но забудем о ней. Прежде всего необходимо заняться мостом. Ведь каждый час, что мы сейчас теряем, приближает французов к их войскам.

— Сотня настолько вырвалась вперед, что скоро не мы за французами, а они за нами гоняться станут. Поэтому обоз надобно отбивать как можно скорее. Однако разрушенный мост для нас что кость в горле.

— А если попытаться перебраться на тот берег вброд? — кивнул прапорщик на раскинувшуюся под остатками моста топь.

— Уже пробовали, — с безнадежностью в голосе ответил командир сотни. — От трясины смердит так, что лошади близко к ней не подходят. Потом, сейчас не лето. К другому берегу по хляби добираться не меньше получаса, а за такой срок при сегодняшнем морозе коней ничего не стоит застудить и на тот свет отправить.

Урядник, сопровождавший командира сотни, словно тень, громко кашлянул, и тот, прекрасно изучивший привычки своего ближайшего помощника, спросил:

— Чего тебе?

— Думка имеется. Верно, в такую погоду коней в болоте сгубить можно запросто. Только можно и нет. Що такое добрая наливка? Истинный клад: при жаре холодит, в мороз душу и тело греет, благодать и отвагу им придает. Так не пожалеем ее для нужного дела. Разотрем ею коней как следует, дадим маленько самим хлебнуть, щоб храбрей стали и болотного запаха вонючего не страшились. И двинемся с Божьей помощью на тот берег. Там снова разотрем их наливкой и погоним во весь скок. Такой маневр мы не раз на Кубани и Лабе проделывали, когда в набеги на немирных черкесов ходили. Наши деды этим способом еще на Сечи пользовались.

— Это реально, сотник? — поинтересовался прапорщик.

— Мыслю, что да. На скольких лошадей наливки хватит? — спросил командир сотни у урядника.

Тот озабоченно наморщил лоб, засопел носом.

— Сейчас прикину. Один бочонок хлопцы на мосту уже выпили. Жаль, що клятая баба помешала и нам сделать это, — вздохнул он. — Еще один бочонок оставим для казаченек, которые отправятся вброд на тот берег. Чем они хуже коней, щоб трезвыми в болоте мерзнуть и смрад нюхать? А трех оставшихся хватит лошадей на сорок-пятьдесят, — подвел итог собственным рассуждениям урядник.

— Напоишь пятьдесят. Чтоб и казакам поменьше досталось, и коням легче на похмелье с непривычки было, — усмехнулся сотник. — Приступай к делу.

Владимир Петрович с интересом наблюдал, как полусотня отобранных для переправы казаков старательно растирали тряпками, смоченными в наливке, крупы и ноги скакунов. Как затем урядник, намазав губы своего коня наливкой, ласково, но настойчиво заставил его облизать их и повторил эту операцию несколько раз. А когда на глазах повеселевший жеребец сам потянулся к мокрой от наливки руке хозяина и принялся жадно слизывать с нее ароматную и сладковатую жидкость, урядник поставил перед ним наполненную хмельным зельем бадью.

Через несколько минут цепочка всадников, чьи кони оглашали окрестности неестественно радостным и звонким ржанием, виднелась среди болотной жижи. Впереди рядом с урядником ехал Владимир Петрович, а сотник с оставшимися казаками должен был догнать их после восстановления моста.

— Капитан, за спиной снова казаки, — сообщил Мишель, останавливая коня возле командира отряда.

— Далеко?

— Самое большее — в получасе хорошей скачки. Нашему арьергарду удалось ускакать от них лишь потому, что драгуны имели запасных лошадей.

— Сколько казаков?

— Полусотня.

— Плохо. Значит, Сези смог только уменьшить их число, а не избавить нас от погони. Правда, людей у нас примерно столько же: два десятка верхом и сорок возницами на санях. Однако казаки есть казаки, и открытого боя с ними нам не выиграть. Остается одно — опять хитрость. Но на этот раз я сам преподнесу русским сюрпризец. Скажите, лейтенант, на сколько саней можно поместить все бочонки с лилиями?

— Думаю, на шесть-семь.

— Постарайтесь уложить на шесть и оставьте в каждых на всякий случай по паре бочонков с настоящим порохом. Как только сделаете это, скачите с шестью санями что есть сил вперед: место условленной встречи с генералом Жювом рядом и вам известно.

— А вы, капитан?

— Пока задержусь здесь. Но думаю, что скоро мы снова будем вместе, — загадочно усмехнулся командир отряда. — А сейчас прикажите остановиться и объявите большой привал. Можно даже распрячь лошадей и развести костры.

У Мишеля от изумления глаза полезли на лоб.

— Но ведь казаки… — начал было он, но капитан не позволил ему договорить.

— Выполняйте приказ, лейтенант, — грубо оборвал он Мишеля. — И не забудьте напомнить солдатам, что чем быстрее они перегрузят поклажу, тем скорее смогут отдохнуть…

Проводив глазами шесть тяжело груженных саней, исчезнувших за ближайшим поворотом, капитан подошел к единственному оставшемуся с ним офицеру.

— Жак, я возьму сержанта с парой солдат и осмотрю предстоящий после привала маршрут. Пока не вернемся, никуда не трогайтесь.

Доскакав до изгиба дороги, за которым их не могли видеть отдыхавшие товарищи, капитан приказал спутникам остановиться и кратко изложил им суть предстоящего дела. Он хорошо знал, кого брать с собой, потому и не услышал в ответ ни одного отказа либо какого возражения. Привязав лошадей к деревьям, капитан с солдатами взобрался на заросший кустарником пригорок, с которого полностью просматривался оставленный ими привал.

— Стрелять только по моей команде, — еще раз напомнил капитан, присаживаясь в кустах на корточки и поворачиваясь лицом к ветру.

Ждать пришлось недолго. Не прошло и десяти минут, как вдали на дороге показалось снежное облачко, превратившееся вскоре в колонну всадников. До слуха капитана донеслись два ружейных выстрела, которыми предупреждали отдыхавших французов об опасности дозорные, после чего к обозу прискакали и они сами. С пригорка было хорошо видно, как охваченные паникой драгуны стремглав бросились к распряженным лошадям, принялись торопливо запрягать их в сани. Однако капитан предусмотрительно выбрал место для привала в стороне от дороги среди деревьев, приказав поставить сани вплотную друг к другу. Поэтому в поднявшейся суматохе их оказалось не так просто растащить и запрячь. Десяток вскочивших на лошадей французов, решив бросить обоз на произвол судьбы и помышляя лишь о собственном спасении, ринулись напрямик сквозь кусты и сугробы к дороге. Однако было поздно: на ней уже виднелись казаки.