Мари Лоуренс - Рабы Вселенной

А Элена все верила, что вот-вот этот новый ее ухажер станет ее женихом и даст ей и ее сыночку то чувство безопасности и комфорта, о которых она мечтала, каждый вечер возвращаясь из шумного и сверкающего театра к себе домой, в голодную и холодную квартирку под крышами Парижа.

Радость видеть его улыбку и возможность слышать его нежный голосок – это то, что заставляло Элену бороться и выходить на сцену каждый вечер, каждый день, невзирая ни на что! Она верила, что еще чуть-чуть, и судьба ей улыбнется. Иногда она подумывала о том, чтобы все бросить и уехать куда подальше от лживого и лицемерного общества прекрасных кавалеров и дам, которым она была в услужение их удовольствиям и забавам. Но она ничего другого, как играть на сцене, не умела делать! Она была умненькой, хорошо воспитанной, прекрасно ухоженной молодой девушкой «на выданье». Но история с одним светским ловеласом и родившийся от него ребенок сделали ее «женщиной вне закона» – она скрывала своего сыночка от своих претендентов, но когда они узнавали о ее положении «матери-одиночки», они тут же испарялись из ее жизни. И никакие обещания, никакой блеск ее глаз и слез не мог их удержать – они уплывали к другим, более «социально обеспеченным» и менее красивым претенденткам! Элене доставались все более старые и все менее ухоженные кавалеры. Она постепенно смирилась и с тем, что придется выйти замуж не по любви! И решила найти себе мужа.

Но однажды состояние здоровья сына настолько ухудшилось, что и об этом Элена позабыла – все ее вечера были отданы сыну. Врачи разводили руками и говорили о неизлечимой болезни – у него началось необратимое заболевание легких. Элена боролась до самого конца, пока сын не умер у нее на руках – после одного самого оглушительно шумного спектакля, обещавшего ей блистательную карьеру сценической дивы. Ухажеры толпились в коридорах театра, у ее двери, цветы заполняли ее уборную, служители театра все несли и несли пакеты с деньгами – подарками аристократов! Но Элене было от этого всего тошно – у нее дома в полном одиночестве умирал ребенок! Она схватила аккуратно перевязанные шелковыми ленточками пакеты с деньгами, сорвала бумажные обертки, «ради приличия» скрывавшие «подарки» почитателей, и, яростно смеясь, стала швырять пачками денег в лица стоявших в коридоре аристократов. Среди присутствующих пошел слушок, что «актриса сошла с ума от успеха», и ее схватили и вывели на улицу почти неодетой, в пеньюаре, и бросили одну на морозе, захлопнув навсегда перед ней дверь театра!

Она вернулась домой босиком по леденящему стопы снегу, не чувствуя ни боли, ни обиды, ни страха, и нашла своего сына еле дышащим на кроватке. Она обняла его, прижала к себе и долго слушала биение его затухающего сердечка. Потом она застыла в ужасе остановившейся жизни и долго не могла прийти в себя от произошедшего. Три дня и три ночи она сидела так, с умершим мальчиком на руках.

В одно серое безрадостное утро к ней постучали. Ей принесли ее вещи из театра служащие. Они и нашли Элену в состоянии полной прострации чувств и почти безжизненной. Слезы высохли, глаза потухли, руки и ноги задеревенели – она почти замерзла – печка ее квартирки под крышами перестала давно топить. Люди попытались у нее отобрать умершего ребенка, но она стала неистово кричать и просить «похоронить ее вместе с ним!» Люди сочли ее сумасшедшей!

Элену определили в местную больницу для сумасшедших, а ребенка насильно похоронили на больничном кладбище для бедных. Элена долго отказывалась есть и пить, она не ходила на могилку сына.

Однажды к ней вошел красивый пожилой мужчина, с сединой в полудлинной бороде, в отлично сшитом сюртуке и с длинной трубкой во рту. Элене он почему-то не был противен, в отличие от всех прочих работников больницы и редких посетителей. От него исходил какой-то совсем иной дух. Он представился:

– Я не психиатр, я ученый, археолог! Я давно хожу на ваши спектакли и давно любуюсь вашей игрой на сцене! Я искренне сочувствую вам в вашем горе и потере ребенка. Но его уже не вернуть, а вы молодая и красивая женщина! Я бы не решился вам сделать это предложение, но сейчас, думаю, у вас нет шансов отказаться, учитывая ваше положение и то, что ваше место на сцене уже заняла другая актриса. Я уже совсем не молод, но у меня есть небольшое состояние. Я бы предложил вам выйти за меня замуж, но я женат. Жена моя живет в Лондоне, и я свободен жить так, как хочу. И я давно мечтаю осуществить одну мою давнишнюю мечту – я хочу раскопать один древний город и захоронение рабов в древней Тройе! Меня зовут Джон! – он уставился на безучастную Элену своими белесо-серыми глазами, а она не проявила к нему никакого интереса. – Подумайте, пожалуйста! Вам уже нечего терять! Ваша прежняя жизнь к вам уже, к сожалению, не вернется! Театр хуже джунглей – в нем упавшие в оркестровую яму никогда уже не возвращаются на сцену! Вам не дадут туда вернуться.

– Я не хочу туда возвращаться! – еле слышным, сдавленным голосом произнесла Элена. – Я хочу похоронить моего ребенка и себя вместе с ним! Но не здесь! Позвольте мне похоронить нас в древней Тройе! Вместе с рабами! Мы всю жизнь с ним были рабами! Культурными, чистыми, вымытыми, прекрасно воспитанными интеллектуальными рабами! – Элена вдруг развернулась к нему лицом, поднялась с подоконника и подошла к нему. – Я согласна стать вашей любовницей, но только до того момента, пока мы с сыном не приедем в Тройю на кладбище рабов! Там я вас покину навсегда!

– Я согласен! – сказал Джон, чему-то ухмыльнувшись. – За вами завтра придут и сопроводят на квартиру, которую я для вас сниму в городе. Через месяц мы поедем на раскопки, и вы сможете перезахоронить вашего сына. А о вашей репутации не беспокойтесь, все будут думать, что вы моя жена, – спокойно и почти цинично сказал он. Элена не отреагировала – ей уже было все равно!

Ровно через месяц – Джон Элену не обманул – они уехали из города с большой экспедицией на раскопки древней Тройи на полуостров Лонес. Элене позволили выкопать гробик своего ребенка и забрать с собой. Была зима, гробик был уже совсем замерзшим, и Элена погрузила его в один из больших баулов и привязала к своим багажам позади повозки, проверяя его сохранность на каждой остановке. Ехали они долго, несколько недель. Чем больше они отдалялись от города, тем Элене становилось легче. Жутчайшая тоска и пустота отпустили ее, и на месте обиды возникла жажда приключений и риска! Ее совершенно покинул страх смерти, и она даже стала искать ощущение опасности и с удовольствием была готова к авантюрной жизни исследовательницы-археолога.

Захоронив сына недалеко от холма, на котором производились раскопки древней Тройи, Элена сложила над могилкой небольшую стопочку из белых камней, которые валялись повсюду на этой поляне среди оливковых деревьев.