Эмиль Блицау - Мы остались молодыми…

Ранним майским утром по рации приняли короткое сообщение: «Четвёртому срочно с вещами явиться на вокзал». Быстро расшифровали: «четвёртому» – это мне. Штабной остряк, не долго думая, для местной радиосвязи закодировал нас по ранжиру, то есть по росту. В маленькой десантной группе на загородной «точке», где мы ожидали команду к вылету в тыл противника, я оказался четвёртым. Однополчане наши – многие из них спортсмены – отличались завидным ростом. Остальное в радиограмме обозначало, что надо немедленно, без задержки, в полном боевом снаряжении прибыть в штаб бригады, который находился в Москве, недалеко от Комсомольской площади.

Этот вызов опять всё менял в моей дальнейшей военной судьбе. С грустью и думой, где и когда встретимся вновь, и состоится ли эта встреча, наскоро распрощался со своими фронтовыми друзьями. Закинул за спину солдатский сидор, на одно плечо автомат ППШ – пулемёт-пистолет системы Шпагина – на другое скатку шинели – стояла тёплая весенняя пора – и потопал на пригородную железнодорожную станцию Тарасовка.

Товарищи мои вышли следом из калитки участка проводить меня. И по русской поговорке, что дальние проводы – лишние слёзы, они остановились на первом же повороте тропинки, и пока можно было видеть их между белыми стволами берёз, прощально махали руками.

…Шёл тысяча девятьсот сорок третий. Заканчивался второй год кровопролитной и жестокой битвы. Семьсот дней и ночей безвинно гибли советские люди. Огонь войны полыхал на всех фронтах от полуострова Рыбачий на крайнем севере до посёлка Мысхако на Чёрном море.

Навсегда оставив под красными пятиконечными звёздами своего командира капитана Семёна Скоробогатько и других друзей-однополчан, наш поредевший спецотряд минёров в апреле месяце вернулся с предгорий и перевалов Кавказа в Лосиноостровскую под Москвой. Сюда в военный городок после выполнения боевых заданий возвращались отряды и группы Отдельной мотострелковой бригады особого назначения.

На здании главной спортивной арены стадиона «Динамо» в Москве, у входа на Северную трибуну, имеются две мраморные мемориальные доски. На одной, справа, написано о том, что в 1929 году на стадионе происходил Первый всесоюзный слёт пионе¬ров. Это было на следующий год после открытия стадиона и проведения Первой спартакиады народов нашей страны.

Мне посчастливилось быть на торжественном закрытии пионерского слёта. Отец мой, старый большевик, получил пригласительный билет и взял меня с собой, семилетнего мальчишку. Особо запомнились красочные выступления пионеров, показательные спортивные упражнения и игры, многоцветный фейерверк и салют из пушек. Уже затемно в свете прожекторов поэт Владимир Маяковский читал свои стихи.

На второй мраморной доске, слева, выгравировано:

"Здесь на стадионе "Динамо" в суровые дни Великой

Отечественной войны 27 июня 1941 года из спортсменов-

добровольцев были сформированы первые отряды

Отдельной мотострелковой бригады особого назначения

(ОМCБOH), героически сражавшиеся на фронтах и в

тылу врага с немецко-фашистскими захватчиками".

Эта памятная мраморная доска о нашей бригаде. Первыми добровольцами стали известные чемпионы, заслуженные мастера спорта: легкоатлеты бегуны братья Георгий и Серафим Знаменские, боксёры Николай Королёв и Сергей Щербаков, гребец Александр Долгушин, конькобежец Анатолий Капчинский и другие известные и знаменитые спортсмены.

По призыву ЦК ВЛКСМ сотни комсомольцев из разных областей и республик вступили добровольно в состав бригады для действий в тылу противника.

Значительная группа антифашистов-политэмигрантов, которые обрели вторую Родину в Советском Союзе: испанцы, болгары, чехи, венгры, австрийцы, сербы в большинстве участники боёв с фашистами в Испании, также изъявили желание воевать в рядах бригады. Из них был образован интернациональный отряд.

Командный состав был из опытных чекистов, пограничников, специалистов инженерных частей, которые обладали нужными знаниями военной работы, партизанской и подпольной борьбы.

"Чтоб сон прошёл

И прочь ушла усталость,

Товарищ, вспомни

О родной Москве" /Марк Бернес. Письмо в Москву/

Недели две после прибытия в часть с Северо-Кавказского фронта мы отдыхали. «Отдых» был своеобразным: после распределения по своим ротам и взводам – все были из первого полка – мы самостоятельно занимались метанием гранат из учебных окопов по движущимся мишеням танков, стреляли на полигоне из разных видов личного оружия, переправлялись через речку Клязьма на подручных средствах, завернув амуницию в плащ-палатку. Главное, совершали марш-броски на десятки километров. Держали себя в военной и спортивной форме, готовые в любой час отправиться на выполнение боевого задания.

Потом из прибывших «кавказцев» начали вытаскивать одиночек, и целые партии включать во вновь формирующиеся группы и отряды для отправки за линию фонта. Это была наша основная работа: тяжёлое напряжение физических сил и нервов при экстремальных условиях под вечной угрозой смерти.

По разным штрихам, в том числе по отбору уроженцев Молдавии и Украины, мы догадывались, что очередные задания в тылу у фашистов намечаются в юго-западных областях. Только в нашей роте насчитывалось больше двадцати национальностей, так что выбор был достаточный.

У нас, москвичей, не было личной заинтересованности куда лететь. Родное и близкое Подмосковье было освобождено от фашистского нашествия ещё в морозную зиму сорок первого года. Всюду, куда нас пошлют, придётся осваиваться с незнакомыми местами, встречаться с новыми людьми.

Тогда в тревожные ноябрьские дни после парада на Красной площади, в котором участвовал наш сводный полк бригады, одиннадцать отрядов – свыше тысячи бойцов и командиров – были брошены на минирование шоссейных дорог и мостов на подступах к столице. Взрывая мосты и фугасы на дорогах, преграждая путь немецким танкам, отряды отстреливались от наступающей фашистской пехоты и отходили последними, вместе с отрядами пограничников, вслед за полевыми частями. Отходили только по приказу командования.

Несколько разведывательных и диверсионных отрядов ОМСБОН’a уже с первых месяцев войны действовали в глубоком тылу противника и прифронтовой зоне.

Прошла ещё неделя. Нас – довольно большую группу – командование пока не вызывает к себе и ничем другим не беспокоит. Мои совсем не блестящие познания латышского языка, усвоенные от родителей, наверное, в данный момент для разведки не требовались. Да и только недавно перед нашим возвращением с юга в Латвию забросили две группы десантников. Минёров же и подрывников собралось сейчас в двух полках бригады, наверное, больше, чем требуется.