Николай Струтинский - На берегах Горыни и Случи

— Кто?

— Свои!

Жигадло отошёл в сторону.

Дверь открылась, на порог вышел человек в нательном белье и наброшенном на плечи полушубке. Протирая глаза, он хотел о чём-то спросить, но я моментально схватил его за руку и вытащил во двор. Слуга хотел закричать, но так перепугался, что онемел. Я предложил ему пойти к Кашенцеву и сказать, что дом окружили вооружённые люди и требуют сдать оружие и боеприпасы. Срок для ответа — десять минут.

Слуга постучал к хозяину, тот сразу впустил его. Не прошло и пяти минут, как слуга передал мне винтовку и патроны к ней.

Это была наша первая удача.

Ободрённые успехом, мы возвращались домой Липенским лесом. В километре от нашего дома разрыли муравейник и запрятали в нём добытую винтовку.

Выглянув в окно, Ростислав крикнул:

— Немцы!

В комнату вошли два офицера.

— Кто есть шофёр? — гаркнул один из них. Мы переглянулись.

— Кто есть шофёр? — повторил немец. Я выступил вперёд.

Офицер приказал мне и Ростиславу следовать за ним. На дороге стоял большой грузовик.

— Ремонтир, хльопцы, машина, — потребовали гитлеровцы и, забрав из кузова свои вещи, вернулись в дом.

Когда совсем стемнело, мы, наконец, устранили неисправность и завели мотор. Перед отъездом офицер потребовал водки.

— У нас нет! — развёл руками Ростислав.

— Кто же имеет шнапс? — побагровел гитлеровец.

— Отсюда два километра! — показал я на пальцах.

— Карашо! — воскликнули фашисты. — Поедешь с нами!

— Пришлось сопровождать офицеров в Гуту-Грушевскую.

Въехали в село. По обеим сторонам дороги белели хаты. Посередине села выделялась усадьба, обнесённая плотным дощатым забором. Калитка оказалась запертой. Немец постучал сапогом. Залаял пёс. Потом раздался мужской бас:

— Кто там?

— Бауэр, ком шнель! — позвал фашист.

— А! Господа офицеры, милости прошу! — раскланялся мужчина с длинными казацкими усами. Это был зажиточный крестьянин по прозвищу Чикотун, известный своей жадностью.

В большой комнате тускло мерцала керосиновая лампа. Хозяин усадил гостей у стола, под иконами. Он подозрительно поглядывал на нас. А когда мы сказали ему, зачем пришли, кулак подобрел, зажёг ещё одну керосиновую лампу, что делал только в большие праздники. Затем накрыл стол.

Своеобразный банкет в честь «освободителей» длился далеко за полночь. Кулак и фашисты объяснялись на украинском и немецком языках, при этом энергично жестикулировали.

Охмелевших офицеров Чикотун уложил в белоснежную постель. Они отоспались и в полдень отправились своей дорогой.

— Рановато подвернулся такой случай, — сокрушался Жорж, когда мы вернулись домой. — Появились бы немного позднее, когда листва зазеленеет…

— Да-а! — сочувственно протянул отец.

— А возможно, мы ещё пожалеем? — вставил я. — Сразу бы два автомата, пистолеты, документы и гестаповскую форму. А?

На следующий день, ранним утром, мы поодиночке отправились в Пустомытовское лесничество, находившееся в двух километрах от поместья Кашенцева. Встретились в условленном пункте. На сей раз нам не повезло. Лесника на месте не было, он обходил участок.

С пустыми руками возвращаться не хотелось, и мы замаскировались в кустарнике. Долго ожидать лесника не пришлось. Он был в полувоенной одежде, с винтовкой, на рукаве белела повязка с надписью: Лесник.

Ростислав шепнул мне:

— Разреши, я его разоружу.

— Не спеши, — удержал я брата.

Лесник осмотрелся и вошёл в дом. Вот тогда я приказал:

— Всем оставаться на местах, в случае необходимости прикрывать меня!

Когда я зашёл к леснику, он сидел в кухне за столом и завтракал. Винтовка стояла в углу.

Хозяин удивился, увидя в своём доме незнакомого человека, и сразу потянулся к винтовке. Но я опередил его движение.

— Разве так встречают гостей? Лесной страж покосился на меня.

— А зачем тебе понадобилась винтовка? Значит, пришёл не с чистым сердцем!

— Зла никакого не причиним, если по добру отдашь оружие, — успокоил я хозяина. — Сколько лет в этих местах маешься?

— Три десятка будет.

— Ходил без оружия?

— Без оружия.

— А теперь немецкую винтовку дали для чего?, Чтобы земляков предавал!

Лесник молчал.

— А мы этой винтовкой будем бить фашистов! Понял?

— Понял…

Взяв винтовку, я предложил ему сдать боеприпасы. Он вытащил свёрток с патронами и передал мне.

— Все отдаю, подчистую…

Захватив винтовку и несколько сот патронов, я приказал, чтобы лесник кратчайшим путём проводил нас к соседу на другой участок. Услышав это, жена лесника расплакалась, просила отпустить мужа. Пришлось заверить женщину, что, если она не донесёт на нас, её муж через час будет дома.

Ростислав и Володя остались тут же, в засаде: а вдруг перепуганная женщина вздумает бежать за помощью? Кроме того, в случае появления полицейских братья должны были отойти и произвести два винтовочных выстрела. Для нас это послужит сигналом.

Проделав двухкилометровый путь, я с Жоржем, в сопровождении лесника, пришёл к его соседу.

— Ты стой здесь, а я зайду, — сказал я Жоржу.

И до чего же я был удивлён, когда увидел в доме уже знакомую мне картину: за столом сидел мужчина средних лет, а под стеной стояла винтовка. Этот лесник оказался более сноровистым. Почуяв в моём приходе что-то недоброе, он как рысь кинулся к оружию. Но я успел сбить его с ног и вырвать десятизарядку. Вот только теперь он по-настоящему растерялся и взмолился:

— Если она вам нужна, — показал рукой на винтовку, — берите. Только, прошу вас, не убивайте меня. Я же ничего плохого людям не делаю.

А зачем тебе винтовка? Может, для обороны от немцев?

Лесник потупил глаза. Потом выпалил:

— Клянусь своими детьми, больше угождать немцам не буду.

— Смотри! А то пожалеешь!

Когда мы собрались уходить, лесник попросил дать ему расписку.

— Какую расписку?

— В том, что оружие отобрали.

Мы рассмеялись. А он объяснил:

— Иначе не сдобровать мне.

— Ну, раз такое дело, получай.

На листке бумаги я написал, что по воле народа у лесника изъята винтовка и патроны к ней.

Обрадованный этим, лесник аккуратно сложил бумажку и сунул в карман.

Поздно ночью мы зарыли в лесу оружие и пошли домой. Отец с нетерпением ожидал нас.

— Всё благополучно? — спросил, как только мы появились во дворе.

— Да, отец.

— Молодцы! — похвалил он нас. — Значит, мы имеем уже две винтовки, винтовочный обрез, две тысячи патронов и восемь гранат. Отлично! Теперь можно уйти в лес и начать вооружённую борьбу с фашистами!

Наш арсенал неожиданно пополнился. Мой знакомый Михаил Цупрук сообщил: вблизи Бабинского сахарного завода брошены разбитые танки. На каждом из них остались пулемёты.