Сергей Шаповалов - Русский город Севастополь

– Сколько у вас человек?

– Я один.

– Мост подготовлен к уничтожению?

– Не могу знать.

За матросами пробежали сапёры.

– Кречен, – крикнул Павлу прапорщик Мазин, – давайте за нами. Смотрите, с правого фланга англичане подходят. На этом берегу из наших никого не осталось, все отошли.

Павел рванул вслед за Мазиным. Возле моста – никого. На досках разбросана солома, посыпана порохом и прикрыта промасленными кусками холстины.

– Погодите, – крикнул Павел Мазину. – А кто должен мост поджечь?

– Не знаю.

– Так давайте сами подпалим.

– Без приказа нельзя, – остановил его Мазин. – Может опоры подрубили, да он рухнет, когда пушки по нему покатят.

Они оказались на другом берегу и присели за валун. Мазин достал небольшую оптическую трубу. Оглядел окрест.

– Хорошо пылает, – удовлетворённо произнёс он, указывая на аул Бурлюк, передал трубу Павлу.

Сквозь канонаду и треск ружейной стрельбы прорезалось заунывное гудение волынок. Сразу же на батарейной высоте заговорили пушки. Павел выглянул из укрытия. К берегу Альмы подходили стрелки в зелёных куртках. За ними виднелись красные линии атакующих колонн линейных полков. Справа катили лёгкие полевые орудия. И катили их прямо к мосту. За линейными полками, двумя развёрнутыми колоннами двигались гвардейцы её величества в высоких меховых шапках. Английская гвардия шла уверенно, неспешно, строго держа строй. В центре, среди колонн показалась кавалькада. Множество всадников в пёстрых одеждах ехали кучей, словно на прогулке. Как только первое ядро, лихо рикошетя от земли, смела нескольких гвардейцев, великолепная кавалькада тут же рассыпалась. Некоторые всадники повернули коней назад.

Едва английская пехота спустилась в долину перед рекой, русские батареи открыли усиленный огонь. Дым от горевшего Бурлюка потянулся серой завесой к полю. Английские лёгкие орудия развернулись недалеко у горящего аула и открыли ответную стрельбу. Но тут же были вынуждены откатиться. Точные выстрелы с батарейной высоты подбили два орудия и покалечили прислугу.

Жар от Бурлюка становился невыносимым. Сквозь дым ничего невозможно разглядеть. Все вокруг Павла погрузилось в непроницаемую пелену. Грудь разрывалась от кашля. Лишь иногда ветер прогонял дым, и тогда хоть что-то можно было увидеть. Павел внимательно всматривался в яркие пятна горящих домов. На узких задымленных улочках показались зелёные куртки английских стрелков.

Вдруг из дыма прямо на мост вынырнула колонна в красных мундирах. Павел растерялся. Что делать? Надо же поджечь мост! Англичане ступили на настил. Но тут же заряд картечи выбил барабанную дробь по доскам. Несколько гренадёров упали в воду, остальные бросились назад. Павел выронил трубу и зажал уши, услышав, раздирающий душу, крик боли.

Кто-то коснулся его плеча. Он вздрогнул.

– Пора отходить, ваше благородие, тряс его ефрейтор Козлов. – Вон, они, реку вброд переходят.

– Ты зачем вернулся? – рассердился Павел.

– За вами, ваше благородие, – ответил тот.

– А как же мост? – не понимал Павел. – Поджечь надо!

– Поздно, ваше благородие, – втолковывал ему Козлов. – Они, уже на нашем берегу.

Вновь английская пехота появилась у переправы. Солдаты присели в нерешительности. Офицер, размахивая саблей, гнал их на мост. Стрелки не слушались. Новый заряд картечи уложил ещё двух человек. Офицер свалился на землю, словно ему подрубили ноги.

– Уходим, ваше благородие, – настойчиво требовал Козлов.

– Где прапорщик Мазин? Он только что был здесь.

Павел огляделся. Мазина нигде нет.

– Вон он, – указал Козлов за валун.

Павел увидел Мазина. Поручик лежал, раскинув руки. Глаза широко открыты. Он безмятежно смотрел в небо, как будто наблюдал за облаками. Лоб как-то странно вмят. Тёмная дыра посредине. Павел сперва не понял, что с поручиком, хотел потянуться к нему, растормошить, но через секунду до него дошло. От увиденного у Павла чуть не случилась истерика. Ефрейтор Козлов схватил его в охапку и поволок к батарее.

Пробежав мимо цепи наших стрелков, они оказались у эполемента. Орудия гремели без умолку. Земля вздрагивала. Внизу дымил Бурлюк, скрывая сады и реку. Красные мундиры бестолково сбивались в кучи. По ним тут же била артиллерия. Английские стрелки в зелёных куртках пытались перебраться на наш берег, но тут же попадали под огонь штуцерных.

Павел присел за эполементом. Перед глазами стояло лицо прапорщика Мазина с пробитым лбом. Так это и есть смерть? Вот так быстро? Возникло желание зажать уши, закрыть глаза и куда-нибудь спрятаться поглубже.

Козлов влил в него водки. Павел чуть не подавился от кашля.

– Приходите в себя, ваше благородие, – выругал его ефрейтор. – Что вы, как барышня раскисли? Покойника никогда не видели?

***

Меньшикову доложили, что английская пехота в центре несёт тяжёлые потери от нашей артиллерии. Все атаки отбиты. Но артиллеристам нужна помощь, так, как расчёты страдают от стрелков. Картечные заряды почти все израсходованы.

– Хорошо, – коротко ответил Меньшиков, не дав никаких распоряжений.

Адъютант Панаев прискакал с левого фланга. Доложил: четвертая батарея оттягивается назад.

– Почему? – недовольно спросил главнокомандующий.

– Французы укрепили свои орудия на плато. Огонь губительный. В четвертой батарее вбито половина расчётов. Пятая батарея несёт потери от штуцерных противника. С наблюдательной вышки поступил доклад: французы ввели в бой последние резервы. Московский и Минский полк сдерживает их у Телеграфной горки. В центре позиций левого фланга полки зуавов упорно лезут вперёд. Бородинский полк с трудом отбивает натиск.

– Пора, – твёрдо сказал Меньшиков.

– Простите, что вы приказали? – не понял адъютант.

– Минскому и Московскому полку отходить к Севастопольской дороге, – приказал Меньшиков.

– Отходить? – не понял Панаев.

– Да. Немедленно, – подтвердил Меньшиков. – Артиллерию снимать с позиций.

– Разрешите бросить Брестский и Белостокский полки в бой. Скинем французов в море! Тарутинский полк их поддержит второй волной, – предложил подполковник Циммерман.

– Нет. Брестский и Белостокский оттяните к телеграфной башне.

Меньшиков подозвал адъютанта Соколова.

– Передайте командиру Тарутинского полка, только конфиденциально: отходить по Севастопольской дороге.

– Отступать? – удивился Соколов, не веря своим ушам.

– Вы оглохли от канонады или стали плохо соображать? – накричал на него главнокомандующий.

– Никак нет!

– Тогда – выполняйте. И четвертую лёгкую батарею пусть генерал Волков выдвинет для прикрытия отхода.

Следом Меньшиков подозвал адъютанта Грейга.

– Передайте полковнику Веревкину, пусть постепенно отводит Бородинский полк, но не проваливается.