Ваган Арутюнов - Ицумаде

Адмирал Лю медленно встал на ноги, чтобы его хорошо было видно всем. Правитель, желая проявить рвение в служении новому господину, упал наземь с протянутыми вперед руками, весь народ вслед за ним пал ниц перед помостом. Один только жрец остался на ногах, ограничившись лишь поклоном в пояс. Это удивило адмирала, и он подал знак привести жреца к нему.

– Скажи мне, старик, – обратился адмирал Лю к жрецу, – почему ты не поступил как все?

– Я, мой господин, преклоняю колени только перед божеством, обитающим на этой Святой горе.

– Почему же это ваше божество не спасло вас от нашего нашествия? Почему ваш флот трусливо бежал, оставив беззащитным ваш остров? Почему оно хотя бы не предупредило вас о нашем приближении и о том, что мы намереваемся сделать? А раз оно вас не предупредило, то я сам скажу вам об этом. Мы совершим здесь то, что повергнет гордый дух вашего народа, и вы покоритесь великому императору мира Хубилаю, потомку прославленного Чингисхана. Мы казним всех жителей острова, не пощадив ни старых ни малых, никого. Ваш остров станет пустыней в назидание всему вашему царству, и поверьте: так будет лучше для вас, ибо, принеся в жертву небольшую часть вашего народа, мы спасем от гордого самомнения всех остальных, дабы вы покорились власти великого хана, как все другие.

Глаза адмирала сверкали гневом и жестокостью, и жрец пал-таки ниц к его ногам, но когда несколько солдат его подняли, то всем стало ясно, что он не поклонился, а просто потерял сознание. Как только сознание вернулось к нему, он сказал:

– Господин, ты, верно, и сам не знаешь, насколько ты прав. Грехи наши пали на наши головы. Я расскажу тебе, как это случилось, и ты получишь ответы на заданные тобой три вопроса. Но молю тебя: пощади народ, ибо он не виноват. Виноваты лишь я и моя гордость. Еще мгновение назад она застилала мои глаза и мой разум. Оттого я и потерял сознание, что открылась мне истина, открылась подлинная причина нашего наказания. И я хочу поведать ее тебе, дабы и для других народов это послужило назиданием. Вчера над священной горой плакало страшное чудовище с крыльями, телом змеи и лицом человека. Оно кричало: «Ицумадэ, ицумадэ, ицумадэ!» – что означает: «Доколе!»…

Раз в неделю жители острова и паломники направлялись к подножью святой горы. Процессию возглавляли правитель города Шиванци и жрец Кацамаки. Они, как уже было сказано, ненавидели друг друга, и будь у них такая возможность, давно бы один другого уничтожили. Их подозрительность доходила до смешного: случись какая-то неприятность у одного, он был уверен, что это происки его врага. Яблоком раздора служила власть и сопутствующее ей уважение. Правитель ничего не мог поделать: ведь к помощи жреца обращался сам император, власть которого, впрочем, была символической. Страной давно уже правили сёгуны. Шиванци через своих соглядатаев мог только следить за жрецом, о чем вел специальные записи, где фиксировал все злоупотребления и присвоение наиболее дорогих подарков, принесенных божеству. В свою очередь и жрец ждал удобного случая, чтобы избавиться от правителя. Всякий богатый человек в Японии хоть раз в жизни, да попадал на Святой остров, совершая паломничество, а значит, и сёгун когда-нибудь придет. И жрец продемонстрирует ему все свое безразличие к богатству, а когда тот проникнется благоговейным страхом и доверием к аскету-жрецу, Кацамаки вместе с ответами на вопросы божеству сообщит, что по воле высшего существа правителем острова должен стать племянник жреца. Тогда, наконец, двоевластие на острове прекратится…

Так шли они вместе впереди процессии, изображая единодушие и радость, но тайно в сердце ненавидя другого…

– Отец, отец, смотри, что прислали нам люди!..

Дэйчи во дворе своего дома раскладывал подарки, принесенные его отцом, пророком Худзу, а мать, которую звали Мия, сидела невдалеке и любовалась своим красивым семнадцатилетним сыном. Скоро он станет взрослым мужчиной.

– Отец, люди внизу на земле так добры и так любят нас! Вот послушай, что нам пишут…

Он прочитал вслух письмо ребенка с благодарностью за благословение, которое посылает божество. Еще тот писал, что его отец, купец, недавно благополучно вернулся из дальнего путешествия и привез ему подарки, и вот один из них мальчик посылает в качестве дара небу. То был искусно вырезанный из темного дерева слон с острыми белыми бивнями, на спине которого располагалась беседка. В ней помещался раджа в богатых одеждах, а на шее слона сидел второй человек, с железным копьем в руках.

– Отец, неужели и вправду в мире есть такие огромные животные?..

Юноша спрашивал обо всем, любознательность была главной чертой его характера. Хотя дары приносили каждую неделю и там всегда были удивительные вещи, причем часто золотые или серебряные, он не переставал удивляться, словно видел что-либо подобное в первый раз.

После того как дары были приняты, а письма прочитаны, их складывали в специальную шкатулку, которую на протяжении шести дней открывали, чтобы еще и еще перечитывать просьбы людей, а на седьмой день шкатулку с письмами сжигали в специальной печи. В небо поднимался дым, его видел жрец у подножья горы, и это означало, что божество услышало мольбы и теперь можно нести новые письма и дары.

– Отец, а люди – они ведь добрые?

– Да, сынок, – с некоторой грустью отвечал отец, надеясь согласием утолить любопытство сына.

– Отец, а они ведь очень похожи на нас?

– Да, сынок, похожи.

– Отец, отпусти меня вниз к людям, ненадолго!..

Отец ничего не ответил. Он молча переживал трагедию, которая только что произошла и о которой Дэйчи не подозревал. То, чего он боялся больше всего, вернее, единственное, чего он боялся, только что случилось. Наконец, со слезами на глазах, он сказал:

– Можешь идти, сынок. Даю тебе мое благословение. Знай, что мы с мамой тебя любим и всегда будем ждать.

А мать, которая никогда не вмешивалась в разговор отца с сыном, вдруг разрыдалась, но не проронила ни слова. Так он и запомнил родителей сидящими у столика: отца, сдерживающего свои чувства, и рыдающую мать с красивым лицом, искаженным горем. Сын бросился к ним с объятиями и поцелуями. Никогда за всю свою недолгую жизнь он не видел, чтобы мать была чем-то огорчена и так горько плакала. Его сердце переполняла радость, оттого что самое заветное его желание исполнится и он наконец увидит замечательных добрых людей, которые тоже мечтают его увидеть, ведь именно об этом рассказали ему их письма.

– Мама, не плачь! Я же уйду от вас не навсегда. Но прежде праздника моего совершеннолетия, когда в дар от людей мы получим мою будущую жену, я хочу увидеть их, ведь потом это будет невозможно. Не скрою, что хотел бы посмотреть и на мою невесту. Она, наверное, такая же добрая и красивая как ты, мама.