Дмитрий Абрамов - Большое домино. Дорогой Леонид Ильич

На внешнем кольце организована так сказать «классическая» оборона. Минные поля, инженерные заграждения, противотанковые опорные пункты усиленные самоходками, огневые мешки-засады, танки в резерве в достаточном количестве. Сил отбиться должно хватить. А, вот на внутреннем кольце предполагается эксперимент.

Немецкие танки уверенные в отсутствии минного поля бодренько пробираются к советским позициям прикрываясь подбитыми машинами. Наивные. Мины уже встали на боевой взвод. То там, то здесь раздаются хлопки. Ничего серьёзного. Гусеница перебита. Минут десять-двадцать возни и танк опять готов к бою. Благо мины слабенькие и не способны повредить катки. Танки идут не все скопом. Атака эшелонирована.

Впереди десять «четвёрок» – их задача вызвать на себя огонь русских противотанкистов. Сразу за ними все «тигры» и «пантеры» – девятнадцать штук – они должны вынести советскую противотанковую артиллерию. В третьей линии, самой многочисленной сорок «штугов» и столько же «четверок» – они нужны на случай если появятся советские танки. За ними тремя волнами пехота-мотопехота и остатки местного танкового изобилия. Тылов-обозов, ясен пень, нет. Всего-то надо пройти сегодня двадцать километров по русским позициям, плюс ещё пять до них. Из-за частых подрывов, движение замедляется, боевые порядки наступающих уплотняются.

Первые бронированные не подорвавшиеся «счастливчики» выкатываются практически вплотную к советским позициям. Триста-пятьсот метров до них. Атака! Огонь! Атака? Огонь? Ага, огонь!

Полки БМ-31 после первого своего залпа успели уже сменить позиции. На новых – их ждут транспортно-заряжающие машины 26 26 Под ТЗМ были приспособлены трофейные полугусеничные бронетранспортёры. В кузов «ганомагов» были смонтированы стеллажи для снарядов и электро-механический кран-манипулятор. . Несколько минут на заряжание и полки готовы к залпу. Залп. В этот раз стрельба ведётся объёмно-детонирующими снарядами.

Немецкая группа прорыва на момент залпа «катюш» располагается на поле размером в четыре километра по фронту и два-три – в глубину. Двенадцать миллионов квадратных метров. Жуть! Много!

Один реактивный трёхсотмиллиметровый снаряд с объёмно-детонирующей БЧ накрывает огнём площадь около пяти тысяч квадратных метров. 70 на 70. Перемножаем на 24 ракеты в одной «катюше», на 24 «катюши» в полку, и на 4 полка. Опана! Одиннадцать с половиной миллионов квадратных метров сплошного огня и кошмарных перепадов давлений. Почти никто не ушёл от тёплого приёма советских гвардейцев-миномётчиков.

Танки-бэтээры встали все. Не могут они пока защитить экипаж от объёмного взрыва. Большая часть танков после остановки ещё подбавила огоньку в локальный армагеддон, полыхнув детонацией своих снарядов. Пехота – превратилась в россыпь поджаренных трупов. Почти вся! На некоторое время повезло тем кто приотстал. Тысячи полторы арийцев и других европейцев не попали под пламенный привет советских ракетчиков. И ломанулись они назад, к Минску. Но вот незадача. На их вроде бы спасительном пути, на всякий случай, уже успели занять позиции заградительные отряды 27 27 Заградотряды в Вермахте применялись не реже чем в РККА, а может быть и чаще. . Пулемётные очереди встретили «счастливчиков». Да, ну нафиг, что им были пулемёты после того что они видели-пережили. У них тоже кое у кого были пулемёты. Только через полчаса удалось остановить перестрелку. Потом, уже когда Минск был освобождён, из допросов военнопленных выяснилось, что из той атаки-разгрома живыми вышли только около двух сотен. Из почти тридцати пяти тысяч попытавшихся прорвать оборону Красной Армии. Интересно, кого будут в будущем винить Париж-Брюссель и Осло с Копенгагеном в геноциде европейских пассионариев? Сталина или Гитлера? Клюге или Черняховского?

21 марта 1943 год. г. Москва.

Следственно-ментовские мероприятия у меня на квартире закончились часам к двум ночи. К тому же времени жэковские сантехники смогли восстановить порушенную налётчиками систему отопления. Соседей снизу конечно подтопило кипятком, но никто особой трагедии из этого не делал. Хорошо – не бомба в дом попала. Квартиры все здесь – служебные. ЖЭК всё размокшее-протёкшее починит. Чего переживать-то?

Смершевцы, уходя, договорились с комендатурой, и для моей охраны, на всякий случай, до утра выделили троих патрульных. Я тяпнул на кухне с давешним мужиком в галифе по писярику коньячку за то что всё удачно и без потерь обошлось. Мужик оказался подполом из городской комендатуры. Артиллерист на «передержке» после госпиталя. Ждёт повторной медкомиссии. А, пока как раз за патрульную службу в комендатуре отвечает.

Пора и поспать. Перетащил кровать в дальнюю комнату. Вместо промокшего матраса кинул полушубок. Сойдёт. Потом спустился на улицу и затащил патрульных к себе в квартиру. Чего парням на холоде мёрзнуть? Пусть на кухне сидят. Там и чайку горячего заварить можно. Сержант, старший поста-патруля, отнекиваться не стал. Приказали генерала охранять и какая разница – у подъезда или в квартире?

Завалился спать. Укладываясь на служебное ложе, хотел проанализировать произошедшее. Что это было? Кто и почему? Но, не успел. Провалился в сон. Проснулся от того что в комнату зашёл сержант. Ага, время. Пора вставать. Мыльно-рыльные процедуры. Спасибо – бойцам водогрей в ванной растопили. Спасибо и за чаёк свежезаваренный.

Пока я спал, оказывается приезжал посыльный. В Академию с утра поехать не получится. Скоро за мной пришлют машину из Смерша. Надо удовлетворить любопытство сыскарей-оперативников. Ночью, естественно, я операм вкратце описывал что и как. Но теперь надо будет всё с чувством-расстановкой под протокол подтвердить.

В восемь пришла машина. Попрощался с патрульными, подхватил ранец с деньгами, и на выход. Едем на площадь Дзержинского. Не входу здесь старорежимный термин «Лубянка». Петляем по уже проснувшимся городским улицам, на глаза попадается вывеска – «Сберегательная касса». И вроде бы уже работает. Прошу водителя притормозить. А, чего? Я ж не под конвоем. И не может сержант-водитель цельному генералу отказать. А, мне надоело изображать из себя переносной сейф. Ранец на плечо и бодрым шагом в сберкассу. Девчонка за стойкой несколько удивлена объёмами вклада. Зовёт заведующую. Та мобилизует на пересчёт весь личный состав. Да… чего-то я не подумал о том, что здесь счётных машинок ещё нет. Пересчёт-оформление вклада затягивается минут на сорок. Нервничающий водила, даже пару раз заходил-торопил. Ну, наконец-то. Мешок денег обменян на тоненькую сберегательную книжку с записью о количестве денег на моём счету. Поехали.