М. Лютый - Вятичи

В народе он слыл замечательным кузнецом, но обращались к нему только в крайней необходимости. Да и сам он жил замкнуто, старался поменьше общаться с соседями. Наиболее близкие отношения поддерживал с семьями погибших при последнем набеге хазар Древана и Бажена, да ещё с некоторыми северянами, как говорили, знавшими его ещё до того момента, как он поселился в этих краях. Только эти близкие люди называли его настоящим именем – Василь. А у всех остальных он и его жизнь вызывали непонимание и отчуждение: и то, что он поселился в плохом для северян месте; и то, что его жена Зимава, хромая на одну ногу, родила ему дочь, а спустя четыре года и сына, которых назвали непонятными для славян именами Агапе и Иоанн; и то, что у него всегда водилось диковинное в этих местах серебро и злато; и то, что за ним по пятам всегда ходил ручной здоровенный волчара; и то, что он построил своё жилище не так, как все.

Дом Василя стоял на поляне между двух глубоких оврагов, которые ближе к реке соединялись между собой так, что со стороны реки к нему было не подобраться, и к нему вела через густой лес одна единственная дорога, которая затем упиралась в высокий забор из вертикально закопанных брёвен с крепкими воротами. Жильё Василь сделал не из брёвен, как все северяне, а из обожжённых глиняных кирпичей, крышу покрыл не соломой, а глиняной черепицей, и самое удивительное, что в доме были не маленькие, как у всех, а большие окна, затянутые бычьими пузырями. За забор Василь никого не пускал, и редкие посетители, приезжавшие к нему, всегда ждали у ворот, со страхом поглядывали на частокол, из-за которого часто раздавались визги и хрюканье кабанов, звон ударов из кузницы, и тихо взывали к богам, прося уберечь их от чар колдуна.

Исключение кузнец делал только для сироты Векши – пятнадцатилетнего отрока, прозванного так за ловкость лазить по деревьям. Тот жил в граде и летом пас скот его жителей, а зимой часто посещал дом Василя, и, бывало, ночевал там по несколько дней подряд, но потом собирался и опять уходил в град, то ли стесняясь чего-то, то ли по каким другим причинам…

Увидев Младу и Любаву, Агапе помахала рукой и приветливо улыбнулась:

– Вы куда?

– Мы на реку, – ответила Млада. – Станко с братьями рано ушёл рыбу ловить. Жилена пирогов испекла, я их им несу, а Любава со мной увязалась.

– А у нас соль кончается. Иду в град, может, кто одолжит, – Агапе повернулась к волку. – Всё, Серко, иди домой, не провожай.

Волк сел, заскулил, но Агапе решительно махнула рукой, добавив что-то на незнакомом языке. Серко повернулся и лениво побежал туда, откуда они пришли.

Тропинка, извиваясь между кустами и деревьями, то становясь шире, то сужаясь, вдруг выбежала и раскинулась широкой полосой луга с обильным разнотравьем вдоль медленно текущей реки, которая была ещё покрыта туманом, и там, внизу, раздавались звонкие голоса.

– Млада, вон они, – вскричала Любава и бегом побежала вниз к реке. – Путята!

Подойдя ближе к воде, сквозь разводы белесой пелены Млада увидала старших братьев Станко и Вячеслава, младшего Житко и двоюродных Сфирько и Путяту – родных братьев Любавы. Станко был самым старшим – ему уже минуло семнадцать вёсен. Высокий, широкоплечий, с уже начинающими наливаться мужицкой силой мышцами он по грудь был в воде и вдоль жёлтых, цветущих в реке кубышек за один конец тянул бредень, а за другой – Сфирько. Он был младше на один год, чуть пониже, но с широкой грудной клеткой и длинными руками. Вячеслав – пятнадцати лет, Житко – тринадцати и Путята – двенадцати худые и немного нескладные отроки, цепляясь ногами за стебли и листья растений, шлёпали по воде ладонями и, то ли плывя, то ли идя, продвигались от берега к бредню и загоняли в него рыбу. Станко молча тянул привязанный к шесту свой конец бредня, а Сфирько на правах старшего громко покрикивал на загонщиков:

– Загоняй, недотёпы!

Млада и Агапе подошли к ним, когда они уже вытащили бредень на берег и из мотни высыпали на траву рыбу, остатки зацепившейся речной травы и больших чёрных раков. Станко, Сфирько и Вячеслав выбирали из вороха рыбы наиболее крупных лещей, язей, стерлядей, щук и относили их в большую корзину с крышкой, погруженную на половину в воду, а остальную мелочь бросали опять в реку. Житко и Путята, клацая зубами от холода, побежали греться к костру, огонь которого поддерживал брат Агапе Иоанн. Он повернулся к остальным и громко закричал:

– В котелке уже вода закипела. Пойдёмте, раки быстро сварятся.

Станко согласился:

– И правда, давайте немного погреемся, а потом ещё разочек с бреднем пройдём.

Брошенные в кипяток чёрные раки быстро начинали краснеть, и уже совсем скоро Иоанн деревянным черпачком доставал их сваренных из котелка и по очереди выкладывал перед каждым сидящим у костра. Млада ломала принесённые ей пироги на половинки и раздавала всем. Согревшийся Путята начал, балуясь, толкаться с Любавой, но подзатыльник Станко сразу его успокоил, и у костра установилась тишина, нарушаемая треском ломающихся панцирей и отдираемых клешней раков.

Вдруг эту тишину нарушил хлёсткий хлопок кнута и мычание коровы. Млада поднялась на ноги и звонко крикнула в туман:

– Векша, иди к нам раков есть!

Из тумана вышел долговязый худой отрок в давно не стираной рубашке и таких же замызганных с дырками штанах. В руках у него был кнут, длинный конец которого как змея полз за Векшей и пропадал где-то сзади в траве.

– Векша, – обрадовался Иоанн, – ты где пропадаешь? Давно у нас не был.

Отрок положил свой кнут рядом с аккуратно лежавшими недалеко от костра лука со стрелами, копья с не очень длинным древком и большого кинжала в ножнах и сел на траву рядом с Вячеславом, который молча отломил ему половину пирога от своего куска.

– И правда, Векша, заходи, – приветливо улыбнулась Агапе. – Я тебе рубашку зашью, да и штаны тоже. Смотри, дырки какие.

– Некому кроме меня скотину пасти, вот и некогда зайти.

– Так прямо и некому? – возразила Агапе. – Вон, какие боровы в граде живут.

Солнечные лучи уже начали разгонять остатки тумана, и стал виден луг с пасущимися коровами, а также отрок, идущий по направлению к костру. Это был сын старейшины града Воиста Болерад.

– Странно, – заметил Векша, – чего-то он сегодня рано встал.

– Скажи, Векша, – продолжила Агапе, – а в граде не говорят, когда купец там должен появиться?

– Нет, не говорят, – промолвил Векша, вытаскивая зубами белое мясо из клешни рака. Сегодня рано утром кто-то в град приехал вместе со Слободаном. Я уж стадо от града отогнал, когда они через мост проезжали. Но что это не купец, – это точно.

К сидящим подошёл пухлый отрок в белой рубашке, подпоясанной кожаным поясом, на котором висел большой нож в чехле, украшенный витиеватыми узорами. От его пухлости пояс был не на талии, а где-то ниже: под выпирающим животом. По возрасту он был ровесником Сфирько, может быть чуть старше. На ногах у него были сапоги, по которым он изредка ударял длинным прутиком.

Читать дальше