Евгений Гусляров - Русские отцы Америки

Владимир Зворыкин не только мечтатель, но и мыслитель. И его мысли, порой, опережают его мечты, что иногда чревато неприятностями. Причём не только для него, но и для тех, кто его окружает. Но мы живём в эпоху, когда события меняются так стремительно, что их не успеваешь осмыслить. Поэтому люди, подобные Зворыкину, абсолютно необходимы человечеству.

Кроме того, Владимир Зворыкин – трудяга. И предпочитает делать, а не говорить. Мне редко доводилось слышать, чтобы он вспоминал, что было сделано вчера или сегодня, даже если это было успешным. Он говорит только о том, что предстоит сделать завтра или послезавтра. Мечта, воображение – вот что им движет, что занимает все его мысли и вдохновляет окружающих.

Есть у Зворыкина и ещё одно качество. Настойчивость. Тут к месту вспомнить выражение президента Фрэнка Фолсома (Фолсом, Фрэнк Марион (1894–1970) – назначен президентом RCA) в 1949 году, затем служил в качестве председателя Исполнительного комитета – Е. Г.): «От него не отмахнёшься». Сегодня ты говоришь ему «нет». Он придёт завтра. Послезавтра. Через месяц. Пока не добьёт тебя той же идеей, изложенной, возможно, на другом языке, но с тем же акцентом. Вы знаете, что девушка порой говорит «да» в ответ на ухаживания настойчивого молодого человека лишь затем, чтобы от него отвязаться. Позднее, чаще всего, оказывается, что она не ошиблась. Таков опыт моего общения с Владимиром Зворыкиным. Даже когда я под его давлением меняю своё решение с «нет» на «да», чаще всего оказывается, что так и надо было сделать.

Теперь Зворыкин как учёный. Сегодня утром в своей домашней библиотеке, зная, что мне предстоит выступать на симпозиуме перед знаменитыми деятелями науки, я взял словарь, чтобы найти определение слову «наука». Казалось бы, после стольких лет работы в науке я мог бы сформулировать значение этого слова и без словаря. Но не так всё просто. Сколько профессий, столько и наук. Говорю это вам как бывший пожарный. Мне хотелось найти общее определение. И я нашёл его.

«Наука – одна из сфер человеческой деятельности, функцией которой является производство и систематизация знаний о природе, обществе и сознании. Основой этой деятельности является сбор фактов, их постоянное обновление и систематизация, критический анализ и, на этой базе, синтез новых научных знаний или обобщений, которые не только описывают наблюдаемые природные или общественные явления, но и позволяют построить причинно-следственные связи и, как следствие, – прогнозировать».

Это определение наиболее точно характеризует Зворыкина как человека науки.

Однако, чтобы выразить заложенное в нём природой, одного таланта учёному недостаточно. Идеи могут развиться, лишь попав в благоприятную почву. Уверен, что профессор Зворыкин и его коллеги (особенно те, с кем он когда-то начинал по другую сторону океана) не станут оспаривать этот постулат. Ведь при всей их гениальности они были лишены возможности реализовать себя на родине.

Только в Америке идеи Зворыкина нашли своё воплощение. Полагаю, здесь будет уместно упомянуть, как много даёт свобода учёному, да и вообще всякой творческой личности. Ни одна страна в мире не предоставляет ей столько возможностей, сколько США. Американская почва оказалась необычайно плодородной для зёрен зворыкинского гения. За тридцать лет они не просто проросли, но расцвели пышным цветом.

Уверен, что Зворыкину во многом помогла атмосфера беззаветной преданности делу, присущая компании RCA. Ведь мы живём и зарабатываем наукой. И даже мельчайшая частица, известная миру под названием «электрон», в наших руках превратилась в гиганта, без которого уже немыслимо существование всего человечества.

Подобно электрону, компания RCA из маленькой, никому не известной частицы с более чем скромными средствами превратилась в лидера гигантской индустрии с ежегодным оборотом, превышающим один миллиард долларов. Это стало возможно лишь благодаря таланту, энтузиазму и общим усилиям коллег, работавших вместе с профессором Зворыкиным на протяжении последних двадцати пяти лет.

Теперь ещё о том, что мы называем выходом на пенсию. Рано или поздно все мы подходим к этому условному рубежу на дороге жизни. Но я не могу представить Владимира Зворыкина пенсионером. Он продолжит консультировать и выполнять функции почётного вице-президента нашей компании. Учёные уровня Владимира Зворыкина никогда не сходят с дистанции. Они даже не снижают скорость. Зато у них появляется время для размышлений, которые ведут к более серьёзным открытиям и изобретениям.

Зворыкины принадлежат космосу. Их труд не измерить ни часами, ни окладами. В их творчестве нет ни точек, ни двоеточий, ни даже запятых. Они подобны волнам космического океана.

Недавно мне рассказали такую историю. Профессор Зворыкин ехал на работу в автомобиле со своими коллегами. Было раннее утро. Очень раннее. 8:00. Полагаю, время было названо исключительно для того, чтобы произвести на меня впечатление. Внезапно началась метель. Автомобиль увяз в сугробе. Профессор Зворыкин закрыл глаза, откинулся на спинку сиденья и произнёс: “Вы как хотите, а я пошёл работать”. Так он работает: закрыв глаза, предаваясь мечтам, строя планы.

Никто не знает, над чем он раздумывал в те минуты. Но можно не сомневаться, что, когда метель закончилась и движение возобновилось, в его голове созрела очередная великая идея».

Отрывок из книги: «Владимир Зворыкин. Мемуары изобретателя телевидения». Запись Фредерика Олесси.

Необходимое дополнение к рассказу о первооткрывателях эры телевидения

Кто же всё-таки изобрёл телевизор? Теперь никто, конечно, не станет тут долго думать. Конечно же, Владимир Зворыкин – гениальный американский изобретатель с русскими корнями. Он и в самом деле обозначен в американском Зале национальной славы «отцом телевидения». Пусть так и будет.

Но я уже говорил о том, с каким почтительным удивлением читал я в автобиографических заметках самого Зворыкина признание, которое не только делает ему, Зворыкину, честь, но и такое, которое требует действий от тебя самого. Хочется немедленно отправиться в поиск. Оно, это признание, опубликовано ещё в 1947 году в книге Оррина Данлопа «Будущее телевидения»: «Когда я был студентом (в 1907–1912 гг.), я учился у профессора физики Розинга, который, как известно, первым применил электронно-лучевую трубку для приёма телевизионных изображений…». Ну и так далее.

Тут мне захотелось, конечно, прочитать всё, что написал ещё Зворыкин о Розинге. Это возможно теперь. Многие материалы стали доступнее. Вот, например, редкое издание «Автобиографии» Зворыкина: «…Профессор Б. Л. Розинг <���…> заметил мой искренний интерес к предмету <���…> и спросил, не хочу ли я помочь ему в его собственных экспериментах? Розинг пользовался у студентов непререкаемым авторитетом, и я, не раздумывая, согласился. В ближайшую же субботу я явился в его частную лабораторию, располагавшуюся через дорогу от института в здании Главной палаты мер и весов. (Помимо преподавания в Технологическом институте профессор Розинг также являлся штатным сотрудником Главной палаты). Там Борис Львович и рассказал мне, что работает над проблемой передачи изображения на расстояние, то есть над “телевидением”. Термина этого, конечно, тогда ещё не существовало, но так я впервые познакомился с понятием, которое с той поры навсегда вошло в мою жизнь… Наши отношения вскоре переросли в дружбу. Он был не просто выдающийся ученый, но глубоко и разносторонне образованный человек, видевший во мне не только ассистента, но и коллегу… Розинг значительно опередил своё время. Его система требовала составных частей, которые ещё не были созданы. Например, никто толком не знал, как получать фотоэлементы, необходимые для преобразования света в электрическую энергию. Калиевые фотоэлементы были описаны в литературе, но технику их получения приходилось разрабатывать самим. Вакуум тоже создавали допотопными методами – с помощью ручных вакуумных насосов или (что чаще) подолгу поднимая и опуская тяжёлые бутыли со ртутью, что отнимало огромное количество времени и сил. Электровакуумный триод был изобретён американцем Ли де Форестом менее года назад и выписать его из Америки не представлялось возможным. <���…> Даже стекло обычных колб оказалось слишком хрупким и пришлось самим осваивать стеклодувное ремесло. Но всё-таки к концу нашей работы профессор Розинг получил действующую систему, состоящую из вращающихся зеркал и фотоэлемента в передающем приборе на одном конце верстака и частично вакуумной электронно-лучевой трубки – на другом. Приборы были соединены проводом, и изображение, воспроизводимое трубкой, было крайне нечётким, но оно доказывало реальность электронного метода, что само по себе было большим достижением. Принципиально мы решили задачу – оставалось только усовершенствовать компоненты».