Александр Феликс - Как закалялся Штальц. Помнить и никому не говорить

На площади вокруг Кремля народа было немного. Ханс предположил, что это из-за лютого холода, а может по причине бедноватой теплой одежды и её фактического недостатка. Из любопытства Хансу удалось побывать и на Лубянке, тогдашней резиденции ГПУ, наследнице революционной ЧК, пользовавшейся дурной славой. Впрочем ГПУ впоследствии оказалось ничем не лучше и не хуже своих последователей и предшественников.

Конечный пункт концессионеров был Ростов, нужно было приобрести билеты на поезд Москва-Ростов Дон. По существующему правилу любой пассажир того времени кроме проездного билета должен покупать и плацкарту. Без этих двух документов в поезд никого не пускали. К удивлению Ханса, в поездах дальнего следования было два типа вагонов: мягкий и жесткий. Все с верхними полками второго яруса. В вагоне концессионеров было одно существенное преимущество, проводник подавал кипяток и чай.

– Чшай с сахаром и по-возможности Чшай с лимон, – пытался говорить по-русски Ханс. В первые годы его пребывания раздобыть лимоны еще удавалось, они росли в ограниченном количестве на побережье Черного моря. В дальнейшем эта культура была абсолютным дефицитом, даже несмотря на ограниченный импорт.

Это была первая поездка вглубь европейской части России. До Ростова она длилась, как минимум часов 36 и проходила по городам: Тула, Орел, Курск, Харьков, Таганрог на Азовском море. На этих больших станциях пассажиры могли посетить буфет в здании вокзала. Тут же на перроне селянки, одетые в ватник прямо на холоде предлагали свои продукты. Прежде всего, это были яйца, подмёрзлое молоко, сметана, сливки и жареный кусочками гусь. Подобную картину можно было наблюдать не долго. От силы года через два все это прекратилось, и если ты сам не позаботился о провизии, то можно было совершенно изголодаться в дороге.

Всем этим премудростям иностранцам приходилось учиться во время пребывания в России. По настоянию агроном-кадета Генри, Ханс начал вести подробный дневник. Таким образом, ты не только узнаешь и сохраняешь много нового о, но и разгоняешь скуку. Кроме того, существенно облегчаешь жизнь себе, а в дальнейшем и своим коллегам. Скажем, звенит Фтарой Сванок, на вокзале это означает, что через пять минут твой поезд отправится и следует поторопиться, чтобы не отстать.

В Ростове на вокзале концессионеров всегда встречали тамошние русские представители. В этот раз, это был Руднев. Справный царский офицер, хороший наездник, служивший в русской и Красной Армии. В революционные времена гражданской войны Ростов переходил несколько раз от белых к красным и назад. По этой причине город встретил концессионеров полностью, либо частично разрушенными зданиями. Из-за недостатка средств и стройматериалов их восстановление двигалось очень и очень медленно. Тем не менее, единственный в городе гранд-отель «Москва», расположенный на главной улице, кажется Садовой, был приведен в божеский вид и был пригоден для проживания. Напротив располагался не очень большой, но от этого еще более прекрасный парк, как это впоследствии смог оценить Ханс летом. При регулярном поливе его цветочный наряд был просто замечательный.

Витька Сараев проснулся в вытрезвителе утром. Мало приветливый надзиратель выгонял всех местных алкашей на построение. Сараев судорожно перебирал в голове обрывки вчерашнего дня. Точнее его бурного завершения. Встреча немецкого инвестора в аэропорту, потом обсуждали в баре план на завтра. Потом уточнили время встречи в Администрации в Озерске и… Его тщетные мыслительные потуги прервал бравый голос начальника вытрезвителя.

– Ну ты Витёк и дал вчера, павлин-мавлин, – пытался шутить знакомый старлей. – Ты просто вывалился из УАЗика, когда гаишники тебя остановили.

– Да ты не ехал, а пилотировал по площади, – подхватил разговор сержант-гаишник. – Алешин попросил тебя не выпускать до его прихода. Что-то ты ему должен, так что сиди в камере, отсыпайся.

– С какого перепугу я его тут держать буду, павлин-мавлин, – возмутился начальник трезвяка. – Да и уматал твой Алёшин куда-то. Много вас тут начальников, павлин-мавлин.

Тут Сараев в миг протрезвел. В голове, как от выстрела все вдруг прояснилось. Встреча немецкого фермера в аэропорту, гостиница, ресторан и… И потом, черт его дернул заехать в редакцию. Захотел выручить друга и подкинул в местную газету сенсацию про немецкого инвестора. С друганом, Ванькой-писателем, мать-его, вечно так. Он краев не знает. И, наверное, как всегда поперлись на его редакционном желтом УАЗике за водкой в ночной чепок «Подлипки». Ну, а кто же в округе не знает этот ментовского цвета редакционный УАЗик. На нем Сараев с главным редактором местной газеты, одноклассником Ванькой-писателем, не раз попадали в разные передряги. Но все обходилось, газете верили, как раньше Левитану. Одноклассник Иван Рябышев выводил на чистую воду зарвавшихся чинуш, взяточников и волокитчиков… Перестройка! Гласность! Мать-её… Вот и в этот раз, Ванька, как всегда, сверкнул своими красными корочками и был таков, оставив Сараева откупаться без прессы и лишних глаз…

– Нельзя мне тут сидеть. – заныл Сараев. – У меня переговоры важные в администрации в Озерске, мне ж переводить надо. Будут подписывать договор аренды земли на 50 лет с миллионером из Германии.

– Ладно трепать, Сараев, какие миллионеры из Германии, да еще в Озёрске, павлин-мавлин. Чего они там забыли? Ты еще скажи, запчасти для своих Мэрсов будут производить… – и начальник трезвяка заржал во всю глотку.

– Да говорю тебе. Приехал один фермер, немец. Он жил до войны в Дубраве, у них большое хозяйство там было. Видать, потянуло к родным местам. Ностальгия. Вон сколько их тут в город понаехало. И важные шишки из их Землячества Гумбиннен, и из фонда какого-то благотворительного тоже. Да, выпускай же!..

– То-то я смотрю они вокруг отдела крутятся фотографируют наши старые гусевские развалины на Московской.

– Вот-вот, а этот в родную деревню махнул. Да отпусти ты меня Вован, некогда мне, говорю же, переводить надо. Машину редактора Рябушева ещё забирать…

– Машину без Алёшина не отдам, – вмешался сержант-гаишник. – Да и про наш медвытрезвитель давно газета не писала. Про то, как мы с пьянством боремся и… Короче, не отдам. Пусть твой друган из редакции сам за ней приходит и не проси!

– Не отдавай, на такси поеду. Вызови таксиста, Серёгу-армяна. Только отпусти… Ну выпускай же!

– Да я тебя не держу, мне в трезвяке ты не нужен, павлин-мавлин. С тебя бильярд и пиво, как обычно, а с Алёшиным сам рассчитаешься.

– Заметано, Володя, я ж никогда не подводил, ты меня знаешь…

– Да уж знаем, павлин-мавлин, – и начальник с гаишником опять заржали вспоминая былые похождения Сараева в «Спартаке», и в бане… Витька и сам хотел посмеяться, но в голове опять переклинило, и голова затряслась как-то нервно. Не то от смеха, не то от хорошего бодуна.