Алексей Воронков - Албазинец

Федор уже и не помнил, когда в последний раз бывал за Амуром. Хватит, Федька, нагулялся, теперь делом займись, сказал ему Никифор вскоре после того, как Опарин привез в крепость Саньку. Вон, мол, сколь голытьбы прибывает, челдонов там всяких да бродяг – нужно их ратному делу учить. Не ровен час, маньчжуры встанут у стен крепости. Так что нам воины нужны, а не бродячие псы.

Вот и приходилось Федору весь день коротать в поле, обучая новичков ратному делу. Занимались джигитовкой, рубились на саблях, стреляли из мушкетов и пищалей. Кто был казацкого рода-племени, с теми было легче. Эти с детства к коням и к оружию приучены. Труднее было с деревенщиной и всеми этими бродягами, которых судьба прибила к далеким берегам. Те никогда не держали в руках ни сабли, ни секиры, разве что дровяник [30] Дровяник – топор. , что есть в каждом хозяйстве. Но да ведь и с ним нужно умеючи обращаться. Федор знает, как такие же вот упыри, вооруженные топорами да вилами, обращали в бегство целые хорошо вооруженные и обученные армии. Так было во время крестьянской войны Болотникова, а потом и разинского бунта. Так что все дело за выучкой.

Но мысль о том, чтобы погулять по маньчжурским просторам, не оставляла Федора. Годы, проведенные на Дону, не прошли даром. Вольная воля это великая сила. И кто однажды ее вкусил, тот уже никогда не сможет дышать иным воздухом.

Вот и Федька теперь не мог жить без воли, без быстрого коня, острой сабли и свиста ветра в ушах. Да подними его среди ночи и вели сесть в седло, он тут же про сон свой забудет и понесется судьбой неведомой к новым подвигам и приключениям.

Федор помнил, как возликовала его душа, когда год назад атаман вызвал его к себе в приказную избу и велел ехать за Амур к князьям даурским, дабы уговорить их вернуться со своими людьми на родные пепелища. И скажи им, говорил Никифор, чтобы они не слухали богдойцев, потому как те добру не научат. Пусть возвращаются под крыло русского богдыхана и пребывают с нами в мире и согласии. А то ведь негоже могилы своих предков оставлять, негоже землю непаханой бросать, превращая леса и поля в сплошную пустошь. Так, мол, и скажи: русские люди не жадные, они со всеми душа в душу жить хотят. А то ведь земель собрали много, а кто будет на них хозяйствовать? Живут же вместе с русскими ясашные народы на Волге и Урале – и ничего. Вот и вы, мол, присоединяйтесь к нашей большой семье.

Для похода Федор отобрал самых надежных людей, вместе с которым ему не раз приходилось вступать в схватку с врагом. Разные пути привели их в этот край. Кто-то бежал сюда, спасая свою шкуру, кто-то пришел за волей, кого-то позвали рассказы о богатом крае.

В большинстве то были старые его товарищи – донские казаки, которым, как и Федору, удалось в свое время избежать виселицы и уйти на Амур. Это Гридя Бык, Иван Шишка, Семен Онтонов, Карп Олексин, Фома Волк, Григорий и Леонтий Романовские. Всего двадцать сабель.

Был погожий сентябрьский денек, когда войсковой старшина во главе отряда казаков переправился с лошадьми через Амур и пошел плутать по незнакомой земле. Когда плутать надоело, нашли в одной ханьской деревушке человека, который знал, где находятся бежавшие из-за Амура даурские люди. Тот, как потом выяснилось, шибко не любил маньчжу, которые разоряют ханьские города и селения, убивают людей, не жалея даже женщин, стариков и детей.

Фан, а так звали этого невысокого сухонького проводника, сам видел, как маньчжурские воины бросали грудных детишек в огонь, насиловали их матерей и уводили в рабство их отцов. Потому он и хочет помочь элосы – русским, у которых свои счеты с маньчжурами. Вспомнить хотя бы то, как эти маньчжу несколько лет назад разрушили русские крепости, полностью опустошив земли на левом берегу Амура. Но теперь элосы вернулись. У них есть пушки и ружья и им не страшны воины богдыхана. Это им, ханьцам [31] Ханьцы, хани – титульный народ Поднебесной, китайцы. , остается только уповать на небо. А вот собраться в один кулак и изгнать врага со своей земли им пока что не по силам. У маньчжу многотысячная, хорошо вооруженная армия, так что одолеть их очень сложно.

А ведь старики говорят, что и у них, ханьцев, когда-то было свое сильное и могущественное государство и звалось оно Мин. Власть китайского императора распространялась чуть ли не до самой Африки. Китайские товары – хлопковые ткани, шелк, чай, рис – хорошо расходились по миру и страна процветала. Но тут начались войны.

Вначале на север Китая вторглись монгольские полчища Алтан-хана, следом подверглась нападению Японии Корея, бывшая частью империи. Китайцам, развернувшим многомиллионную армию и большой флот, удалось отбросить врага со своих территорий. Однако потери империи были огромны. А тут еще эта чума, неурожаи, голод, которые также унесли миллионы жизней.

Народ охватило отчаяние. По всей стране прокатились городские и крестьянские восстания. К середине семнадцатого века мятежные режимы возникли во всех уголках империи. Последний император династии Мин, Сы-цзун, покончил с собой, когда в 1644 году в Пекин вошли мятежные войска Ли Цзычэна. Маньчжуры в ответ на просьбу о помощи осажденной династии Мин выдворили из столицы Ли Цзычэна и установили собственную династию – Цин, создав самую великую империю со времен монголов.

С тех пор ханьцы уже не хозяева в своей стране, они – рабы чужеземного правителя Шэн-цзу. Теперь все главные посты в государстве занимают маньчжу, а во всех крупных городах и на границах империи стоят маньчжурские военные гарнизоны. Дошло до того, что завоеватели попытались изменить местные традиции и заставили учить ханьцев свой язык.

Фан поведал, что бывшие «русские» дауры ушли за Большой Хинган в долину Сунляо. Там, мол, на берегах реки Нонни их и надо искать.

Фану дали коня, и он повел отряд по своим только ему ведомым тропам. Тишина, и лишь слышно было, как лошади шевелят еще не успевшие пожухнуть высокие травы, да как трещат под их копытами сухие ветки. Глухой край. На десятки верст ни одного селенья. Одни только сопки, покрытые монгольским дубняком, густые смешанные леса, перелески да ерники [32] Ерник – кустарниковая береза. . Иногда в долинах попадались ручьи и небольшие речушки, где всадники могли напоить своих усталых коней.

Однако, чем ближе была цель, тем все чаще на их пути стали встречаться мелкие гнезда хижин с пятнами огородов и даже целые деревни. На близость жилья указывали узкие дороги, которые белой пылью уходили через поля, рощи, леса и кустарники.

В яркий короткий полдень где-то вдали дрожала бледно-сизая дымка – будто бы то было море. И снова навстречу попадались хижины с огородами, рисовые чеки, на которых по колено в грязи копошились какие-то люди. Порою вдруг дорогу казакам преграждали огромные, словно серые скалы, волы, неторопливо тянувшие за собой груженные рисовой соломой повозки.